– Хорошо, – сказал контрразведчик. – Это партия, где на одной доске играют сразу пять крупных игроков и еще несколько десятков мелких. Грядут перемены. Доска должна быть сломана.

– А, так вот оно что! Теперь все понятно. Шахматный кружок открываешь?

Якимура поправил бликующие очки и шагнул ко мне. Я думал, он попробует оттолкнуть меня, и уже приготовился оказать сопротивление, но бывший следователь просто прошел сквозь мое тело и дверь. Этот его жест ужасно выбесил. Я дернул ручку, распахнул дверь и выскочил в коридор, но там уже никого не было.

Медсестра принесла мне комплект простенькой одежды. Отдельно в коробке лежали все личные вещи, что имелись у меня с собой до заморозки. Глок с четырьмя магазинами, початая пачка сигарет, зажигалка, паспорт, фляга с живцом, нож, спички и пакет с местной валютой. Я быстро привел себя в порядок, спустился на первый этаж и вышел на улицу. Свежий воздух приятно вскружил голову. Так и куда податься?

Первым порывом было свалить в рейд подальше от всего этого дерьма, что на меня навалилось. Там особо думать некогда. Никаких сантиментов. Бей, беги и так по кругу. Чистое стремление выжить.

Это был бы идеальный вариант, но сейчас здоровье не позволит. Да и подготовиться нужно основательно. Бурлак починить хотя бы. С Зацепом вопрос решить, на мне ведь до сих пор долг висит. Плюс в анабиозе я сильно отощал, тяжелый переход по заснеженным просторам, это не то, что пойдет на пользу моему организму.

На улице было тепло. Легкий снегопад то утихал, то снова начинался. Я решил срезать путь через дворы. Несмотря на то, что здесь почти центр города, меня сразу окликнули два мужика. Пришлось прикинуться глухим. Вступать в разборки сейчас не хотелось.

Субъекты попались настырные. По голосу слышно, что немного хмельные. Приключений захотелось им. Незнакомцы стремительно догоняли меня. Я не дергался и шел в прежнем темпе, рука в кармане сжимала рукоять пистолета.

Парочка нагнала меня. Один из них рывком дернул за плечо. Я не стал сопротивляться. Легко подался и во время разворота упер ствол «Глока» в живот незнакомцу.

– Чего хотели?

– А, ну мы, это… – замялся мужик.

– Закурить хотели спросить, – тут же нашелся второй.

Я свободной рукой достал из кармана сигареты.

– Закуривайте.

Мужики растерянно переглянулись. К такому повороту событий их жизнь явно не готовила. Все еще не понимая в чем подвох, они взяли по одной сигарете.

– Деньги есть? – спросил я.

– Нет, – тут же замотал головой один из них.

– А у тебя? – я перевел взгляд на второго.

– Неа.

– А что ж вы ночью без денег ходите? Ладно, валите, нахрен, с глаз моих.

Мужики развернулись и припустили до ближайшей подворотни.

Я вышел на Поперечную, а с нее уже на Продольную и поймал такси. Сказал ехать до Чукотки. Водитель удивленно хмыкнул, но лишних вопросов задавать не стал. Оно и правильно, излишняя любознательность наказуема.

Автомобиль остановился у обочины. Я вышел. Дождался, когда такси скроется из виду и пошел до Промзоны. Тут было рукой подать, так что добрался быстро. Перед забором вытащил «Глок» из кобуры.

По дороге шел, не опасаясь. Некого тут теперь бояться. Подвымерла Промзона. Конечно, со временем она снова наполниться отбросами общества, ведь отбросы будут, пока будет само общество. Но сейчас тут относительно спокойно. Вдали я увидел один единственный огонёк. Кто-то еще жив остался.

Дошел до поворота. Насторожился. Показалось, видел чью-то тень. Шел с поднятым пистолетом, готовый в любой момент выстрелить. Дорога наезжена. След свежий, снегом запорошить не успело. Значит, не забросили базу, катаются на дежурство. Это хорошо.

Не доходя метров пятидесяти до забора, остановился. Подобраться незамеченным не получилось. Злыдня насторожил хруст снега в ночи, и он надрывался, оповещая всю округу о появлении потенциального противника. В ночной тиши звук разносится далеко, вот и сейчас собаке ответили сразу несколько чукотских собратьев.

