За внезапность потери судьбу не спеши укорять,

Разве ты не урвал у нее и того, и сего?

Ты не то бы запел, если б нечего было терять,

Если б понял, что ты был лишен изначально всего.

Если даже тебе и не лучший достался удел -

Исчисление бед переходит уже в похвальбу.

Если что-то утратил, то, стало быть, что-то имел,

И уже потому ты не вправе пенять на судьбу.

Проходя по пескам, ты набрел на источник любви,

Но он за ночь иссяк - так без ропота двигайся в путь;

Словно слабая женщина, с плачем весь мир не зови

Посмотреть, как коварно посмели тебя обмануть.

Сам взгляни на других: ведь они-то не сбавили шаг,

Причитания их никого не вгоняли в тоску,

А ведь знали они лишь ходьбу да шипенье в ушах,

Лишь песчаные змеи за ними ползли по песку.

Тверди себе, что ты никто,

До хрипоты, до вздутых жил,

Ведь ни к чему любимым то,

О чем ты думал, чем ты жил.

Дающих счастие отрад

Нам не дано, увы, с тобой,

Но посмотри, любезный брат,

Как мы играемся с судьбой.

Как можем все ее дары

На ветер весело пустить,

А в довершение игры

Всем равнодушие простить.

Прости же, брат, и не злословь,

Без колебания прости,

Чтоб не обиду, а любовь

С собою в небо унести.

Сумей простить - и знай, что спас

За крайней роковой чертой

Бесценный свет любимых глаз,

Точеный профиль золотой.

Другую я зову на ужин,

Меня ли дамам избегать!

И то, что я тебе не нужен,

Меня не может напугать.

Мне счастья без тебя не надо,

Я компромиссов не люблю,

Я в клокотании распада

Иные радости ловлю.

Не взыскан я твоей любовью,

В гармонии зияет сбой,

Но счастья внешние условья

Я заменю самим собой.

Как гармоническую пьесу

Я отыграю жизнь свою,

Я всю разбросанность повесы

В шедевр законченный солью.

Мой дар возносится крещендо

Над изумленною страной.

Я - совершенная легенда,

Векам поведанная мной.

Сквозь мир, унынием одетый,

Проляжет света полоса -

Я сам искрящейся ракетой

Себя пускаю в небеса.

Счастливцы остаются долу,

Им жутко на меня смотреть -

Того, кто смог по произволу

Взлететь, рассыпаться, сгореть.

А ужину нездешней властью

Велю я длиться до утра.

Не будет в нем любви и счастья,

Но будут вызов и игра.

Так сладко слушать в час рассвета

Дыханье пленного зверька.

Ах, ужин, - искорка ракеты,

Единственный извив смычка.

Так пусть на диво миллионам

Звучит мой милый пустячок:

К твоим ногам ужо с поклоном

Я брошу сломанный смычок.

Я говорю в застолье: братцы,

Мы не становимся моложе,

За ум пора уже нам браться,

Да ум-то пропил я, похоже.

Мне от себя спасаться надо,

Пускай во мне проснется стоик,

Но разве малая награда -

Быть центром дружеских попоек?

Мне просто надо как-то выжить,

Покамест рано на могильник,

Но мне весьма приятно слышать,

Что я прекрасный собутыльник.

Всю жизнь стихи я бил, как камни,

Порой же влёт стрелял, как белок, -

За верность Муза воздала мне

Горой неизданных безделок.

Работая как одержимый,

Смрад пустоты в итоге чую,

И вместо женщины любимой

Лишь бесприютность получу я.

Я чую ясно смрад измены,

Меня призванье обмануло,

Но сладко музыку Камены

Вплетать в нестройный гам разгула.

И мне спасателей не надо,

Ведь всем нам ведомы примеры,

Как зажигало пламя ада

Неугасимый светоч веры.

Мне мил простой обычай русский –

Стаканов восемь осушить,

Потом подраться – и кутузкой

Приятный вечер завершить.

Сходить неплохо на танцульки,

Но только чтоб не брать билет,

А проверяющей бабульке

Ко лбу приставить пистолет.

Приятно пьяную блондинку

Из кабака домой везти,

А там воткнуть в таксиста финку,

Чтоб хама в чувство привести.

Наскучив жить в ладу и мире,

Устроить хорошо погром

И за любимой по квартире

Всю ночь гоняться с топором.

Мудрец доволен, коль имеет

В своей округе ресторан,

Ведь сжечь пельменную сумеет

И заурядный хулиган.

Да, мы умеем веселиться,

И Запад нам не прокурор.

Пускай опухли наши лица,

Во взгляде – дерзость и напор.

Нам слушать Запад неохота,

Что выпьет каплю в кабаке

И знай сидит лопочет что-то

На басурманском языке.

Молчи, бескровный трудоголик,

Беги к компьютеру скорей!

Любой российский алкоголик

В сто тысяч раз тебя мудрей.

Дионисийскому наитью

Покорны в яростной гульбе,

Мы сами создаем событья,

Но это невдомек тебе.

Тебе понятны только числа,

И не тебе постигнуть Русь,

Когда, ловец иного смысла,

За топорище я берусь.