Вскоре Эгорд в библиотеке, стеллажи выстроены подобно лучам солнца, как на гербе Светлого Ордена, в центре просторная площадка, половину занимают столы и кресла для чтения, но самый центр свободен, там и расположилась троица: Халлиг держит перед собой Око Асимиры, рядом Эгорд, за их спинами Леарит.

Богиня в разговор не вмешивается, она раза в полтора выше обычного, свет волос, кожи и доспехов более яркий, дабы внушить тем, кто по ту сторону «окольца», что слова Халлига и Эгорда, сказанные в ее присутствии, имеют больший вес.

В световом полумесяце «окольца» виден зал советов Солнечного Посоха, главной башни Светлого Ордена в мире, ступенчатые кольца трибун почти пустые, заполнены лишь первые два ряда. Эгорд бы насладился красотой зала, но сейчас не до того, совет длится уже не первый час.

Слово островитянам дали совсем недавно, Халлиг рассказывает о нападении пиратов во главе с некромантом и демоном, ему как члену Ордена поверят больше, а Эгорд лишь поясняет. Приходится также рассказать о нападении Хафала, Эгорд старается быть кратким, о сыне Зараха распространяться не хочется...

– Вот как...

Низкий голос принадлежит верховному жрецу Далорену, именно через его «окольцо» ведутся переговоры, оно смотрит на трибуны, потому самого верховного не видно.

– Что с теми, кого вы захватили?

– Капитан пиратского судна и сын Зараха заперты в темнице, – отвечает Эгорд.

– Зачем?

– Для допроса.

– Результаты?

– Пока нет.

В зале только старшие жрецы, Око Асимиры улавливает шепот, похож на шелест деревьев в лесу. Эгорд узнает некоторые лица: эти жрецы радели за то, чтобы отдать спасителям мира зерно богатств Ордена, хотя после войны каждое зерно на счету. Слева сидит старший жрец Юннан, был на корабле, который доставил Эгорда, Халлига и запасы Ордена на остров... А вон старшая жрица Чаруна, ее в числе многих Эгорд освободил из плена в логове Зараха...

– Что ж, осветленный Эгорд, – говорит верховный жрец Далорен, – думаю, догадываетесь, что Орден не может оказать помощь больше той, что уже оказана. Война истощает, а недавнее нашествие демонов было самым мощным за всю историю. Как видите, трибуны Солнечного Посоха почти пустые. Многие наши братья и сестры погибли, другие заняты исцелением мира, несут свет туда, где демоны его погасили. И мы, закончив сей совет, к ним присоединимся.

– Вы правы, верховный, – говорит Эгорд, – не смеем просить помощи, другим куда нужнее. Но считаем необходимым держать Орден в ведении.

– Этот шаг разумен, – говорит верховный. – Некромант и демон вместе... Весть тревожная. Раньше демоны и некроманты в союз не вступали, и если это случилось, надо быть готовыми. Зло знает, мир ослаблен, и чтобы не упускать такой редкий момент, Темный Орден, некроманты и остатки армии демонов могли объединиться. Возможно, попытаются добить раненый мир, а значит – времени терять нельзя, нужно копить силы, укреплять оборону.

– Да, верховный.

– Что касается ваших пленников...

Далорен задумался. Эгорду молчание не нравится.

– С капитаном поступайте на свое усмотрение, а сына Зараха убейте.

– Но...

– Как можно скорее. В жилах этой твари кровь Зараха, коварного тирана, ему почти удалось захватить и уничтожить мир! Отродье Зараха представляет угрозу, оставлять в живых даже ради ценных сведений, которые вряд ли выдаст, крайне опасно.

Эгорд старается не показывать смятения, дыхание подрагивает, кулаки стиснуты...

Так и знал, до этого дойдет! Эгорд должен подчиниться, но убийство Хафала идет вразрез с планом мести. Хафал нужен живым. Месть нужна как воздух, ради нее Эгорд и отправился на охоту за Зарахом, ради нее спас мир, месть должна быть завершена!

Но об этом лучше помалкивать...

На спину ложится ладонь богини, воин-маг чувствует тепло, оно разливается по телу и сознанию.

«Эгорд, я вмешаюсь», – голос в голове.

«Нет», – думает Эгорд решительно.

