Внутрия с нутрией схожа,

Но только живет в нутре,

И скрыса есть крыса тоже,

Но та, что скрылась в дыре.

Скажут вам даже дети -

Есть лев, а есть еще млев.

В кустарниках Серенгети

Он спит, вконец разомлев.

И в жаркой стране Потогонии

Бегемота зовут <гегемот>,

Так как его гегемонию

Все озеро признает.

Слон славен силой и крепостью,

Но если он разозлен -

Бежит, ужасая свирепостью,

Сквозь чащу не слон, а злон.

И встречного носорога

Он хватит хоботом в рог -

На жизненную дорогу

Выходит так косорог.

Мышь думает, видя это:

Тут и затопчут, глядишь,

И взмоет ввысь, как ракета,

От страха взмокшая взмышь.

Запомните это, дабы

Быть сведущим наперед.

Так говорит вам лжаба,

Она никогда не лжет.

Хвалилась глупая гиена,

Что ни к чему ей гигиена

И что совсем не так уж плохи

Короста, лишаи и блохи,

Что лучшая на свете участь -

Паршивость, вшивость и вонючесть, -

Пока не окатила смрадом

Слона, слонявшегося рядом.

Схватил он за уши гиену

И хряснул мордой о колено.

Затем без всяких сожалений

Он выдрал длинный хвост гиений,

Свернул ей челюсть, нос расквасил,

Всю синяками разукрасил,

Пнул напоследок два-три раза,

Сломав при том ей кости таза.

Затем он объяснил гиене,

Валявшейся в кровавой пене:

Чтоб все не кончилось плачевно,

Нам нужно мыться ежедневно

И старших возрастом и чином

Не злить упрямством беспричинным,

А, повинуясь их советам,

И их самих любить при этом.

С тех пор, увы, не по капризу

Гиена зад свой держит книзу,

И знай, что вовсе неспроста

Гиена лишена хвоста.

В лес войдет ездок иль пеший

По грибы иль на охоту, -

Сразу из берлоги леший

Лезет, подавив зевоту.

Шишковатый и корявый,

Мышцы - древесины вздутья,

Только взгляд его лукавый

Скачет голубою ртутью.

В бурой графике тропинки

Мелких черт не в меру много -

Иглы, веточки, травинки

Видятся, а не дорога.

Это леший из укрытья

Так хитро глаза отводит, -

То-то, словно по наитью,

Вдруг прохожий с тропки сходит.

Тишь чащобная морочит,

Жуть витает над трясиной,

Бурелом беду пророчит,

И, прикинувшись осиной,

Мелко леший захохочет.

Кто весь лес ходьбой промерил,

Жил все время по соседству, -

Даже тот в него не верил,

Только я поверил с детства.

С чертом в ряд его не ставьте,

Он ведь вам не зложелатель,

И к тому ж, сказать по правде,

Он - старинный мой приятель.

Не ружейной мрачной властью,

Не горячей кровью зверя

Я добыл лесное счастье, -

Просто в лешего я верю.

Я ношу ему съестное,

Да и курево в придачу,

Потому-то все лесное

И приносит мне удачу.

Он мою закурит <Шипку>

И ворчит, пуская кольца,

Что народ разжился шибко,

Да достаток не на пользу.

Он бормочет недовольно,

Дожевав мое печенье:

Стал народ ученым больно,

Да не впрок ему ученье.

А потом он убегает

И, подкравшись тихомолком,

Девок-ягодниц пугает,

Обернувшись страшным волком.

На тропиночных извивах,

Насмеявшись до упаду,

Девок хлопает визгливых

На прощание по заду.

О люди, о жестокое зверье,

Вы, за вину неведомую мстя,

Клевещете на детище мое,

А в чем повинно бедное дитя?

Я прозорлив и потому пойму:

В вас мстительность и злоба говорят,

Когда твердите - чаду моему

Присущи зависть, подлость и разврат.

Ведь на него достаточно взглянуть

Без всякого пристрастья - и поймешь,

Что этот взгляд не может обмануть,

Что эти губы не приемлют ложь.

Хотели вы, чтоб я, как дикий зверь,

Терзал дитя, поверив в ваш рассказ.

И раньше не любил вас, но теперь

За клевету я ненавижу вас.

Ребенку вы наставили сетей,

Так вам за зло и воздается злом,

И ежели он ваших бьет детей,

То им, паршивцам, только поделом.

И я им с удовольствием влеплю,

Как только мимо побегут, пинка.

Пусть поревут! Ведь я не потерплю,

Чтобы на нас глядели свысока.

Свои права я знаю наизусть

И скоро, как отец и патриот,

Я вместе с чадом смело к вам явлюсь,

Чтоб требовать моих законных льгот.