Я решил опознаться, чтоб ненароком не пальнули. Стоило мне выйти из укрытия, как над головой зажужжал маленький летательный аппарат. Вот, значит, на кого они всю службу спихнули, лодыри. Дрон завис в воздухе.

Я помахал ему рукой. Механическая птичка упорхнула на крышу дома. Собака продолжала надрываться.

– Отставить! – рявкнул я.

Пес на секунду заткнулся, услышав знакомые нотки, но тут же начал лаять еще громче.

– Злыдень!

Он снова замолчал, а потом, наконец узнав, обрадованно гавкнул. Я поднял тяжелую створку ворот и протащил ее по снегу, чтоб образовалась хотя бы небольшая щель. Протиснулся внутрь и тут же был сбит с ног мохнатым чудовищем.

С трудом отпихнул от себя пытавшегося облизать лицо пса и поднялся. Злыдень прыгал вокруг меня и радостно лаял. Он лишь слегка припадал на левую лапу. Повязок на нем никаких не было.

– Да пришел, я пришел, – успокоил я его. – А ты почти выздоровел. Это хорошо.

Снег во дворе догадались расчистить и соскрести к забору, чтобы не было видно алых пятен. Щиты на окнах починили. Бурлак стоял все на том же месте. Только правую фару кто-то разбил. Все еще тут и там на поверхности наста отчетливо выделялись гигантские градины.

Я прошел в здание. Внутри тоже навели порядок. Пятен крови или другого непотребства не заметил. Все чистенько. Молодцы ребята. Дверь вот только не заменили. Заходи, кто хочешь.

– И где ты тут спишь? – я уставился на пса.

Он тут же подбежал к старой шубе, лежащей в дальнем углу комнаты и потрепал ее.

– Понятно.

Злыдень взял в зубы пустую миску и бросил мне ее под ноги.

– И где жратва?

Он тявкнул и побежал в подвал. Сердце сразу сжалось. Я сглотнул подступивший к горлу ком и, нехотя, пошел следом за псом. Сразу слева на стене висел фонарь. Палец утопил тумблер, и в комнате стало светло.

Справа стояла полка, ломящаяся от различных продуктов длительного хранения. У дальней стены теперь находился генератор. От выхлопного отсека через вентиляционное отверстие на улицу шел шланг. На генераторе стояла рация.

Я подошел. Щелкнул. Видимо, разрядилась на холоде. Благо на полке нашелся зарядник. Врубил генератор и поставил средство связи на зарядку, а сам приступил к уничтожению съестных запасов, жрать хотелось неимоверно.

Злыдень сбегал наверх и притащил свою миску, со звоном бросив ее на пол. Я вывалил ему три банки тушняка, и сам приступил к трапезе. Все ел и ел, а место в желудке не кончалось. Похоже, у меня открылся третий дар – обжорство. Закончив трапезу, отправился на второй этаж.

Телескоп, притащенный мной в тот самый день, так и стоял на треноге. Я взял его под мышку и вытащил на улицу. Сходил за рацией в подвал. Уселся на порог дома, достал сигареты и закурил. Злыдень попробовал втиснуться рядом, как всегда этим жестом пытаясь показать, что он еще не отбросил идею быть вожаком нашей маленькой стаи.

Я грустно усмехнулся.

– Куда лезешь, кабан мохнатый? – я ласково потрепал пса по загривку.

Выдохнул, взял рацию, переключил частоту на общий канал группы. Нажал на клавишу передачи и заговорил:

– Всем, всем, всем. Как меня слышно?

Спустя несколько секунд один за другим посыпались ответы.

– Чисто и громко, – отозвался Воронцов.

– Сигнал стабильный, – бросил Салага.

– На четверку, – сказал Варик.

– Нормально, – ответил Танк.

– К сожалению, хорошо, – тяжело вздохнул Псих.

– Я вернулся. Попрощайтесь со спокойной жизнью, – сказав это, отключился.

Я направил телескоп на небо и прильнул к глазку. Так вот вы какие, звезды Улья. Жаль, что смотрю на них один.

Злыдень резко гавкнул прям над ухом и бросился к забору. Я тут же выхватил «Глок». Кого там черти принесли среди ночи?

День первый

Цитадель

Минус девятнадцать градусов по Цельсию

В ответ на лай заурчали.