Оставшиеся от элементала ноги нелепо топчутся на месте.

Неумолимая сила притяжения свалила на камни.

Тиморис выпрямил спину, клюв сабли тычет в останки противника.

– Вот так! А то распустились тут, понимаешь...

Големы присмирели, неспешно выстраиваются по периметру двора. От них исходит белесая дымка, похожая на пар, – ледяная пыль. Ее выбрасывают белые трещинки движений, больше всего на груди, она расширяется и сужается – имитация дыхания.

Эгорд кивает уважительно.

– Саблей махать умеешь, не отнять... А магией слабо?

Подбородок Тимориса вздернулся, сабля нарочито громко щелкнула о ножны, мол, справлюсь без этой железки.

– Да проще, чем доярке под юбку! Гляди...

Тиморис принял грозную позу, ладони сближаются, пальцы становятся похожими на когти.

В этой клетке вспыхнула крошечная огненная горошина.

Воин крутит ладони вокруг нее. Лицо – будто в руках планета, и он волен сделать с ней что угодно. Зерно огня растет, гудит, языки пламени все более хлесткие...

Наконец, руки распрямились в сторону элементала, огненный шар бросился к нему.

Но скорость снаряда резко падает, шар сдувается с жалобным свистом.

Шмякнулся у ног элементала оранжевым комочком, словно плевок дракончика, снег с шипением тает, взвиваются змейки пара.

Леарит хихикнула.

– Впечатляет, – говорит Эгорд. – По крайней мере, сосульку разбить такой штукой можно.

Тиморис машет руками.

– Не-не, щас будет как надо, мощности добавлю!

Начал колдовать над вторым файерболом.

– Дружище, может не стоит? – сказал Эгорд с тревогой.

Новое ядро огня уже разрослось до размеров предшественника... и продолжает расти.

Тиморис вычерчивает витиеватые пассы, брови сдвинуты, челюсть вперед, суровости не занимать.

А шар все растет, бешено вращается, пламя завывает так, что ушам больно, от угрожающего сияния заклинатель с головы до ног оранжевый, по лицу бегут звездочки пота.

Улыбка Леарит тает как снег около Тимориса.

Эгорд ее загородил.

– Тиморис, прекрати!

– Спокойно, все под контролем! – заверил новоиспеченный маг.

Таким голосом, будто сказал: «Рад бы прекратить, да не знаю, как!».

Толкнул огненный арбуз к голему.

Эгорд успел спрятать Леарит в объятиях, двор тряхнуло взрывом. Воин-маг заранее покрылся коркой льда, она срослась с землей, потому взрывная волна даже не качнула, лишь корка растрескалась, дали залп ледяные осколки. Леарит не пострадала.

Двор полон туч густого дыма.

Эгорд ведет Леарит за собой. Ищут Тимориса.

Призванный Эгордом магический ветер разгоняет дым. Понизу стелется темно-серый туман, в нем очерчены контуры человеческих фигур – сломанные элементалы. Кому-то оторвало голову, некоторых разбило на куски, есть и такие, кто растрескался на мелкую мозаику – силуэт сохранился, но связей между кусочками нет, просто груда ледяного мусора.

Но фигура у стены шевелится. Даже ругается сквозь кашель.

Эгорд и Леарит подбегают.

– Тиморис!

– Ты как?!

Тиморис сидит на заднице, ноги распластаны как ножницы, туловище упирается рукой в землю, другая отгоняет от лица дым, незадачливый маг откашливается.

– Лучше, чем этот...

Ткнул небрежно большим пальцем в кучу ледяных глыб, что совсем недавно была големом.

Видок у повелителя огня тот еще: шлем куда-то подевался, волосы как куст, кончики тлеют, морда в саже.

– Не, а чего... кхо-кхо!.. Получилось же!

Тиморис пьяным жестом окидывает двор.

– Глянь, всех одним ударом, кхо-кхо!

Эгорд помог другу подняться. Леарит накладывает лечебные заклинания, ожоги начали испускать бутоны лучиков, словно к ним присосались пиявки из меда и солнечного света.

Тиморис стонет блаженно.

– Ради того, чтобы прекрасная Леарит обо мне позаботилась, можно изуродовать себя и хлеще!

– И все-таки надо быть осторожнее, дорогой Тиморис, – говорит бывшая богиня, сосредоточившись на магии.

