В тридцатых годах жил в Чикаго

Свирепый и злобный бандит.

Считал душегубство он благом,

Жестокостью был знаменит.

А звали его Аль Капоне.

Являлся он крупным дельцом.

Плевал на любые законы.

Был мафии крёстным отцом.

Ограбил он банков немало.

Лишил экспозиции Лувр.

И твёрдо стоял у штурвала

Своих мафиозных структур.

В подпольном был бизнесе шишкой,

Наркотики лихо сбывал.

Партнёров, зазнавшихся слишком,

Как бешеных псов убивал.

И вот, он задумал афёру,

Которой не видывал свет:

Решил выкрасть крейсер «Аврору»,

Советской страны амулет.

Хотел из народной святыни

Он яхту себе смастерить,

Её перекрасить и имя

У славного судна сменить.

На нём разместить рестораны,

Гостиницы и казино.

Устроить турецкие бани

И с шлюхами пить там вино.

Но наша разведка крутая

Была на чеку, как всегда;

Не знал мафиози какая

Случиться с ним вскоре беда.

Воткнув себе в зубы сигару,

Приехал он в аэропорт,

Где съел в ресторане омара,

Вспоров ему вилкой живот.

Собрался лететь он в Россию,

Чтоб там на «Аврору» взглянуть,

Украсть, поступить некрасиво,

Взять в долг, а потом не вернуть.

Сидел в ресторане мерзавец

И ждал с нетерпением рейс,

Насиловал взглядом красавиц,

Залётных дурёх стюардесс.

За столик подсел к нему некто

И горький «Казбек» закурил.

«Какой-то придурок из секты!» -

В сердцах Аль Капоне съязвил.

Руками большое ведёрко

Со сливой пришелец держал.

Огурчик и хлебную корку

Он к водке себе заказал.

Бандит же сидел очень важно,

Гаванской сигарой пыхтел.

Но вскоре, почувствовав жажду,

Свой рот освежить захотел.

Решил себя бюргерским пивом

Потешить коварный злодей.

Сосед угостил его сливой

И смылся куда-то скорей.

Он был подозрительным очень:

С антенной и в чёрных очках.

В советских лаптях. (Между прочим,

На длинных костлявых ногах).

И слива какой-то невкусной

Его почему-то была,

Собой, словно ядом искусным,

Гортань Аль Капоне сожгла.

«Мне плохо! – кричал мафиози, -

Меня отравили! Кошмар!»

Но было уже слишком поздно,

Он сильный почувствовал жар.

В конвульсиях страшных забился,

Концы отдавая, злой гад.

Все поняли – он отравился

И в смерти своей виноват.

Погиб паразит. Ну и ладно!

Остался во прахе лежать.

Чтоб было врагам неповадно

Диверсии впредь замышлять.

Тем временем Сталин великий

Чекиста в Кремле принимал,

Кормил его сладкой клубникой

И выпить вина предлагал.

Чекист улыбался учтиво

И смело хвалился храбрец:

«Отравой намазал я сливу

И ей отравился подлец.

Разрушил я гнусные планы.

«Аврору» не отдал врагу,

Убил мафиози-буяна

И этим гордиться могу!»

Так славно закончилось дело.

Доволен был Сталин весьма.

Душа его радостно пела,

Звенела и пышно цвела.

Пусть знают враги коммунизма,

Что Сталин не любит шутить!

И если им дороги жизни,

То честно должны они жить.

Иначе везде их достанет

Рабоче-крестьянская длань.

И жизнь их поганая станет

Ценою в китайский юань!

Как хорошо в уютной ванне

Цедить холодное пивко,

Лежать с газеткой на диване

И беззаботно, и легко!

Сидеть на солнечной веранде,

Курить сигару, пить вино,

И находясь в преступной банде,

Быть с корешами заодно.

На «Volvo» ездить на работу,

С ларьков «налоги» собирать

И шантажировать кого-то,

И где-то что-то вымогать.

Творить жестокую расправу,

Пытать торговцев утюгом

И должников своих бесправных

Пинать по морде сапогом.

Гораздо хуже побирушкой

Сидеть на паперти весь день,

Просить копейки на ватрушку

И нарываться на кистень.

Быть членом шелудивой шайки

Убогих, нищих и калек,

Среди людей слыть попрашайкой

И знать, что ты не человек.

Таскать продукты на базаре,

В сырых ночлежках ночевать

И сигареты в грязном баре

Украдкой с пола собирать.

Ширяться и глотать колёса,

Отходы на помойке есть.

Вот два решения вопроса.

Решай кем будешь! Выбор есть!