– Спасибо, родная...

Леарит помогла встать на ноги.

А Хафал, Камалия и Жея все пытаются упокоить Силиссу, кузнеца Дорафа и минотавра. В основном, машется и принимает удары демон. Птица и жрица то возникают, то исчезают на пути умертвий, словом, отвлекают. Иногда просвистывают сабли Велиры, та пускает их с вершины ледяной колонны, Тиморис сидит рядом, пробует сбрасывать огненные шары и ругается – файерболы гаснут, не долетев до врагов.

– Пора заканчивать, – сказал Эгорд.

Ладони начали танец, между ними скапливается энергия...

Эгорд выбросил ком силы вперед, и тот распался на четыре ледяные кометы, они летят, виляя, и каждая находит по умертвию.

Хафал замер в злом недоумении, ему остается лишь озираться, а Жее, зависнув в воздухе, хлопать крыльями, ворковать удивленно...

Четыре умертвия превратились в ледяные статуи.

Гном застыл в замахе топором, кузнец обречен вечно вставать с колен, сжав молот в одном кулаке и меч в другом. Минотавр, только что ранив демона, поднял окровавленный топор, ударил себя кулаком в грудь – да так и оледенел, с разинутой в реве пастью. Силиссу комета нашла, когда та собиралась протаранить демона в полете, крылья от удара о землю отломились, скульптура доехала до ног Хафала, вздыбив борозду щебня.

Леарит моргает вязко, глаза широкие.

– Так ты мог с самого начала...

– Надо было дать ребятам ощутить, – говорит Эгорд, – что их помощь нужна.

К Эгорду вышагивает жрец в окружении щита. Посох трещит от избытка мощи, аура окрашивает лиловым камни вокруг, облизывает статуи умертвий. В глазах – холод белизны.

Хафал кинулся на жреца, тот, не глядя, отмахнулся посохом, как от мухи, и демона отшвырнуло сиреневое облако телекинеза, а жрец, прикованный взглядом к Эгорду, все ближе.

Леарит крадется от Эгорда, зайти к жрецу сбоку, призрак Камалии подплывает со спины.

Жрец остановился, вскинулась искрящаяся жердь посоха...

Но луч все никак не сорвется. Бой мог начаться уже сотню раз. Однако сияние ауры слабеет, щит истончается. Жрец опускает посох, мотает головой, будто приходя в себя. Смотрит то на свободную руку, то на держащую посох, словно на хищников, которые загнали его в угол. Отступил на шаг.

Камалия и Леарит, увидев, что щит ослаб, направили на жреца ладони, заряженные испепеляющей силой солнца.

– Стойте! – крикнул Эгорд.

А жрец все отступает, глядя на руки...

Наконец, выгнулся грудью вверх, потусторонний звук, похожий на стон, руки задрожали, некроэнергия брызжет во все стороны.

Щит исчез, жрец осел на колени, посох уперся в землю перед ним, череп уткнулся в древко, фаланги пальцев сжались вокруг магического стержня. Челюсти выпускают шипение, сквозь него улавливаются слова:

– Я... служу... солнцу...

Кости умертвия дрожат, слова дышат страхом, жрец похож на затравленного узника. Фиолетовая энергия вокруг него потемнела, сердцевины пучков стали черными, и сила, служившая жрецу как верный пес, начала осыпать градом кости, кусать, разъедать, но жрец все равно шепчет молитву...

Эгорд сорвался к нему, колени вмяли землю напротив, холодные от ледяной магии ладони легли на плечи жреца, Эгорд зашептал молитву. Камалия и Леарит за спиной Альтеона последовали примеру Эгорда. Треугольник магов шепчет, подпитывая жреца силой божественного благословения...

Грохот, до этого умеренный, вновь разошелся. Эгорд бормочет с закрытыми глазами, опора под ногами трясет его, огромные камни разбиваются совсем рядом, осколки бьют, но осветленный отдан молитве, она пробирает до мурашек.

Далеко – зов Тимориса:

– Эгорд!

– Хафал! – крик Велиры, такой же далекий.

А еще рычание демона, близко и отовсюду, не всегда отличить от грома камней, словно Хафал скачет туда-сюда.

Но веки не поднять, даже со стрекозами не связаться. Обращение к богам требует полной отдачи. Земля может провалиться, глыба – расплющить, но сейчас внутри нечто большее, чем страх смерти.

