– Какого хрена?! – заорал я, когда дверное полотно вошел топор. На кой ляд им в общаге топор?

– Давай в окно! – скомандовал Варик.

Я распахнул окошко и сиганул в сугроб, благо второй этаж – лететь не далеко. Варик сначала бросил свой импровизированный мешок. Потом прыгнул сам.

– Ходу! Ходу!

Теперь я понимаю, что имел в виду Кузьмич, когда говорил, что Варик проблемный.

– Это что вообще было? – накинулся я на него, когда мы отбежали и отдышались.

– То же, что и в прошлый раз. В Улье нет законов. Это правила игры. Ты либо их принимаешь, либо борешься с ними и упускаешь возможности. Иметь миллион и не иметь миллион – это уже два миллиона. Теория упущенной выгоды.

– Ой, да иди ты нахер, экономист. Это из Ведьмака.

– В том мире ты хотя бы можешь выйти на пенсию и если повезло с детьми, отдохнуть хотя бы пару лет до смерти. Здесь же ты будешь пахать, как лошадь пока однажды не упадешь взмыленный и с застывшей пеной на губах. Сечешь о чем я?

Ответить я не успел. Зашипела рация.

– Заноза, – донесся искаженный помехами голос Психа. – Скажи мне, что вы не разделялись, и маячек Воронцова уже несколько часов не двигается на карте потому, что он просто забыл жетон в Промзоне, а рация у него разрядилась.

День восемнадцатый

Цитадель

Минус девятнадцать градусов по Цельсию

– Не совсем так, – ответил я. От нехорошего предчувствия внутри все сжалось. – Куда ехать?

– Через пять минут по Продольной будем проезжать в Промку. Как принял?

– Принял.

– Что-то серьёзное? – спросил Варик.

– Да, мне пора, – бросил я в ответ уже на бегу. Мчался как мог. Выскочил на Продольную, но темп не сбавил. Мимо проехала обычная буханка и просигналила, прижимаясь к обочине.

Я заскочил в распахнутую дверь и плюхнулся на единственное свободное место. Стянул шапку и расстегнул пальто.

– Какая из букв в слове «не разделяться» вам придуркам была непонятна? – недобро уставился на меня Псих.

– У нас задачи разные были, вместе мы бы ничего не сделали толком.

Псих шумно выдохнул и ничего не ответил, молча сунув мне наушник для рации.

Помимо него в салоне сидел Танк и один неизвестный мне боец. Судя по форме, и редкому в этих краях «Валу» один из ребят Курсора.

– Инвиз, – представился он.

Все в брониках и с глушителями. Плюс водитель. Итого пятеро. Да, группа поддержки так себе.

Буханка подпрыгнула на неровностях дороги, подрезала чукотского возницу и влетела в Промзону, чуть не сбив какого-то кореша Васи. Неизвестный припустил по сугробам так, будто его плетью погнали. Псих смотрел на экран планшета, там на карте отображались две красных пульсирующих точки. Одна из них жетон Воронцова, вторая мой.

Похоже, у друга и правда большие неприятности. Он был почти в самой середине левой половины Промки. Добровольно, да еще и не предупредив никого, он бы точно туда не полез.

Машина ехала быстро, но при этом осторожно. Лучше бы, конечно, чтоб водитель ПНВ надел и свет вырубил, но видимо не предусмотрели.

Атмосфера была как в хорроре. Иногда фары выхватывали из темноты силуэты, один раз чья-то смазанная тень пролетела прям перед машиной. Огоньки костров или лучи фонарей вдали стремительно затухали один за другим. Местные словно зверьки попрятались при появлении хищника.

Уазик остановился, фары потухли, и наша разношерстная компашка вывалилась на улицу. Водила сразу запрыгнул на крышу, и как хамелеон слился с автомобилем. Хоть луна и неплохо освещала местность, от ПНВ я бы сейчас не отказался.

– Ствол мне дайте, – прошептал я.

Инвиз протянул ПСС. Я благодарно кивнул. Запасную обойму он не дал. Видимо, не рассчитывает, на активное боестолкновение. Странный подход.

– Руки, – сказал он. Псих и Танк положили ему ладони на плечо, пришлось повторить эту странную манипуляцию. – Не пугайтесь, – предупредил парень, и мы все исчезли.

