Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

СМЕШНОЙ СЛУЧАЙ

Я хмур и предельно серъёзен всегда,
Излишне серъёзен, возможно.
Наверное, сердце во мне – изо льда,
Меня насмешить очень сложно.
Пытается как-то меня развлекать
Подруга моя боевая,
Приходится всюду за нею скакать,
С трудом раздраженье скрывая.
Но нужно скакать, потому что она
Иначе в постель не ложится.
Она убедиться, мол, срочно должна,
Насколько мы сможем ужиться.
Моё чувство юмора хочется ей
Проверить на прочность, похоже.
Ну что ж, так действительно, будет верней,
Ведь я посмеялся бы тоже.
Не нужен ей хмурый и злой человек,
Весёлый и добрый ей нужен.
Такому отдаст она бабий свой век,
Такой может стать её мужем.
И вот – летний день, одуряющий зной…
С подругою я повстречался.
Идёт она в комнату смеха со мной,
Чтоб я там до колик смеялся.
А мне не смешно. Ну, кругом зеркала,
Ну да, искажённые лица.
Подруга оттуда меня увела,
Заметив, что начал я злиться.
Потом мы ходили и в цирк, и в кино,
Макак в зоопарке смотрели.
Она-то смеялась, ей было смешно.
Кричала: «Ты что, в самом деле?
Гляди, обезьянки! Ты хоть улыбнись!».
И я улыбнулся… Однако
Макаки все в страхе от нас унеслись,
Одна разрыдалась макака.
Я выполнил просьбу подруги. Увы,
Осталась она недовольна.
Зашли мы в киоск. Не поверите вы,
Вот там было очень прикольно!
Дала продавщица мне сдачу, притом
На сотню ошиблась случайно.
Мы вышли, и я улыбнулся всем ртом,
Стал весел я необычайно.
Я дико смеялся и сотню рублей
Подруге совал – на, потрогай.
Но что-то случилось с подругой моей –
Нахмурилась, стала вдруг строгой
И мне заявила: «Прощай, дорогой.
Признаюсь, ты очень мне гадок.
Мне нужен другой, совершенно другой.
В мозгах у тебя – непорядок».
Ушла. Пропил сотню я всю до рубля,
Сумел капитально нажраться,
А над продавщицей-растяпою я
С тех пор продолжаю смеяться.
Действительно, случай ведь крайне смешной,
Вот вам чувство юмора, нате!
Я знаю теперь – всё в порядке со мной.
А вы как считаете, кстати?

К ВОПРОСУ О РАЗНЫХ САЛЬНОСТЯХ

Вы поэтессой называете себя.
Я наблюдал вас в ЦДЛ-овском концерте.
Вы были в чёрном, вы, тоскуя и скорбя,
Читали строки неуклюжие о смерти.
Нас познакомили. Ваш исказился лик:
«Ах, маньеристы, это всё такая сальность!
Лишь тот поэт в России пушкински велик,
В ком удручённость есть и есть исповедальность!».
После концерта возвращался я домой,
Кругом зима сверкала царственным нарядом.
Я говорил себе: «Ведь правда, боже мой!
Кругом – тоска одна, и удручённость рядом».
И стало стыдно мне за прошлые грехи,
И я, собрав большую папку наудачу,
Повёз свои исповедальные стихи
К вам без звонка на переделкинскую дачу.
И там с любовником случайно вас застал,
Причём в нелепейшей и неприличной позе.
О, как смутились вы, как взор ваш заблистал!
Вы попросили обождать вас на морозе.
Убёг любовник. Я вошёл. Мы пили чай…
Бац! Вы движеньем, полным грации и лени,
Мне на колени пересели невзначай,
И задрожали в этот миг мои колени.
И на медвежьей шкуре вы мне отдались,
Крича от страсти у трескучего камина.
Мы до стихов моих тогда не добрались,
Я интересен был вам больше как мужчина.
Лишь поздно вечером приехал к вам супруг,
А я отправился в московскую вокзальность,
И в электричке написал стихи я вдруг.
Нет, нет в них сальности - одна исповедальность!
Зачем вы пишете унылые стишки
И удручённо говорите про страданье?
Ведь очень любите вы сальные грешки,
Как полнокровное и томное созданье.
Из многочисленных творцов честнее тот,
Кто не бубнит про жизнь, как тягостную ношу,
А гимны жизни с восхищением поёт –
И кто не корчит из себя, как вы, святошу.

ВСЁ ВПЕРЕДИ! (сонет)

Я не был за границей никогда
И не ласкал ни разу иностранку –
Какую-нибудь, скажем, негритянку,
А ведь летят, летят мои года!
И девственниц, горящих от стыда,
Не увлекал пока я на лежанку…
Ещё хочу испробовать цыганку
И новые увидеть города!
Да, яркие нужны мне ощущенья,
Поскольку я далёк от пресыщенья.
Хочу, чтоб всё стремительно неслось!
И девушки, и странствия, и слава –
Всё будет, всё обрушится, как лава.
По-моему, всё только началось!
274
{"b":"90519","o":1}