– Как осветленный, обладатель плаща и носитель нашего знака, исполните мою волю, – говорит верховный жрец в тоне просьбы. Но добавляет повелительно: – Убейте сына Зараха!

Эгорд кивнул.

После окончания переговоров Око Асимиры гаснет, Эгорд погружается в мрачное безмолвие, подбородок опущен, крылья наплечников кажутся более тяжелыми, холодными. Поры и трещинки в треугольных плитах под ногами и щели на стыках затоплены тенями.

– Что намерен делать? – интересуется Халлиг.

– Убивать Хафала не буду, – отвечает Эгорд. – Железно. Он нужен...

– Неподчинение Ордену. Могут лишить звания осветленного, если узнают. И этот плащ уже не наденешь.

Воин-маг кивнул.

– Именно. Если узнают... Постараюсь, чтобы не узнали. Или узнали как можно позже. Да и не ради звания и куска ткани служу Ордену, а ради света.

– Верно, – говорит Халлиг. – Мы служим Светлому Ордену, но Орден служит богам, ведь так? А среди нас богиня, хоть и младшая, и ее мнение отличается от мнения Ордена. Точнее, от мнения верховного жреца Далорена. Ну, а я... Что я? У меня дел невпроворот, ловушек в подземелье целая плантация, с утра до ночи только и делаю, что обезвреживаю, могу не замечать, что творится вокруг... Кстати, пора возвращаться к ловушкам.

Халлиг уходит.

«Эгорд, почему не позволил вмешаться? – спрашивает Леарит мысленно. – Я бы переубедила».

– Боги вновь наказали бы тебя, – отвечает Эгорд.

И тоже уходит.

Голова полна тревожащих мыслей, и об отношениях с Леарит, и о новой трещинке между ним и Светлым Орденом, пока слабой, но все же очевидной. Кто знает, вдруг трещинка разрастется до пропасти?

Чтобы об этом не думать, воин-маг возвращается в лабораторию, к слежке за пленниками с помощью стрекозы-шпионки.

Вернувшись, Эгорд начал создавать ледяную чашку, копию той, что разбилась. Творит заклинание, белесо-небесный лед впитывает густую паутину чар против жара, затем Эгорд заваривает кофе.

Велира и Хафал скучают, разбойница иногда разминается акробатическими трюками, демон оценивает как бы безразличным высокомерным взглядом, тут же отворачивается, но для настоящего безразличия оценивает слишком уж часто...

Эгорд чуть снова не уронил чашку: в коридоре появился Тиморис!

Вид у воина неуверенный, шаги резко меняются с широких солдафонских на крошечные, как на пороге мышиной норки. Тиморис пошатывается, щеки горят алым: долго целовался с бутылкой.

По прутьям бьет огромный скорпионий хвост, вспыхивают белые змейки молний, красный кончик Тиморисового носа обращается на шум.

– Ты! – взвыл Хафал. – Р-р-р-р-р!

– А-а-а, это ты, таракан, – протягивает Тиморис пьяно.

– Я скорпион, придурок!

– А я человек-умник. – Тиморис икает, пошатываясь, отвешивает поклон. – Приятно познакомиться!

– Жаль, тебя тогда не вспорол насквозь!

– А тебе надо было отрубить не хвост, а другое! Хотя, смотрю, и так нет...

– Я скорпион, у меня под пластинами, и больше твоего, червяк!

– Трепло! – плюнул Тиморис, не выговорив половину согласных, покачивает пальцем. – Еще моего не видел...

– Зачем пришел? – оборвала Велира.

Тиморис тут же умолк, голова повернулась в другую сторону, спина выпрямляется, воин даже слегка трезвеет, рука прячется за спину, кулак второй подплывает к губам, Тиморис нерешительно прочищает горло, переминается с ноги на ногу.

– Дочка, я это... пришел...

– Вижу, что пришел! Зачем?!

– Ну... поговорить... узнать... как ты это...

– Узнать, да?

Велира подходит к решетке.

– Ну так знай...

Вспыхивает новая пламенная речь. Эгорд думал, после прежней любые словесные язвы нипочем. Размечтался... Похоже, для папочки Велира приберегла самое «вкусное».

Челюсть Тимориса с каждым залпом слов опускается ниже, пьяная пунцовость на щеках белеет, брови выгибаются как луки. Опытный воин кажется подвешенным на гвоздь тряпичным манекеном для отработки ударов.