Весь в костяных доспехах, похож на мертвое дерево, а осиная талия, тонкие конечности и широкие плечи дают сходство с насекомым вроде богомола или палочника. В лысой голове сидят кристаллы с тьмой внутри, образуя треугольник, как гроздь паучьих глаз. Лицо длинное, бледное как мел, щеки впалые, торчат скулы, нос большой, орлиный. Без капюшона глаза светятся не так ярко – видны зрачки, белки, радужная...

Руки вытягиваются над головой, фигуру оплетает вихрь лиловых светлячков. Зазвучали слова неизвестного языка, камни на лбу наливаются все той же сиренью, энергия шипит, фиолетовый разбавляется белым, как черника молоком...

В надежде остановить заклинание Эгорд метнул комету льда, но лиловая воронка ее расщепила, втянула. Последнее слово некромант крикнул, руки резко в стороны.

Подошвы Эгорда примерзли к крыше, успел спрятать в себе Леарит, Тиморис отвернулся, воткнул саблю в лед, удержался за нее.

Волна некросилы растеклась по острову, накрыла его приземистым куполом. Впиталась в трупы ассасинов. Те засияли фиолетовым, а трупов столько, что засиял весь остров. Мертвая плоть вместе с одеждой рассыпалась в прах, этот пепел впитался в кости, и остров побелел от оголившихся скелетов.

Они начали вставать.

Умертвия берут со снега крисы, а если не находят – вооружаются первым, что под рукой: огромными, как мечи, сосульками, сучьями, камнями, оторванными лапами и хвостами демонов...

Ассасинов опять столько же, сколько было вначале.

Эгорд оттолкнул Леарит, та упала на край крыши, крыло виверны пронеслось над ней, едва не обезглавив. Костяная морда протаранила воина-мага, его доспехи покрылись коркой магического льда до того, как их сжали челюсти. Воздух уже ревет в головокружительном полете, на Эгорда смотрят громадные глазницы виверны, а чуть поверх – злой, но спокойный взгляд всадника.

Они трое высоко в небе, остров уменьшается, свысока – как адский котел в зеленом пару стрекоз...

Вдруг все погрузилось во тьму – влетели в прослойку туч. Хлещут молнии, гром будто внутри колокола, по телу мурашки, в любой момент может огреть электрический хлыст.

А когда вынырнули в огромное чистое пространство, Эгорду удалось вырваться из пасти, он падает обратно к тучам.

Но его окутало облако телекинеза, из спины выросли ледяные крылья, воин-маг пролетел по крутой дуге вниз, вдоль туч, а затем вверх – к виверне, та уже развернулась.

Они зависли в воздухе на таком расстоянии друг от друга, что магический снаряд – ледяной, огненный или еще какой-нибудь – ударить успеет, не избежать. Две пары крыльев, ледяные и костяные, хлопают синхронно, под ними грохочут тучи, мигают молнии, а над головами и вокруг – бесконечность.

Воин-маг и некромант будто одни во всей вселенной.

– Почему ты на стороне демонов?

Затевать разговоры опасно. Однако хлопанье костяных крыльев замедлилось...

– Почему? – давит Эгорд. – Некроманты всегда были сами по себе.

– Ты ничего не знаешь о некромантах, человек.

Голос низкий, хрипловатый, в нем враждебность и... печаль. Словно тяготит ноша, от которой не избавиться, и это вынуждает ненавидеть всех, кто ей не обременен.

Эгорд отдал приказ небольшому рою стрекоз подняться к нему. Часть погибла в тучах, но уцелевшие уже порхают вокруг некроманта, и теперь воин-маг видит его в объеме – так привычнее.

– Некроманты никогда не вступали в союз, – говорит Эгорд. – Зарах предлагал вам присоединиться, и вы отказали, даже прогнали со своих земель. Вы не захотели откусить от пирога, который сам просился в руки. С вами Зараху удалось бы победить, и вы исполнили бы давнюю мечту.

– Какую?

– Захватить мир.

Некромант засмеялся. Как отец над речами маленького сына, который смело рассуждает о мире, хотя ни разу не выходил за двор.

Стрекозы показали Эгорду крышу крепости. Там Леарит и Тиморис держатся против скелетов только потому, что летающая над ними Милита не нападает – наслаждается тем, как защитники острова устают.

Нужно скорее вернуться к ним, но этот смех...

– Мы никогда, – говорит некромант, – не хотели захватить мир.