– Тебя спасли защитные амулеты, – говорит Эгорд. – Валялся бы сейчас в пяти местах одновременно. Амулеты спасают ценой своей жизни, а ты не бережешь.

Тиморис отмахнулся.

– Ямор с ними! Попрошу у Халлига еще, он добрый, не откажет.

– На тебя не напасешься.

– Эй, а кто говорил, что в учебе главное практика?

– Практиковался бы лучше с Велирой. Почему сегодня не пошел в пещеры? Леарит пришлось снова тебя подменить.

Тиморисова рожа похмурела.

– Ох, Эгорд, не дави... Лучше еще подорвусь на огненном шаре, чем встречусь с Велирой. Когда вижу ее глаза, кажется, вспыхну, и пепла не останется, куда там файерболам...

– Не думал, что тебя можно пристыдить.

Тиморис вздохнул.

– Угораздило же меня стать отцом такой бестии. В ней столько ненависти ко мне, аж мурашки по коже!

– Девочка хорошая, – говорит Леарит мягко. – Просто жизнь ожесточила. На самом деле, любит тебя.

Девушка заканчивает с целительством, Эгорд придерживает Тимориса за плечи, суетится как портной над хрупким манекеном, тот с двадцатой поправки наконец-то держится на ногах более-менее, Эгорд оценивает с макушки до сапог. Сойдет.

Тиморис нервно посмеивается.

– Так любит, прирезать готова...

– Любит и хочет, чтобы у нее был отец, – убеждает Леарит.

– Завтра не вздумай отлынивать, – предупреждает Эгорд. – Перестанешь дочку навещать – навестит тебя сама, а это в наши планы не входит. Крепость не должна быть территорией опасности, скоро прибудут ученики.

Тиморис мрачно хмыкнул.

– И ученицы, – добавил Эгорд.

Тиморис оживает, в глазах огоньки.

– Ученицы, говоришь?.. Ну ладно, ради безопасности учениц, так и быть, повидаюсь с дочкой в сотый раз, наглядно докажу, что соваться в крепость – пустая трата сил.

– Так бы сразу...

– Только это, поторопи события, а то эти загадочные ученики... и ученицы... который месяц обещают появиться, да никак не появятся.

– Потерпи пару недель.

– Терплю уже столько, что можно в Светлый Орден подаваться.

Жея кружит над двором, ее бесхитростная сущность увлечена погоней за птицами, похожими на нее – такими же пышноперыми, но серыми, размером с голубей. Дым попал под влияние ледяной магии, что источает башня, превратился в серый лед. Жея гоняется за темными двойниками с криком.

Леарит принялась воскрешать големов той же магией, какой лечат живых. Тиморис восхищенно ругается, превращая крепкие словечки в более-менее сносные для бывшей небожительницы. В капсулах жидкого янтарного света куски льда срастаются, трещины исчезают, конечности слабо шевелятся. Эгорд хмыкнул. Приятно убедиться, что его лед по сложности не уступает плоти – даже целебное заклинание принимает его за мясо.

Палец чувствует жгучее тепло.

– Эгорд, отзовись, – голос Халлига.

Эгорд поднес палец с Оком Асимиры к губам, золотой глаз в оправе мерцает.

– Слушаю, Халлиг.

– Эгорд, я в подземелье, на третьем этаже. Знаешь, где именно. Спустись ко мне... Пожалуйста.

От мысли о месте, что имеет в виду Халлиг, настроение резко портится. Лишь от мысли! А уж явиться туда лично...

– Это обязательно?

– Да.

На какое-то время Эгорд оледенел, погрузился в себя, доспехи покрылись изморозью. Наконец, пришел в движение, пленки льда хрустят, осыпаются.

– Как ты немилосерден, светлый жрец, – пробует шутить воин-маг в надежде, что это сдержит лавину темных воспоминаний.

Эгорд прошел через внутренние ворота в крепость, белоснежность сменилась теплым сумраком треугольных коридоров. Пока сапоги отбивают ритм, голова старается не думать о том, о чем думается.

Третий подземный этаж – самое черное место в крепости. Тьма густая, свет от пламени факелов не может ее прорезать. Спасает заклинание ночного зрения.

За очередным поворотом возник протяжный коридор, в конце – фигурка в белых жреческих одеждах.

Эгорд подходит.