Ваш норов споры услаждают,

Вам любо поиграть словами,

Но вас слова не убеждают,

И спорить бесполезно с вами.

Воспринял веру ваш рассудок

В свое особое значенье -

Так зачинается ублюдок,

Хромое умозаключенье.

И чуть на свет оно явилось,

Как тут же подтверждает зримо:

За скорби родов и за хилость

Лишь пуще детище любимо.

Я говорю себе, насупясь:

Вмешаться надо было сразу,

Когда вам диктовала глупость

Не действия, а только фразы.

Коснеют на губах упреки,

Понятно, что они бесплодны,

Раз вы являете пороки

Так горделиво и свободно.

Поступки ваши - сплошь нелепость,

А речь лишь глупость возвещает, -

Здесь только крайняя свирепость

Стать верной мерой обещает.

Мои черты, плывя, как тесто,

Вдруг потеряют очертанья,

Чтоб вскоре снова встать на место,

Но в новом - страшном сочетанье.

При виде моего замаха,

Как над открывшеюся бездной,

Разымчивая нега страха

Затопит ваш состав телесный.

И вмиг всей плотью вы поймете,

До крайних нервных разветвлений,

Что целость этой нежной плоти

Превыше слов и убеждений.

Вопи, отчаянье мое,

Нам вновь приходится бежать,

Опять проклятое зверье

Нас начинает окружать.

И я бегу. Проходят дни -

Не отстают мои враги.

В меня вцепляются они,

Чтоб растерзать мои мозги.

Враги хотят меня догнать,

Чтоб вырвать у меня язык,

Но я спокоен - убегать

И отбиваться я привык.

Меня настигнет их толпа,

Я оборачиваюсь к ним.

Я размозжу им черепа,

Оставшись сам неуязвим.

И где бы я ни проходил,

Я беспощадно их давлю.

Теперь мне отдых только мил,

Я только логово люблю.

Самонадеянность моя,

Тебя я понял наконец:

Как среди этого зверья

Певцом останется певец?

Неуязвимость? Что за бред,

Что за мальчишеская блажь!

На мне живого места нет,

А свора только входит в раж.

И поражение - во всем,

Везде, во всяком пустяке,

В погибшем замысле любом

И в ненаписанной строке.

И нудно нервы станут ныть,

И мне придется продавить

Слезу из глаз, и в горло - ком,

И боль бессилья будет бить

Об стенку хрупким кулаком.

Друзья, вы, верно, удивитесь:

В разгар совместного веселья

Я брошу вас - без объяснений,

С какой-то непонятной целью.

Но, отыскав меня придется

До немоты вам удивиться,

Поняв, с каким никчемным сбродом

Мне больше нравится водиться.

Беспочвенным самодовольством

Так и сочатся эти хари,

Толкуя только о богатстве

В алкоголическом угаре.

И потому с пренебреженьем

Здесь на меня взирает каждый,

Но я-то ничего не вижу,

Снедаемый веселья жаждой.

Себя виду я так нелепо,

Что вас стыда терзают муки.

Вы удержать меня хотите,

Но я отбрасываю руки.

Вы мне хотите только блага

И справедливы ваши речи,

Но я через плечо со злобой

Вам грязной руганью отвечу.

Друзья, простите за обиду,

За грубый хохот швали пьяной,

За то, что я их одобренья

Прошу, как гаер балаганный.

Сумейте здесь судьбу увидеть:

Взяв на себя вину большую,

Самонадеянность отрину

И соль раскаянья вкушу я.

Себя я безрассудно трачу,

Но не затем, что впал в измену:

Хочу пройти опустошенность,

Чтобы всему постигнуть цену.

Как хорошо быть стариком,

Слабоколенным, мокрогубым,

И сладострастием сугубым

При этом мучиться тайком.

Любить беседы про разврат,

Клеймя развратных ядовито,

И злобой проникаться скрыто,

Когда хоть в чем-то возразят.

И тело слабое свое

Так сладко окружать заботой

И в нем фиксировать с охотой

Урчанье, спазмы, колотье.

Как опьяняет этот страх

Вдруг подающей голос хвори,

И горе близким, если горя

Я не замечу в их глазах!

Как сладко жить среди обид,

Повсюду ущемленья видеть

И страстно близких ненавидеть,

Невинный делающих вид.

На притеснения пенять

Всем встречным - это ль не отрадно,

Коль изо рта притом нещадно

Мясным душком их обдавать.

Как упоительно судить

Людские слабые деянья

И правоты своей сознанье

Не в голове, - в крови хранить.

Всех колебаний прежних лет

Уляжется досадный ропот,

И сладко утверждать свой опыт

И мудрости являть расцвет.