Долг.

Они трое – осветленный, жрица и богиня, пусть и бывшая, но по-прежнему верная свету, – присягнули когда-то, и жажда помочь такому же, как они, освободить душу от власти некроманта, теперь сродни инстинкту.

Умертвие противится, волю хозяина – убивать тех, на кого он указал, – хочется исполнять так же, как голодному животному – есть, но память старшего жреца проснулась. И теперь сквозь страх неподчинения, сквозь жжение обитающей в костях некросилы, обратившейся против своего жилища, Альтеон шепчет молитву, а Эгорд, Леарит и Камалия вместе с ним просят богов освободить...

– Холод, согрей.

Тьма, озари.

Солнце не в небе,

Солнце – во мне.

Глаза Эгорда наконец открылись.

На жреца опустился столп чистого и мягкого солнечного света, Альтеон запрокинул голову, глазницы затопило белизной, руки в стороны, посох остался парить, сияя солнцем, а Эгорд, Леарит и Камалия плавно воздевают руки к потолку, словно приподнимают шелковые занавески.

Из скелета медленно вылетает вверх призрак Альтеона – такой, каким жрец был при жизни, с длинными прядями волос, бородой и усами, мужественным профилем лица. Так же разведя руки в стороны, душа поплыла внутри световой колонны вверх. Сквозь грохот пещеры, крики Тимориса и Велиры, рычание демона слышно... пение хора – благословение богов.

Душа вознеслась стремительно, мимо падающих камней, достигла потолка и вместе с рекой света плавно исчезла.

Эгорд прыгнул к Леарит, схватил, из спины выбросило ледяные крылья с такой силой, что чуть не вывернуло наизнанку внутренности, обоих крутануло в коротком вихре, а затем крылья ударили о твердь, расколов камни.

Колодец далеко в потолке вырос в глазах Эгорда до огромных размеров за один, самый длинный в жизни, миг. Воин-маг влетел в туннель стрелой, внизу розовый хвост энергии телекинеза.

В туннеле крылья расправились в ходули, похожие на лапы богомола, уцепились за стены, Велира влетела в туннель за золотой летучей мышью, а для Тимориса пришлось наморозить на ровных, как стекло, стенах дополнительные ледяные шипы.

Велира повисла на рукоятках воткнутых в стену сабель, смотрит вниз.

– Хафал! – крикнула отчаянно.

Внизу бушует катастрофа, страшный грохот, камни мелькают в тучах песка, как пузыри в кипятке...

Но из этого хаоса выпрыгнула туша демона, ему пришлось на лету трансформироваться в форму без клешней, чтобы пролезть. Когти вгрызлись в стену. Велира отпустила рукоятку сабли, повисла обеими руками на другой, а Хафал тут же уцепился хвостом за освободившуюся.

– Живы, ха-ха! – орет Тиморис радостно.

– Лучше сдохнуть, – рычит демон, – чем опять слышать твой голос...

Осознав, что и впрямь живы, Эгорд поцеловал Леарит, с лица падают ледяные бусинки, что мигом ранее были каплями пота.

Спасшая их каменная жила покрывается трещинами, участки стен выпирают, сужая туннель...

– Надо выбраться, – говорит Эгорд, – если и дальше хотим быть живыми.

Стали карабкаться вверх. Доползли до просторной горизонтальной пещеры, очень вовремя, так как выше туннель сузился так, что не пролезли бы, а затем, когда замыкающий цепочку Тиморис выбрался, колодец за его спиной обрушился.

Впереди вспыхнуло, появилась зыбкая фигурка Камалии.

– Хорошо быть призраком, – сказал Тиморис.

– Камалия, сколько твоих копий погибло в этой битве? – спросил Эгорд.

– Не помню.

Камалия смотрит на Эгорда и Леарит.

– Получилось!

– Еще как! Порка мертвых и магических задниц прошла успешно! – отрапортовал Тиморис и засмеялся.

Эгорд, Леарит и Камалия сияют улыбками, даже Хафал не огрызается, идет сзади, с Велирой в обнимку. Но Эгорд понял, что жрица имела в виду другое.

Душа Альтеона отныне свободна.

Простор пещеры вскоре стал шире, лишь после этого удалось по-настоящему выдохнуть.