Купейный вагон Едет поезд из Москвы на Питер, У окна кривляется ребёнок, С неба смотрит звёздочка Юпитер, На поляне промелькнул телёнок. У окна кривляется ребёнок, Рядом с ним - молоденькая мама, Маму клеит пожилой подонок, Предлагает выпить по три грамма. Мама поелозит, согласится, Пассажиров рядом больше нету, Принесёт стаканы проводница, И мамашу привлекут к ответу. И пока ребёнок будет прыгать, Ныть и мазать рожу шоколадом, Старичонка будет телом двигать, Прижимаясь к маме там, где надо. Очень хорошо, что в этой жизни Есть ещё герои-стариканы, Ласковые, липкие, как слизни, У которых крепкие куканы, Крепкие, блестящие куканы, В мутных водах ловящие рыбку. Спит малыш, раскинулся, как пьяный - И не видит мамину улыбку. Кукольные люди
Пусть мой рассказ для вас нелепым будет, пусть скептики смеются надо мной, но есть на свете кукольные люди пришедшие из сказок в мир земной. Любой ребёнок обожает кукол, девчонки любят их до зрелых лет. Я с Буратино милую застукал, когда зашел некстати в туалет, и где был нос мерзавца Буратино, я вам, как джентльмен, просто не скажу, но так меня прибила та картина, что я с тех пор на женщин не гляжу. Но кукольные люди - не тряпицы, не просто целлулоида куски, они сумели здорово развиться, забыв о предках из простой доски. У них есть кровь, и волосы, и кожа - всё как у нас, не отличить вблизи, но есть одно различие, быть может: у кукол все делишки на мази. Что человек? Корячится, натужась, потом вскипит: "Да в рот оно вались!" А кукла прёт, в людей вселяя ужас, с одежды отряхая кровь и слизь. Любую трудность кукла перемелет, в любую щель пролезет, словно клоп, где надо - человеку мягко стелет, где надо - заколачивает в гроб. С широкой деревянною улыбкой спешат по жизни куклы там и тут, буравят нужных баб дубовой пипкой, а если надо, дяденькам дадут. Но, выйдя в люди, проявляют норов, им денег мало, им давай любовь. Развинченная куколка Киркоров из нашей Аллы выпила всю кровь. А пупс Борис, стяжав трибуна славу, шарнирами гремел десяток лет, сам развалился, развалил державу, разбил всем яйца, кушает омлет. Куда ни глянешь - куклы, куклы, куклы, резина, биомасса, провода, в Госдуме друг на друга пялят буркалы, возводят замки, рушат города. Они нам постепенно заменяют мозги на йогурт, кровь на пепси-лайт, людей в театры кукол загоняют, бьют шомполами с криком "Шнелль, играйт!" Чтоб не сердились кукольные люди, мы кукольные песенки поём, целуем силиконовые груди, танцуем с силиконовым бабьём, и эти бабы нам детей приносят из биокерамических пластмасс, и кукольные дети пищи просят, и с сочным хрустом пожирают нас. Ксения Лунным сияньем трава напомажена, Всюду цикад неумолчное пение. В сердце поэта - кровавая скважина. Ксения, что ты наделала, Ксения! Помнишь, как наши смыкались объятия, Как сотрясали нас бури весенние? Слушай, как в горле клокочут проклятия! Их изрыгаю я в адрес твой, Ксения! Верил я слепо, безумно и истово: Ты моя жизнь, ты моё воскресение! Чувства мои благородные, чистые Ты растоптала безжалостно, Ксения. Помнишь: влетел я на крыльях в гостиную И каково же моё потрясение! Рыжий подонок в манишке нестиранной Жадно ласкал твои прелести, Ксения! Сбросив с балкона животное рыжее, Дом твой покинул я в то же мгновение. Что ты наделала, девка бесстыжая! Сердце на клочья разодрано, Ксения! ...След окровавленный по полю тянется, Ночь поглотила печального гения. Пусть моё тело воронам достанется. Будь же ты проклята, Ксения, Ксения! В утренних росах навеки застыну я, Смерть уврачует мне раны сердечные... О ненавистная, о моя дивная! Лютая кара, любовь моя вечная... |
