Разворот, меч с лязгом встретил волнистую сталь, голова дернулась вбок, пропуская выстрел змеиного языка.

Пых!

Эгорд успевает только потому, что за миг до смерти приходит знание, откуда будет удар. На родное зрение накладывается зрение стрекоз, Эгорд видит зал со всех сторон. За спиной вновь черный дым...

Стрекозы жалят Зесса, но яд на него не действует, наоборот – стрекозы скукоживаются, падают. Странно, как лед может отравиться? Видимо, кровь Зесса – та еще гадость, разрушает не только плоть, но и чары.

Зесс опять испарился, но так и не возник. Непривычно тихо...

Эгорд вертится, но противника нет, только стынут колонны, плещет фонтан. Голова кружится, тошнота... Чешуйки панциря разбросаны на полу, по царапинам и вмятинам доспехов текут красные ручейки. Из ран торчат лучики – лечебные чары, но кровь отравлена, мясо заживает неохотно.

Тело швырнуло вперед, Эгорд ослеп от боли, а когда прозрел – увидел, что из груди торчит волнистый клинок. Колени ударились о пол, в него же уперлась ладонь, изо рта хлынуло горячее со вкусом металла...

Упав на локоть, Эгорд развернулся.

Перед мутнеющим взором покачивается вдалеке сгорбленная фигурка человека-змеи. Чары исцеления шипят, их лучи слепят, доспехи раскалились, Эгорд балансирует на краю сознания. Поток мыслей стекается к клинку в груди...

Треск. Челюсти сжались, горячая сталь рядом с сердцем стала невыносимо холодной.

Еще треск – клинок разломился на кусочки, они тают, растекаются по жилам жгучей болью, но теперь чарам исцеления ничто не препятствует, жизнь возвращается.

Зесс уже на расстоянии шага.

– Эй, ящерица!

Змеиная голова повернулась вместе с туловищем, острие криса замерло у переносицы Эгорда.

В ладонях Тимориса созрел огненный шар. Воин швырнул в Зесса, но на полпути ядро сжалось, гул перешел в жалобный свист. Горящий комочек шмякнулся Зессу под ноги. Победная ухмылка Тимориса скисла.

– Да чтоб тебя Ямор...

Но заминки хватило – кулак Эгорда взвился вверх, словно кому-то в подбородок. Из пола под Зессом вылез ледяной бивень, ящера подбросило к потолку, он закувыркался, но до пола не долетел – исчез.

Тиморис бежит к Эгорду как бык, сапоги грохочут.

– Живой?!

Помогает встать.

Эгорд нащупал в торбе пузырьки с зельями, выпил три подряд.

– А мне? – обиделся Тиморис. – О, другое дело! Спасибо. Настоящий друг всегда предложит выпить!

Залпом осушив флакон, разбил об пол.

– А где этот?

Приложил растопыренные ладони к ушам, изображая воротник.

Зесс и впрямь пропал с концами. Эгорда кольнуло страшное предчувствие.

Над ними – ледяной потолок. Сквозь его толщу видны тени ног, а стрекозы только что показали, как помогают Леарит и Жее сражаться против Зесса и ассасинов. Леарит уже вся в ранах, дерется отчаянно, но на пределе.

Эгорд взорвался розовым пламенем телекинеза, оно швырнуло его вверх, ледяной потолок разлетелся глыбами, и воин-маг приземлился на крышу рядом с Леарит. Его меч принял атаку Зесса, а свободная ладонь прижалась к Леарит, вкачивает силу исцеления.

Вокруг Эгорда и его супруги возник свето-ледяной щит, они словно внутри шара из толстого сияющего хрусталя с шипами, которые, быстро вытягиваясь, бьют по ассасинам и демонам, даже Зессу пробить щит не удается.

Леарит прижалась к мужу, уронила голову ему на грудь.

– Ты здесь, Эгорд! Я уже думала, что...

Вдруг щит разбился вдребезги, Эгорда и Леарит раскидало в разные стороны, воин-маг заметил пучки фиолетовой энергии и силуэт из костей. Всадник на костяной виверне уносится круто вверх, летит вдоль башенной стены.

Леарит пытается подняться...

Рядом с ней появился Зесс, девушка перевернулась на спину, Эгорд в отчаянии тянет руку – хоть каким-нибудь заклинанием остановить гада. А тот сверкнул бритвами зубов, Леарит заслоняется руками, от ладоней отрываются черные пылинки, засасываются в пасть Зесса...

