Party Умолкнул гул, повеяло прохладой, Когда меня к себе ты привела; Благоухала ночь над всей Элладой, Над капищем из меди и стекла. За окнами сгущалось оперенье Крылатых туч, фаллических богов; Неизъяснимым насыщалось зренье, Когда сняла ты лёгкий свой покров. Я молод был. Я вёл себя как школьник, Не зная, чем шокировать бомонд... Шумело море. Полыхал шиповник. Так вы поэт! Вам нравится Бальмонт? Sherry party Вы опрокинули бокал На светлый мой костюм; Я лишь глаза на вас поднял, Я был во власти дум. Застыли верные друзья, Прервав беседы строй. "Как смели вы, - подумал я, Так поступить со мной?" Как допустил беду Господь, Небесный сея свет? Пылает, как живая плоть, Вечерний туалет. Прощай, мой кремовый пиджак, Сорочка, галстук-блеф, На всем темнеет винный знак, В душе клубится гнев! Прощай, до Страшного суда, Все в прошлом, так и знай; Прощай - и если навсегда, То навсегда прощай! Ни словом я не выдал страх За будущность свою; Как вырос я в твоих глазах, Да что я говорю! Расплатой был для палача Мой благодарный смех. Смахнул пылинку я с плеча И выпил за успех. Всё так же был любезен взор (Сие не объяснить!), Вот так притвора из притвор Клянётся век любить. Здесь я учтиво произнёс, Смутившись, как всегда: - Костюм не стоит ваших слёз, Какая ерунда! Sic vita (Такова жизнь) Большая часть человечества ставит на Штольца, Это вписал я в один из домашних альбомов; Заполночь куришь, пуская колечки и кольца, В зеркале видишь, как плачет последний Обломов. Что мне прогулки, закаты? Куда всё умчалось? В сумерках тают сады, опустевшие скверы, Но с отвращением предчувствуя близкую старость, Всю эту ночь просижу за бутылкой мадеры. Мне наплевать на подачки, на всплески гордыни, Преуспевать не хочу я, тебя не ревную. Слышишь ли глас вопиющего в этой пустыне, Помнишь ли, ангел мой, нашу любовь неземную? Сирины смолкли.... Все глуше вакхальны напевы, Где вы, друзья? Интригуют, скучают, бранятся. Страсть и беспечность грызут, словно старые девы, Что с ними делать? Не знаю. Авось пригодятся! В бедной каморке моей, как в холодной темнице, Спятил Захар, сам с собою ведет разговоры, Ольга! Ты слышишь? О, как мне хотелось излиться, Но у подъезда меня стерегут кредиторы. Зрелость проходит. На юность махнул я рукою, Сердце моё одиночество больше не точит, Только о чём я? О чём говорить мне с тобою? Я ведь последний из тех <.....> Silentium
Высоких слов не говори - не надо. Ты каждой фразой мне терзаешь слух. Уж лучше спать под шелест листопада, Бранить слугу, давить осенних мух. Достойней пить, чем слушать эти речи, Всё тоньше пламя гаснущей свечи. Ступай к другим. Укутай пледом плечи. Довольно. Я не слышу. Не кричи! Женщина у зеркала Ах, кружевница, ах, шалунья, ах, В прозрачных ослепительных чулках! Пускай меня рассудок не оставит, Когда она на цыпочках впотьмах У зеркала мгновенно их поправит... Так ты все видел? Ах, негодник... Ах! Александр Бардодым Дерзкий вызов Допивая искристое кьянти На приеме у герцога N., В этом Богом забытом Брабанте Я увидел графиню Мадлен. Я сразил ее огненным взглядом. "Mon amour!" - сорвалось с ее губ. Бледный муж, находившийся рядом, Был, естественно, гадок и глуп. С грациозностью раненой птицы Протянула мне руку Мадлен, И она заалела в петлице Сюртука от маэстро Карден. Муж безумно глядел через столик И, естественно , приревновал. Он с презреньем сказал: "Алкоголик!" Я с усмешкой наполнил бокал. В окруженье принцесс и маркизов Я одернул манжет, а затем Графу бросил перчатку и вызов, А графине букет хризантем. Я сказал: "Есть большая поляна За заброшенной виллой в саду... Для тебя этот день обезьяна, Станет черным, как ночь в Катманду! Ты расплатишься, словно в сберкассе, Алой кровью за гнусный поклеп, И тяжелая пуля расквасит Твой набитый опилками лоб. А когда за заброшенной виллой Ты умрешь, как паршивый шакал, Над твоей одинокой могилой Я наполню шампанским бокал!" |
