Маг-преследователь вновь напомнил о себе снарядом, Леарит успела вильнуть, но навстречу уже спускается другой маг в виде ленты дыма.

Леарит кинула меч за спину, тот превратился в Жею, птица врезалась магу в брюхо, подняла по крутой кривой вверх, словно тот ничего не весит.

А маг перед Леарит уже замахнулся снарядом, но Эгорд натравил стрекозу, та укусила атакующую руку, маг вскрикнул, дернул ей, и снаряд пролетел мимо. В высоком прыжке Леарит протаранила мага световой сферой, в которой укрылась, щит впечатал врага в стену, лучи пронзили, темный взорвался тучей пепла.

Жея унесла мага вверх, обратилась в меч и пригвоздила добычу к потолку, фигура в сутане дернулась и обмякла. Меч выпал из живота, перевернулся и опять стал Жеей, птица возвращается к хозяйке.

Леарит увлеклась битвой с огромной песчаной крысой с зубами из камней. Жея с криком пролетела над плечами хозяйки, когти схватили за шиворот, огненные крылья унесли за мелкую скалу, которую мигом позже вспорол черный луч, пущенный сверху.

Эгорд задрал голову.

Под самым потолком в центре пещеры, в тенях сталактитов, парят три архимага. В общую заваруху не лезут. Этот треугольник медленно кружит вокруг своей оси, рогатые наблюдают, как стратеги, им видно все поле боя.

Стрекозы приблизились к ним. Эгорд заметил, что архимаги тоже в укусах стрекоз, на коже болезненный оттенок, но все еще держатся уверенно. Возможно, в той битве на острове, когда стрекозы убили кучу магов и архимагов, эти сбежали и нашли противоядие...

Эгорд выбросил вверх, в сторону архимагов, руку с мечом, будто колющий удар, и за эту долю секунды клинок оброс коркой льда, ледяные ножны с клинка сорвались, летят в архимагов, по пути заостряясь и вытягиваясь...

Ледяное копье пронзило живот архимага. Но живот в этот миг превратился в дым, копье прошло насквозь, разбилось о сталактит, тот оледенел.

В ответ на Эгорда посыпались лучи смерти, воин-маг едва успел спрятаться, два луча оставили на земле ямы, третий разнес ледяное дерево вдребезги, Эгорд рванул за соседнее дерево.

Там под ноги упала отрубленная голова мага.

Высоко над Эгордом пролетела, бешено крутясь, золотая сабля, красный световой след исчез за скалой, а голова мага укатилась в тень, на земле кровавые кляксы.

Велире, не владеющей магией, ничего не остается, кроме как бегать и прятаться, благо ловкость позволяет петлять, уклоняться от снарядов. Пиратка то и дело швыряет сабли в свободную охоту, те почти всегда возвращаются с чистыми клинками, но порой, как сейчас, все же находят жертву.

С саблей в кулаке Велира добежала до висящего высоко в воздухе темного, прыгнула к нему, тот взлетел выше, но Велира успела ухватить за ноги.

Оба резко просели, и луч смерти другого стрелка, который должен был попасть в Велиру, попал в коллегу, тот исчез почти бесследно, а Велира спрыгнула на землю. Второй маг даже не успел как следует раздосадоваться, ему пришлось рвануть вбок – сабля Велиры пролетела мимо него, полетела к хозяйке, та скрылась за сталагмитом.

Уйдя в себя, Эгорд бегло пролистывает взгляды стрекоз...

Очередная показала, что со спины подползает темный, которого разрубил крылом, точнее, его верхняя половина. От замороженного среза откалывается кровавый лед, изо рта течет красное, но в глазах горит огонь. Заметил Эгорд слишком поздно – обрубок уже вытянул руку с черным семенем луча смерти в ладони...

Две сабли вонзились магу в спину. Его оседлал Тиморис, спрыгнув с какой-то ниши. Темный задрожал, энергия луча смерти стекает на землю черной грязью.

– Спать! – рявкнул Тиморис.

Вынул сабли из плоти, обрубок упал без жизни.

Тиморис прыгнул к Эгорду, под тень дерева, а мертвая половина мага исчезла от касания черного луча, тот прилетел с потолка.

– Ямор, ну и каша! – воскликнул Тиморис.

– Ты как тут оказался?

– Дык...

– Ладно, и так ясно, – перебил Эгорд. – Увидел, что Велира куда-то сорвалась, побежал следом, вдруг помощь нужна...

