Насекомое докувыркалось почти до вершины снежного холма, упало в снег, а по пути замоталось в белесую нить, та потащила по снегу уже кокон.

Паук в расщелине стены перебирает лапами, тянет нить на себя...

Кокон с трепыхающейся осой оказался в его жвалах, охотник развернулся, мелькнуло брюхо, исчезло во тьме окончательно.

– Давайте убираться отсюда, – сказал Тиморис.

Велира провела по носу пальцами, на них осталась кровь.

– Как будто в других местах лучше. Тут в каждой дыре по сто тварей, мечтающих набить пузо кем-то вроде нас.

– И каждое пузо можно вспороть! – говорит Хафал. – Рррромантика, ха-ха!

Хафал, Тиморис и Велира идут к центру, Эгорд, Леарит и Жея спускаются с воздуха им навстречу.

Подошвы Эгорда стукнулись о лед, крылья вздыбились, сомкнулись в стрелу, вокруг них летают снежные блестки.

– Друзья, давайте держаться вместе, чтобы не попадать в такие ситуации.

– Где ты друзей увидел, гусь мороженный! – возмутился Хафал, пнул далеко осиный труп, что лежал на пути.

Леарит приземлилась рядом с Эгордом в легком присесте, как на балу, они взялись за руки.

– Ну хорошо, господа враги, – говорит примирительно, – давайте не отдаляться от места привала, а то каждый раз вот так суетиться...

Тиморис сажает сабли в ножны, вжик, вжик.

– Кое-кому нравится...

Косится на Хафала.

Все встали в круг, смотрят друг на друга.

– Дочка, а что у тебя с лицом? – спросил Тиморис обеспокоенно.

– Чем тебе мое лицо не угодило? – огрызается Велира. – На свою рожу посмотри, индюк!

Эгорд вглядывается в лицо Велиры.

– У нее сыпь. Наверное, яд осы. Сейчас дам зелье, пройдет.

Эгорд роется в сумке, Велира вынула из-за спины саблю, вглядывается в золотое зеркало на плоскости клинка.

– Ах вы, гадины летучие!

Расплющила сапогом голову мертвой осы.

Хафал смеется.

– Почти как я. Если б не пятнами, а вся как помидор, была бы вообще красотка.

– А что, была уродка?!

Велира пнула демона в колено, но тот недвижим как скала.

Все, кроме Велиры, посмеиваются, Жея над плечом Леарит воркует, Велира, закусив губу, рассматривает себя в отражении. Эгорд кинул ей флакончик с противоядием, девушка судорожно сорвала колпачок, выпила залпом, как умирающая от жажды в пустыне.

На головы и на всю площадку опускается легкий снегопад. Даже не снежинки, а очень маленькие крупинки льда. Опускаются медленно, описывая завитки, танец льдинок наполняет колодец тихим звоном, звездочки оседают на плечи, хоронят ос, воздух блестит бриллиантовыми огоньками.

– Что это? – спросила Велира очарованно.

Эгорд улыбается.

– Осколки паутины.

День завершился приятным событием: когда группа выбралась из колодца и поднялась на десяток пещер вверх, на пути вспыхнул свет, который превратился в Камалию.

– Хвала богам! – воскликнула она. – У нас с Клессой получилось увеличить дальность моей проекции.

Леарит кинулась к ней, они обнялись, закружились, даже призрачность не помешала крепости объятий.

– Так рада, что ты здесь, дорогая! – воскликнула Леарит.

– Я телепортировалась к вам, но всегда попадала то в другую пещеру, то внутрь стены, один раз даже в брюхо чудовища. Не помню, сколько попыток было, но вот удалось, я с вами. Как хорошо, что Велира нашлась!

На следующий день Эгорд и спутники наткнулись на то, что никак не ожидали увидеть в богами забытых пещерах, да еще под затерянным в океане островом.

Кладбище.

В пещере размером с дворец мэра в Старге, если оттуда извлечь внутренние стены. Само кладбище скромное – четыре могилы на краю пещеры, за скалой. Там в стене – семейка солнечных кристаллов. Наверное, поэтому гном, скелет которого лежит перед кладбищем, вырыл могилы для своих товарищей именно здесь: хоть какое-то напоминание о родной поверхности, под лучами кристаллов на могилах и вокруг выросла зеленая травка, цветы, прям как под солнцем.

