Римское каприччио Расправив крылья безопасной бритвы, Я повернулся медленно к тебе; Вокруг меня сжималось поле битвы И я решимость ощутил в себе. Садилось солнце. Пил в тавернах демос. Фантом безумства полыхал в мозгу. А твой остывший безучастный голос Усугублял страданье и тоску. Две пальмы в кадке, рукописей груда, - Все потемнело в этот миг окрест. Лоснилась плоть. Как свет из ниоткуда Мерцал зловеще твой нательный крест. Я шел к тебе с улыбкой мамелюка, Досадуя на то, что был одет; В пустом костёле заиграли Глюка, Я вытер шторой лезвие жиллет. С твоих волос распущенных струился Скрипичный шорох, колыбельный прах, И взгляд мой на тебе остановился, И ты прочла в нём ненависть и страх! Здесь, в распылённом золоте тумана Ты сбросила последний мой наряд. - Ты видишь? - Нет. - Взгляни на солнце, Анна, На вечный Рим, на пожелтевший сад. Я предвкушал в себе восторг и радость, Приблизив бритву к твоему лицу. Простишь ли мне любезную предвзятость, С какой идешь к счастливому концу? Тебе, а не кому-нибудь, не всё ли Равно, с кем повстречаешь смертный час! Шумело море. Служба шла в костеле. Ты улыбалась мне в последний раз. Рок Безумствует жестокий рок, Но пребывает невредимо В реке времен один порок - Всё остальное поправимо! Пусть плачет верная жена По загулявшему супругу, Но вновь пьянит меня весна, Всё та же по второму кругу! Вооружённая косой, Проходит смерть с кривой ухмылкой; Настигнутый людской молвой, Плыву я по морю бутылкой. Напрасно бледная жена Зовёт меня к себе на ложе, Мой смертный грех - её вина, Всё остальное так похоже! Но даже в таинствах любви Всё то же бормотанье рока, Где храм возводят на крови Неискупимого порока! С высоких гор спускается туман С высоких гор спускается туман Когда всю ночь шумит кафешантан В конце закатов, лестниц и дверей Мы пьём коньяк с возлюбленной моей. Сирень в петлице. Твёрд воротничок. Хрустят манжеты. Галстук прост и строг Откинусь в кресле. Перейду к вину Как я осмелюсь? Как же я начну? С высоких гор спускается туман Когда всё ближе с моря ураган Но в эту ночь под сенью сонных струй Я лаской вырвал первый поцелуй. Ловлю твой взор с улыбкой на губах В браслетах руки, голые впотьмах Глубокий вырез, стрелка на чулке И туфли на высоком каблуке. С высоких гор спускается туман И опустел ночной кафешантан. Ты, удаляясь, станешь мне чужой, Причёску взбив рассеянной рукой. Страшный суд
Страшно жить на этом свете Под копытами коня; Просыпаться на рассвете В адском зареве огня. Здесь рыдают безутешно И Мефодий, и Кирилл, А зачем я так поспешно Даму на кол посадил? Спрятав ножик под подушкой, Козни радостно плетут; Спит безногий с потаскушкой, Ведьму замуж выдают. Бьётся прокурор в падучей В тёмном здании суда; Казни просят неминучей Подсудимого уста. Дайте мне, кричит убивец, Дайте с чувством умереть, Дай мне, Боже Милостивец, Синим пламенем сгореть! Здесь рыдают в околотке, Бьют, насилуют и жгут; Здесь никак нельзя без водки Видеть этот страшный суд. Взвизгнет раненною скрипкой Персональный кадиллак, По Москве идёт с улыбкой Подмосковный маниак. Снова муха-цокотуха С криком в сени к нам летит, За стеной хрипит старуха, В небесах мертвец парит. Под откос пускают дети С лёгким сердцем поезда, Страшно жить на этом свете, Так и знайте, господа! У самого синего моря У самого синего моря Девчонка, как роза, цвела У самого синего моря Жила и не помнила зла По ней убивались мужчины Не зная покоя и сна Но с братом её обручили Такая была там страна Пусть с далёкого берега Набегает волна Но отсюда Америка Никому не видна Но вот появился гаучо, Весёлый красавчик Хосе Беспечно сорил он деньгами И знал партитуру Бизе Хосе обещал Рио-Рио И долго о страсти молил Девчонка была неприступна Ведь брат её сердце разбил Хосе заманил её в горы Где гордые реют орлы И вырвал у девушки сердце На склоне отвесной скалы У самого синего моря Девчонка, как роза, цвела У самого синего моря Она в эту ночь умерла. |