Но между Леарит и тьмой змеиной глотки возникла Жея, крик ярости, крылья хлопают. Девушка потянулась к птице, ладонь уже блестит оголенным бордовым мясом.

– Жея, нет!

Зесс пожирает волшебную птицу, ее золото расщепляется в черную пыль, втягивается в пасть ящера, под страшный, будто из смерча, рев свет Жеи меркнет, но даже став зыбким темным призраком, птица машет ветхими крыльями, пепельный каркас выгнут гордо. На пике боевого клекота остатки тела исчезли в пасти.

Четыре ледяных сталагмита, ударив Зесса, скрестились, но тварь успела раствориться.

Рука Эгорда опускается вместе с головой, губы сжались. Женский плач заставил вскочить, подбежать, спрятать в объятиях.

– Жея! – повторяет Леарит снова и снова.

Эгорд прижимает к себе комочек дрожи.

Позади звук – острая сталь пробила плоть, сдавленный крик.

Упал ничком ассасин, открыв вид на пролом в крыше, оттуда, ругаясь, вылезает Тиморис. Из спины ассасина торчит сабля, вторая в кулаке воина.

Он оглядывает крышу.

– Ямор меня... Ну и каша! А где Халлиг? Мы тут, понимаешь, вкалываем, а он...

На водном горизонте – ничейный бой между стрекозами и флотом. Корабли слишком большие, не могут навредить стрекозам, а те слишком мелкие для судов, зато вносят неразбериху, пронизывают воду, заставляя ее бурлить, пениться. Корабли невольно превращаются в монстров, разваливаются на ассасинов прямо в воде. С великанами стрекозы ничего поделать не могут, а вот ассасинов жалят, и баланс сил медленно, но верно смещается.

Берег трясется – там кипит битва Клессы против гигантов. После краха башни силы бывшего генерала Зараха быстро истощаются. Три монстра начали забираться по склону к крепости, и Клесса уже не может их сдержать – его окружили. Камалия в отчаянии кидается на гигантов, но ущерб ее атак для них смехотворный.

Рядом с Клессой возник Зесс!

Зарезал призрак жрицы, а затем растаял – и появился на голове гиганта, с которым Клесса сцепился в рукопашной схватке. Хищно присев тремя конечностями на носу древесного ящера, Зесс держит руку с крисом вытянутой в сторону, смотрит Клессе в глаза.

Клесса раскрыл клюв – смести Зесса штормовым криком, от которого трескаются камни. Но глава ассасинов рассыпался в пепел и... втянулся в глотку клюва!

Эгорд подумал, что Клессе удалось победить, но радость сменилась предчувствием беды.

Клесса схватился лапами за череп, туловище выгнулось, над островом разнесся пронзительный крик. Монстр, с которым Клесса дрался, отступил, а полукровка, не выпуская голову из когтей, упал, его трясет агония, уцелевшее крыло и пара щупалец бьют по земле в хаотичной пляске. Древесные вараны-гиганты ревут, грохочут лапами – похоже на овации, мол, наша взяла.

Бедняжка Камалия растерянно мечется вокруг своего подопечного, забыв обо всех, не понимая, что случилось, а щупальца и крыло бьют по ней, Клесса не различает друзей и врагов – он где-то внутри себя, поглощен неравной битвой с безумием.

– Ямор, да что же это! – сокрушается Тиморис.

Остров превратился в свалку трупов, снега не разглядеть из-за тел демонов, ассасинов, големов, ледяных зверей, стрекоз... Много захватчиков полегло, силы, кажется, выровнялись, но демоны продолжают падать из шаров огня.

Над разрушенной башней в потоках дыма зависла, хлопая крыльями, Милита. Под ней сидит на руинах костяная виверна, кости охвачены фиолетовым пламенем, на хребте восседает некромант в сером плаще.

– Крысы в ловушке дерутся с тройной яростью! – восклицает Милита с удовольствием. – Но я обрушу на этот клочок суши в десять, да хоть в сто раз больше сил, чем уже обрушила! Ямор воистину щедр, когда поручает что-то важное!

– Зубы сломаешь! – крикнул Тиморис.

Милита подлетела к некроманту сзади, красные пальцы коснулись его плеча, сквозь серую ткань его капюшона демонесса шепнула на ухо, а затем – взмыла в небо.

Некромант встал на спину виверны, осанка величественная, складки плаща идеально прямые, как шпаги. Под накидкой горят во мгле две злые лиловые звезды. Медленно, как на торжественной церемонии, некромант скинул плащ, ткань улетела в огненную пропасть башни.