Охренеть! Я чувствовал его плечо, но не видел ни своей руки, ни кого бы то ни было из команды. Слышал, как хрустит снег под ногами, чувствовал, как он забивается в туфли, видел, как остаются следы, но на этом всё.

Мы миновали несколько рядов гаражей, разрушенные, словно после бомбежки бараки, спугнули жирную рыжую кошку. И как ее тут еще не съели? Пройдя кладбище ржавых авто, вышли на пустырь. Лет двадцать назад он был огражден, но теперь лишь несколько ржавых столбиков и занесенные снегом бетонные плиты напоминали об этом.

В центре пустыря стояло двухэтажное здание без окон и с плоской крышей. К нему в обход куч строительного мусора с разных сторон вели хорошо протоптанные дорожки. Видимо, место обжитое. Я мотнул головой в сторону здания и пальцами изобразил идущего человечка. Псих кивнул, дав добро на разведку.

Я упал в снег и минут двадцать обползал постройку по кругу. Вход был только один с южной стороны, со всех остальных имелись окна, движения никакого не наблюдалось, однако непонятные звуки оттуда доносились, о чем и доложил Психу.

Контрразведчик показал планшет и палец вниз. Ага, жетон Воронцова в подвале. Он начертил на снегу квадрат и указал две точки по верхним углам, тыкнув пальцем в себя и Танка. Затем на меня и Инвиза и указал на вход. Понятно, они следят, чтобы никто не сбежал, а мы штурмуем.

Осуществиться столь блестящему плану было не суждено, едва мы разделились и выпали из невидимости, как со второго этажа ударила длинная очередь из АК на весь магазин, оповещая всю Промзону, что здесь сейчас начнется заварушка.

Я упал там, где шел. Разодрав одежду, а может и плоть о торчащую железяку. Неизвестные противники начали перезаряжаться, ребята ответили из всего, что есть, а я, воспользовавшись их прикрытием, перебежал к горе шлака. Стрелок полоснул по куче, заставив меня сжаться, а сердце бешено застучать.

– Заноза, делай! – заорал Псих. Из-за спины в здание залетело три гранаты. «Ошалели что ли? Там же Воронцов!», – промелькнула мысль. Три хлопка и три вспышки одна за другой. Светошумовые. Я рванул к зданию, влетел внутрь, запнулся за брусок, перекатился и врезался в стену возле лестницы, ведущей на второй этаж.

Плечо отозвалось болью. Как бы не сломал чего. Хотел метнуться вверх по лестнице, но увидел спуск в подвал. Ринулся туда, но отскочил от вспышки из темного провала. Звук выстрела ударил по ушам.

Сунув руку за угол, я, не глядя, выстрели пять раз. Темный силуэт вылетел из подвала и сбил меня с ног. В спину впилось что-то твердое. Пистолет выбило из руки. Татуированный кулак вбил мою голову в пол. Я едва успел отклониться и закрыть голову от летящего сапога. Кисть прострелило болью. Раздался хруст.

В этот момент на втором этаже что-то звякнуло о стену. Граната. Металлическая тушка начала подпрыгивать на ступенях, скатываясь вниз. Противник звериным прыжком сиганул в окно, пролетев метра четыре. Я откатился, открыл рот, до боли зажмурил глаза и закрыл уши.

Что-то впилось в правую руку, и мир исчез. Осталось только белое, свечение переливающееся черными всполохами, и ужасный звон в ушах. Словно в мозг вкрутили арматуру и со всей силы вдарили по ней кувалдой.

Не знаю, сколько я так провалялся. Постепенно шум начал стихать, а зрение возвращаться, хотя перед глазами все еще плавали круги. Надо мной наклонился Кваз и что-то проговорил. Я даже близко ничего похожего на речь не услышал.

Он помог мне подняться. Голова кружилась, как после сильного удара. Я вынул из правого плеча небольшой осколок корпуса гранаты. Взгляд зацепился за ПСС. С трудом склонившись, подобрал оружие.

Танк, придерживая меня, светил фонарем под ноги и вел в подвал. На ступеньках распласталось мертвое тело. Пуля пробила ему гортань, еще несколько угодили в живот. Я присел рядом с ним, Кваз пошел дальше к Психу, который возился с чем-то в конце длинной комнаты.