– Летописи не обманешь. Даже ветераны той войны живы. Да, вы проиграли, но мир зализывал раны долго.

– Вы воевали с теми, кого некроманты из своих кругов изгнали. Истинным немертвым от мира нужно лишь одно – чтобы оставил их в покое. Вы оказываете Ордену услугу – истребляете отбросы. Вроде меня.

– Что?

– Да, да... Я изгнанник.

Всадник виверны отвел взгляд. Не воспользоваться этим – глупость чистой воды!

– Однажды я решил выйти в мир, – рассказывает служитель смерти. – Узнать, научился ли не идти на поводу страстей. В то время уже кипела война с демонами. Прекрасная возможность себя испытать. Я выбрал Старг...

Эгорд затаил дыхание. Даже тучи, кажется, ворчат тише. А кулак с ледяным зарядом чуть расслабился. Глупостью больше, глупостью меньше...

– Там я встретил ее, – сказал некромант.

Внутри у Эгорда раскрылась холодная пропасть.

– Так это ты продал Милите снаряжение и зелье!

– Не продал. Подарил...

Фиолетовые огни в глазах бессмертного заколыхались.

– Никогда не встречал таких. Девочка боялась всего на свете, каждого шороха... Но жажда отомстить убийце мужа обращала страх в ненависть.

Некромант сейчас так остро напомнил Эгорду Витора, что стало страшно. Никогда не встречал... Боялась всего на свете... Даже интонации те же!

– Знаешь, – говорит изгнанник убито, – если оградить человека от болезней в теплице, он утратит иммунитет, а когда вернется в мир, обычная простуда его убьет.

Далеко внизу громыхнуло так, что лед на доспехах вздрогнул, эхо разливается и затопляет простор вокруг...

– Она творит зло, но ничего не могу с собой поделать. Если скажет расстелиться перед ней ковриком – улягусь... Если скажет бросить к ее ногам мир вместо коврика, выкрасив его кровью, – выкрашу и брошу.

Некромант поднял взгляд на того, кто когда-то считал Милиту сестрой.

– Прошу, Эгорд... Останови меня.

Свето-ледяной щит Эгорда разбился о хлыст фиолетовой молнии. Виверна бросилась в атаку, сцепилась с человеком, они закружились в связке как вихрь. Ящер пробует укусить, а Эгорд бегает по нему как паук, бьет крыльями, укусы на льду сращиваются. Некросила пылает сиреневым пожаром, сжигает кожу, и если бы не ледяная корка и чары исцеления в доспехах...

Эгорд чувствует, что теряет силы, а некромант, похоже, не чувствует усталость в принципе. Нужно срочно выпить зелье, но как? Пропустит удар – и смерть...

Ямор! Придется сделать то, чего не делал с войны.

Пальцы сжали череп виверны, от них по костям расползается густой иней, но не хаотично, а рисуя узор. Один и тот же, вновь и вновь – на каждой кости. Руна, которую используют темные...

Виверна рассыпается пеплом, он всасывается в Эгорда как пчелы в улей. Иней коснулся и некроманта, но тот успел стряхнуть, мигом вытянул из костей питомца некросилу, чтобы не досталась врагу, – и прыгнул вниз.

Эгорд ушел за ним в крутое пике, сложив крылья, воздух начал реветь.

Свет резко сменила тьма – вновь пролетают тучи. Эгорд черпает энергию молний, они стягиваются к нему сквозь пузырь щита, он как фильтр – молнии не убивают, а преломляются в силу, которую ледяной маг может переварить.

Но каким-то образом некромант эту энергию перехватывает. Ворует!

Вот же Ямор!

Нет, нужна другая сила – которую сможет использовать только Эгорд.

Пелена туч выпустила, внизу – кроваво-белое, рваное знамя острова. Похоже, к умертвиям добавились демоны – новая партия насыпалась из порталов. Посреди этой каши высятся ледяные статуи богов. В свое время Эгорд вкачал в алтарь изобилие энергии.

Воин-маг рванул вниз, как метеорит, с утроенной скоростью, ледяная стрела с человеком внутри вонзилась некроманту в живот, брызнул фиолетовый фонтан света, бессмертный согнулся пополам, и Эгорд помчал врага к алтарю.

Удар о ледяную гладь раскидал скелетов и демонов, лед алтаря побелел, сломавшись на мириады кусочков гигантской мозаики, а те вздыбились, как морские волны, и волей Эгорда потянулись вверх. Вокруг алтаря растет стена, сбрасывает бесов и умертвий, что пытаются залезть.