Судя по датам на надгробиях, их хозяева погибли еще до того, как на остров прибыли темные маги, основавшие крепость, где сейчас обитает Эгорд. Странно, Наяда ничего такого не рассказывала...

Эгорд присел на колено рядом со скелетом гнома, заклинание сдуло пыль с костей и шлема, с пузатых доспехов, с плаща...

Осветленный.

Эгорд узнал его по серебристому плащу, такой же узор на плаще Эгорда. В кулаке скелета зажата лопата, в другом – кирка, инструменты сделаны так, что можно использовать как оружие, наполовину – двулезвийные топоры, украшены резьбой и драгоценными камнями.

Воин-маг прошептал молитву над гномом – попросил позаботиться о душе осветленного, а также простить его, Эгорда, за то, что собирается обыскать труп, а затем приступил к обыску. Тем временем, спутники разглядывают могилы.

– «Дораф-кузнец, – читает, присев на колено, Леарит. – Храбро погиб, следуя за любовью. Да встретятся души влюбленных на небесах!»

Тиморис согнулся над соседним надгробием.

– «Бедняжка Силисса. Предпочла извратить тело, но сохранить верность любимому. Да встретятся души влюбленных на небесах!»

Велира изучает третью плиту, самую красивую, мощную, над этим памятником гном почему-то расстарался особенно.

– Что написано? – спросила Леарит.

Велира пожала плечами.

– Читать не умею.

– Написано «Альтеон, старший жрец Светлого Ордена, – говорит Тиморис. – Сражался один против тысяч. Да примут его боги в священный круг себе равных!»

– Альтеон...

Леарит произнесла имя со светлой печалью.

– Мне доводилось наблюдать за его деяниями с небес, питать его силой, когда он возносил молитвы. Это был истинный жрец солнца. Жил праведно, за ним вереница подвигов. Последний раз видела его, когда он сражался в морском бою против превосходящих числом врагов, возносил молитву, и я поделилась с ним силой. Но его дальнейшую судьбу не наблюдала. Тогда была война с некромантами, поддержку просили многие, боги едва успевали отвечать всем, не было времени следить за каждым...

Бах!

Со скалы спрыгнул Хафал, до этого со скучающим видом наблюдавший, как люди топчутся на кладбище.

Лениво приближается.

– И не надоело вам могильники рассматривать... Сдохли да сдохли, каждый день кто-то дохнет. Не понимаю, зачем людишки хоронят трупы. Пускай гниют. Мы, демоны, куда практичнее, мы их жрем, ха-ха!

– Тьфу!

Велира отвернулась от могилы, отошла в сторону, руки в бока, бормочет какие-то ругательства.

Тиморис впечатал ладонь в шлем, покачал головой.

Леарит смотрит на демона с улыбкой, как на шалости ребенка.

Демон развел ручищи.

– А чо я сказал?

Чешет в затылке, глядит то на одного, то на другого, хвост сложился вопросительным знаком.

Лишь Эгорд хранит невозмутимость, даже не повернулся, изучает листок с записями гнома, тот сделал их незадолго до гибели на случай, если трупы когда-нибудь найдут.

Краем сознания воин-маг ответил:

– Трупы – рассадники болезней, потому и хороним.

– Ааа, ну да... Все забываю, что людишки такие уязвимые, мрете от каждого чиха. Ну, тогда сжигали бы, проще, чем закапывать.

– Сжигаем, – говорит Эгорд, читая записи, – когда война и нет времени на ритуалы. Но в обычное время хороним.

– Зачем?

– Как бы объяснить... Вот ты, демон, уважаешь силу?

– Все демоны уважают силу!

– Ну вот, зарытые трупы для людей – дополнительный источник силы. Магические артефакты. Когда наши сородичи захоронены как подобает, мы, люди, сражаемся с двойной силой.

– Хм...

Эгорд наконец оторвал взгляд от листка, увидел, что задумался не только демон, Леарит и Велира смотрят на Эгорда с любопытством, Тиморис глядит куда-то в себя.

Хафал отмахнулся.

– Ладно, сделаю вид, что поверил.

Подошел к четвертой могиле, самой скромной. Вместо плит и камней – просто земляная грядочка, в нее воткнут торцом рукояти огромный топор, лезвия в виде крыльев дракона, на копейном наконечнике висит большой шлем, такие носят минотавры.