Не входи в положенье великих людей,

Ибо их положенье плачевно всегда.

В каждом гении тайно живет прохиндей

И мечтает разжиться деньгой без труда.

Их послушать, так нету их в мире бедней

И вот-вот их в могилу загонит нужда,

Но они же кутят в окруженье блядей

И швыряют купюры туда и сюда.

Так забудь же о пухлом своем кошельке,

Пусть великий творец разорился вконец

И теперь голосит, как библейский еврей;

Просто денежки он просадил в кабаке

Или вздумал кого-то обжулить, подлец,

Но другой негодяй оказался хитрей.

Для уловленья в дьявольскую сеть

Придумано понятие таланта.

Таланту суждено на нас висеть,

Как кандалам на теле арестанта.

И если стал носителем таланта –

До времени готовься облысеть,

Обзавестись ухватками педанта

И девушкам навеки омерзеть.

Все радости житейские твои

Талант нашептыванием отравит,

Упорным понуканием к трудам;

Тебя лишит достатка и семьи,

Зато всем дурням щедро предоставит

Припасть к тобою собранным плодам.

Хорошо заиметь мецената,

Чтоб в гостях у него выпивать

И с размеренностью автомата

Улыбаться ему и кивать.

Вдруг окажется: тоже когда-то

Он пытался бумагу марать;

Ободренный поддержкой собрата,

Он заветную вынет тетрадь.

Должен я реагировать пылко –

Сопоставив буржуя с Рубцовым,

Похвалами его поразить,

А потом вдруг со скатерти вилку

Подхватить и с неистовым ревом

Благодетелю в горло вонзить.

Трудно ехать в вагоне с такими людьми,

Что от вечной немытости мерзко смердят,

Трудно ехать с храпящими, трудно с детьми,

Трудно с теми, которые шумно едят.

Трудно с теми, которые пьют и галдят,

А потом как попало ложатся костьми.

Так порою все нервы тебе натрудят,

Что отделал бы всех без разбору плетьми.

Но нельзя озлобление в сердце впускать –

К сожалению, нам выбирать не дано,

С кем разделим судьбой предначертанный путь.

Постарайся смешное во всем отыскать –

Всё не то чтобы скверно, а просто смешно,

Как и сам ты смешон, если трезво взглянуть.

Бывает всякое. На глади вод

Топор я видел, весело плывущий.

Я видел: к югу клин коров ревущий

Тянулся, рассекая небосвод.

Я видел сам – ведь я мужчина пьющий –

Как ночью пивом бил водопровод.

Так не склоняйтесь над кофейной гущей,

Чтоб судьбоносный высмотреть развод.

Полна чудес ты, Русская земля,

И не предскажет никакой мудрец,

Какие впредь ты опрокинешь нормы:

К примеру, вдруг исчезнут из Кремля,

Наворовавшись вдоволь наконец,

Все деятели рыночной реформы.

Волюнтаризм ужасен, как дракон,

Но мы срубили голову дракону.

При Брежневе как дышло был закон,

А нынче и воруют по закону.

Не нужно вору отдавать поклон,

Не нужно делать из него икону.

Клейми его на кухне, как Дантон,

Но воровству не составляй препону.

Ведь воры в будущем – наш средний класс,

И не годится, чтоб любой из нас,

Застукав их при совершенье взлома,

Мог запросто им в душу нахаркать.

К молчанию же нам не привыкать,

Наука эта с детства нам знакома.

Не хмурься, критик, не отринь сонета,

Ты вместе с ним отринешь и меня,

И вновь меня лишит тепла и света

Безденежья глухая западня.

Я буду думать, что бездарно спето

Всё, что я пел до нынешнего дня.

Но гонорар взовьется, как ракета,

Рассеяв тьму, сверкая и пьяня.

Не думай, критик, не корысти ради

Пристроить я хочу свои безделки,

А чтоб убить сомнения змею.

Учти: и ты не будешь тут внакладе,

Тебя я приглашу на посиделки

И там с тобой все денежки пропью.

Да, страшно музыка сильна,

Сильней искусства и науки.

Сомнений неотвязных муки

Снимает запросто она.

Всё то, чем голова полна,

Ведет к сомнениям и скуке,

Но потекут с эстрады звуки,

И жизнь становится ясна.

Роняет с древа сатана

Познанья плод в людские руки.

Я напеваю “На-на-на”,

Я раскусил все эти штуки.

Всё то, что ум хотел копить,

Я смог пропеть, а не пропить,

Теперь средь умственных угодий

Толкутся в танце день и ночь,

Друг друга вытесняя прочь,

Обрывки сладостных мелодий.