СУД НАД ПОЭТОМ ГРИГОРЬЕВЫМ Зал суда. Выходят люди в чёрных капюшонах, скрывающих лица, поют грозным хором: - Григорьев, ты холостяк. Ты что, поэт, уклонился? Пора сделать верный шаг. Немедленно чтоб женился! Григорьев, ты пустоцвет. Напомним тебе мы дружно: Где дети твои? Их нет. Немедленно сделать нужно. Григорьев в белой рубашке без воротничка задумчиво поёт в ответ: - Придёт всё само собой, всему своё время, братцы. Что навалились гурьбой? Дайте мне разобраться. За окнами снег идёт, какой-то хор меня судит. А котик сидит и ждёт, что же с ним дальше будет. Хор обвинителей продолжает: - Григорьев, ты некрещён. Немедленно чтоб крестился. Наш хор тобой возмущён – ты от всего уклонился. Григорьев, машина где? Квартира где, сбереженья? Что чешешь ты в бороде? Не медля прими решенье! Григорьев задумчиво поёт в ответ: - Придёт всё само собой, всему своё время, братцы. Что навалились гурьбой? Дайте мне разобраться. За окнами снег идёт, какой-то хор меня судит. А котик сидит и ждёт, что же с ним дальше будет. Хор обвинителей заканчивает: - Григорьев, ты мизантроп, тусуешься очень мало. Хотим, тусовался чтоб, Москва чтоб тебя узнала. В ток-шоу скорей беги, без ящика славы нету. Григорьев, давай, смоги, нельзя так тупить поэту. Слово берёт защитник: - Товарищи, прошу не забывать, что перед нами, действительно, поэт и сочинитель песен. Он не может успевать на всех фронтах. Он неповоротлив и не очень ловок, зато он вполне талантлив. Предлагаю дать пожизненное условно. Все за? Я так и думал. Итак, ваше слово, подсудимый. Григорьев поёт, обращаясь к суду присяжных и разводя руками: - Придёт всё само собой, всему своё время, братцы. Что навалились гурьбой? Дайте мне разобраться. За окнами снег идёт, какой-то хор меня судит. Вот котик сидит и ждёт, что же с ним дальше будет. (допев, показывает пальцем на большого серого пушистого кота, который внезапно проник в зал суда и не спеша умывается лапкой. Долгие продолжительные аплодисменты. Весь зал встаёт). СОНЕТ О КЛУБНЯХ Повсюду их по-разному зовут – Мне девушка на юге говорила, Что это колобасики. «Как мило», - Подумал я, верша любовный труд. Когда науку нам преподают, Зовут семенниками их уныло. Иные говорят: «В пельменях – сила», И не продукт в виду имеют тут. Тестикулы, муде, а также коки – Не знаю, как зовут их на Востоке, Но ладно. Раз зашла о яйках речь, Я говорю – на клубни ведь похоже, И ядрами могу назвать их тоже… Одно понятно – нужно их беречь. УРОДЦЫ Стихи, они - как дети малые: Не все родятся крепышами. Иные - слабые и вялые, Их писк не уловить ушами. Иные - попросту рахитики На кривеньких и тонких ножках. Над этими хохочут критики. Ну да - что проку в этих крошках? Есть детки - дауны смешливые, Позора верные гаранты. Есть недоноски молчаливые, А также есть вообще мутанты. У этих - всё не как положено: Где руки-ноги, непонятно. На тельце кожица скукожена И нос - на лбу, что неприятно. Ну, кто же знал, что так получится? Кому они нужны такие? Пришлось так тужиться, так мучаться, И вот итог - стихи плохие. Они таращатся на папочку, На их родившего поэта... Эй, не спеши сложить их в папочку, Послушай доброго совета. Рожай стихи по вдохновению, Зачем уродцев дальше множить? Хотя у каждого у гения Таких полным-полно, быть может. Мой друг, берясь за что-то новое, Ты помни о стихах-уродах. Потомство людям дай здоровое - Хоть даже сам умрёшь при родах. ПРОВОДЫ Выступать я должен мощно, свой не опозорив дом, На концерт меня сегодня провожали всем двором. Резал дикий рёв младенцев сонных улиц тишину, Тискали меня старушки, словно шёл я на войну. Громко бабы голосили: «Береги себя, артист!». В отдаленьи почему-то плакал местный визажист. Подошла ко мне Лариска и шепнула: «Думай сам, Если хочешь, напоследок я тебе бесплатно дам. Вспомнишь после о Лариске. Ну, так чё ты? Дать – не дать?». Я же лишь развёл руками: «Опасаюсь опоздать…». Ветеран Иван Иваныч мне конкретный дал наказ: «Если Путина увидишь, расскажи ему про нас. Я на полках тут порылся и будёновку нашёл. На, носи. А ну, примерь-ка. Что же, вроде хорошо…». Подошёл казах Ахметов, толстый, круглый, как луна, Мне вручил бутыль кумыса, дал халат зелёный: «На!». Бывший чемпион по лыжам лыжи мне свои совал, А художник наш нетрезвый мой портрет нарисовал. Подбежали две девчонки мне котёнка подарить. Я не смог принять подарок, смог лишь поблагодарить. Баянист Никифор лысый, что с утра уже поддал, Неожиданно для многих «День Победы» заиграл. Вышли бомжи из подвала и пустились в дикий пляс, А опухшая бомжиха колотила в старый таз. На часы я глянул строго, головою покачал. Тут огромный Коля-даун сзади что-то промычал. Обернулся я, и тут же две старушки-близнеца Колбасу преподнесли мне и варёных три яйца. Подошёл и доктор Шульман, что-то записал в тетрадь, И моё давленье начал деловито измерять. А, измерив, громогласно объявил: «Дружище, знай: У тебя давленье в норме, прям хоть в космос запускай. Ну, иди, читай куплеты, веселись и песни пой. Кстати, вот моя визитка – раздавай всем адрес мой…». Вышел даже Фрол Семёныч – пусть он скуп, но вынес он Пару стоптанных ботинок для меня и патефон. Мне сказал блатной Серёга: «Если можешь, закоси. Нет? Тогда не верь, не бойся, и, конечно, не проси». А потом блеснул он фиксой и, вздохнув, добавил: «Эх! Если там красючки будут, отдуплись за нас за всех!». Мне беременная Нюрка крикнула: «Щас зареву! Если можно, Константэном первенца я назову!». Я воскликнул: «Всем спасибо! Только мне пора бежать. До метро меня не надо, умоляю, провожать». Ехал я сюда, расстроган, поспешал в Искусства храм. Чуть не опоздал, ей-богу, и теперь вот вышел к вам. Крепко выступлю сегодня и свой двор не подведу. Вечером домой, надеюсь, я с победою приду. Там ведь все переживают, как я выступлю, друзья, От волненья выпивают – выпью, как вернусь, и я. Вы удивлёны, возможно, ведь не знали вы о том, Что меня на все концерты провожают всем двором. |
