Хочу бродягой стать и позабыть мытье,

Чтоб жир и пот на мне сгнивали и смердели

И чтоб бессменное прилипшее белье

Разлезлось клочьями, сопрев на душном теле.

И кожу сальную колонии грибков

Повсюду испещрят, чтоб в сладострастной дрожи

Раздавливать я мог скопленья пузырьков

И жидкость липкую размазывать по коже.

Я буду острый зуд безвольно поощрять,

Скрести места, где сыпь рассеялась, как просо,

И крупного прыща головку ковырять,

Чтоб выступивший гной затем втереть в расчесы.

Хочу бродягой стать, чтоб беспредельно пасть,

Чтоб дерзко растоптать все нормы общежитья

И всё, что нравится, без размышлений красть,

А после - убегать с необычайной прытью.

В помойках буду я куски перебирать,

Чтоб сделалась мне вонь приправою обычной,

Чтоб колбасы кусок ослизлый пожирать,

Очистив от волос и скорлупы яичной.

Хочу бродягой стать, чтоб злобу вызывать,

Чтоб мне жильцы домов грозили самосудом,

Поскольку девочек люблю я созывать,

Перед глазами их поматывая удом.

Я ненависть свою не удержу в душе -

И вырвется она, и будет жить открыто

В зловещих красках язв, в коросте и парше,

В вонючести одежд, в ухватках содомита.

Хочу не чувствовать, навек закрыть уста,

Представить, что распад уже покончил с нами -

И стала вновь земля безвидна и пуста,

И только Божий дух витает над волнами.

Бывает все в безумном этом мире,

Но все ж такие случаи нечасты:

В заброшенном общественном сортире

Однажды передрались педерасты.

Обычною анальною проделкой

Они развлечься там договорились,

Но стал один вдруг притворяться целкой, -

Другие двое сразу разъярились.

Ведь он же сам их перед этим лапал,

Когда они с ним бормотуху пили!

Они упрямца повалили на пол

И кирпичами голову разбили.

И брызнула рябиновая россыпь

На дюны снега у щелястой двери,

И захрипела человечья особь,

В свою кончину близкую не веря.

И вот пока, в знак смертного исхода,

По телу содрогания катились, -

В гидроцилиндре заднего прохода,

В фекальной смазке фаллосы трудились.

Взгляните на разительность контраста,

Как возвышает веянье могилы:

Вошли в сортир три жалких педераста,

А вышли два ужасных некрофила.

И шла за ними, спотыкаясь слепо,

Пьянчужка-баба в снежной круговерти,

Как жизнь, грязна, уныла и нелепа, -

Но это было лишь обличье смерти.

Достаточно нас поводили вы за нос,

Чтоб нынче увидели мы просветленно,

Как розовых губ сокращается анус,

Как лезут оттуда кишки саксофона,

Как пальцы их тщательно перебирают, -

Отсюда рождаются сладкие звуки,

Внимая которым, глупцы замирают,

Подобно измученной течкою суке.

Как жабы, гитарщики плющатся в корчах,

Гитары свои мастурбируя зверски,

И шепчет сознание, как заговорщик:

Они несказанно, немыслимо мерзки.

Теперь нас уже не надуть музыкантам -

Нам так же противен весь строй музыкальный,

Как нужник, пропитанный дезодорантом,

Как благовоспитанность шлюхи вокзальной.

Пусть есть в барабанщике нечто паучье -

Себе мы противны на самом-то деле,

Сосали, как матку, мы эти созвучья,

А более знать ничего не хотели.

Не нам ли и трудным, и нудным казалось

Всё то, что за рамки бездумья выходит?

Так пусть микрофон, как магический фаллос,

Солиста глаза к переносице сводит.

Мы тупо глядим на нелепые танцы,

И как-то невмочь ни кричать, ни буянить:

Насколько мы сызмальства были поганцы,

Настолько и дали себя опоганить.

Табачный дым слоится, изгибаясь,

На кудри мне ложится, как венец;

Сижу я перед вами, улыбаясь

Страдальчески-цинично, как мертвец.

Вы торопливо говорите что-то,

Скрывая нежелание помочь.

Бог вам судья, оставим эти счеты,

Ведь я же умер накануне в ночь.

Я разговор с усмешкой заминаю

И забываю сразу же о вас,

И смертный час упорно вспоминаю, -

Хоть как сейчас я помню этот час.

Предметы все без голоса ревели,

Незримая их колотила дрожь,

Как лошадь, вдруг почуявшую зверя,

Или свинью, почуявшую нож.

И не за что мне было уцепиться, -

Лишь сам себя ловил я на лету, -

Когда вдруг сердце прекращало биться,

Взамен себя оставив пустоту.

И если я рассеянным бываю,

Забывчивым, - хотел бы я суметь

Забыть о том, что я не забываю

Забвения не знающую смерть.

Цепочки слов, цепочки мыслей странных

Всё нижет, нижет смерть в моем мозгу,

И вас насквозь я вижу, как стеклянных, -

И удержать улыбки не могу.