Тиморис посмотрел на Эгорда с суеверным ужасом.

– А ты откуда знаешь?

На дерево обрушился град черных лучей. Эгорд рванул прочь, потянул за шиворот Тимориса, тот бежит, крича и согнувшись пополам, руки в стороны как общипанные крылья курицы, сапоги взметают щебень.

Вместо дерева – кратер и дымное облако.

Эгорд и Тиморис рухнули под навес скалы, прокатились, сцепившись в бревно. Копья черноты обтесали край навеса, но гранит пока толстый.

Беглецы вскочили, спины вжались в стену.

– Ямор, чо такие злые-то?! – орет Тиморис, придерживая съехавший на глаз шлем. – Шли бы в трактир баб щупать, сразу стали б добрые...

– Нащупались, с таким-то могуществом, – отвечает Эгорд. – Теперь подавай власть над миром.

– И что с ней делать?

– Представь, что мир – это женщина. Главное – нагнуть. А что дальше, плевать.

– Во-во, слабакам лишь бы нагибать... Сама-то юбку не задерет, а с женщиной надо лаской! Лаской и нежностью, знатоки хреновы! Сама нагнется.

Зубы тьмы обглодали навес, сузив его вдвое. Пришлось подползти друг к другу ближе.

Эгорд мотнул головой за обожженный край укрытия.

– А ты сходи, объясни.

– Нет уж, после тебя, дружище!

Эгорд вновь обозрел пещеру через стрекоз, и вдруг стало ясно, что битва отгремела. Пещера похожа на горячую свалку – дым, трупы магов, големы стали кучками мусора, земля вспахана снарядами и лучами, танцуют язычки пламени...

Но в живых остался только один темный маг. Узрев, что в одиночестве, превратился в зыбкую черную ленту, всосался в щель на стене.

А вот архимаги – все еще проблема, не дают никому высунуться из укрытий.

– Так и будем отсиживаться? – спросил Тиморис.

– Под лежачую глыбу льда ручей не течет.

Эгорд уже начал копить силу, ладонь легла на землю, пустила ледяные корни...

Но стрекозы показали, что архимаги превратились в столбы дыма и, полетев вниз, начали растягиваться и заплетаться в тройную спираль. У земли эта дымовая пружина стала извиваться, словно червь пытается завязаться в узел...

Эгорд заглянул за край скалы, Тиморис тоже.

– Мать бесова! – воскликнул воин.

– Вот теперь точно проблема.

В центре пещеры извивается гигантская черная кобра.

Каждая чешуйка словно плита из черного стекла, воротник как крыша дома, глазницы пустые, в них клубится дым, но самое страшное – пасть. Круглая как у червя, по краям венец зубов, а за ним еще ряды таких же растворяются во тьме. Эгорд чувствует, в этой глотке – очаг страшной магической силы.

Танец замедлился, и голова повернулась к убежищу Эгорда и Тимориса, воротник раздувается, глазницы дымят как печи, в которых перекрыли дымоход. В пасти начала реветь сила, ряды зубов страшно танцуют волнами.

Эгорд приблизил к кобре трех стрекоз, но взгляд самой близкой к пасти резко погас, а две другие увидели, как сестру засосало. А в пасти уже скопилось столько силы, что можно даже видеть, как она клубится, на фоне черноты – чернота еще чернее.

– Дело плохо, да? – сказала в Тиморисе паника.

– Очень.

Воины отпрыгнули, укрытие снес выпущенный пастью черный луч толщиной с древний дуб, его потоки были словно река грязи. Луч прожил лишь миг.

На земле, где луч протерся об нее, дымит желоб, а в стене – круглый ровный туннель, по нему Эгорд прошел бы, не сгибаясь, оттуда валят черные тучи, и нет сомнений: туннель тянется не на одну сотню метров. По ту сторону стены раскатистый грохот – обваливаются пещеры...

Аспид повернул морду к Тиморису, тот подпрыгнул, не вставая, отползает, шаркая задницей о песок, как насекомое. Дым из глазниц кобры пыхнул в сторону Тимориса парой упругих тучек, змея словно отметила жертву.

В пасти опять клубится и ревет тьма, кольца зубов волнуются.

Тиморис вскочил, сорвался в сторону, и тут же покинутое место смыла черная река смерти. Кобра ведет луч тьмы за воином, тот несется вдоль стены, ноги впереди туловища, из-под подошв летят камушки, исчезают во мраке луча, Тиморис косится за спину.