Молчание.

– Немало.

Велира только поджала губы, в глазах что-то блестит и дрожит.

– Не переживай, дочь. Потренируешься как следует – прирежешь меня, а там Ямор мне задаст как следует за все «подвиги».

– Не сомневаюсь... Только, чувствую, легче не станет. Когда была слабой, столько раз кричала, звала тебя, когда какой-нибудь гад меня принуждал. Не маму звала, хотя именно она заслуживала, чтобы звать. Лишь она меня защищала, как могла. А звала тебя, гад ты этакий. Но ты не появлялся... Всего-то хотела, чтобы рядом был тот, кто может защитить, с кем спокойно и хорошо... А теперь поздно. Сама могу себя защитить и успокоить, и ты не нужен.

Тиморис вдруг перепрыгнул Велиру, улегся напротив нее, лицом к лицу, в кулаке появился ножик, который обычно для кухни. Тиморис вложил нож в ладонь Велиры, поднес к своему горлу.

– Тогда избавься от моего общества, раз и навсегда, – говорит заботливо, будто сказал, чтобы покушала как следует и не забыла почистить зубки перед сном. – Ну, давай, сопротивляться не буду.

Велира смотрит на него устало, моргает с трудом...

Веки опустились.

– Уйди. Пожалуйста...

Она вяло высвободила кисть из кулака отца, выпустила нож. Тиморис смотрит на нее, девушка мерно дышит, кажется, заснула...

Какой-то шум. Тиморис поднял голову, оглядывает пещеру, стрекозы Эгорда – тоже.

Из-за поворота вылетела золотая летучая мышь, огромная и плоская, в красных хлопьях энергии. Сабли, которые Велира потеряла, когда ее накрыл рукоед, нашли дорогу к хозяйке. Но вдруг изменили маршрут и полетели на Тимориса, набирают скорость со свистом.

Тиморис приставил палец к губам.

– Тс-с-с!

Сабли затормозили перед лицом, сияние резко ослабло. Лежа напротив дочери, Тиморис осторожно указал пальцем на нее, затем сурово посмотрел на сабли, губы зашевелились, косой отмах, будто рубанул мечом. Сабли снизились, крылья опустились, словно пес пригнулся и прижал уши, затем тихо расцепились и легли рядом с хозяйкой.

Тиморис вновь опустил голову на землю. Аккуратно вынул нож из девичьей ладони, положил в нее свои пальцы. Велира не проснулась. Отец закрыл глаза, дыхание тоже стало медленным и ровным.

Эгорд с улыбкой вздохнул. Стрекозы одна за другой подбрасывают в костер сухие веточки, листья, обрывки мхов, не забывая следить за спящими.

Эгорд смог найти путь наверх, но для этого пришлось спуститься. Хотел той же дорогой, что и поднимались, но потеря времени давит, решил срезать через каньоны. Стрекозы отметили цепь каньонов, спустившись по ним, можно достичь развилки, которую отряд минул три дня назад, а потом начать подъем по другой дороге, более длинной, но выбирать не приходится. Только прохода к некоторым каньонам не было, пришлось магией льда проламывать туннели. Это могло спровоцировать новые обрушения, Леарит страховала – светлой магией укрепляла стены, которые приходилось бурить.

Случайно пробурили путь в гигантскую замкнутую пещеру, потолок и стены засеяны огромными солнечными алмазами.

Леарит вошла под мягкий свет пещеры, вырвался протяжный ах, глаза заблестели, Велира повела себя точно так же. Обе, такие разные, в этот момент похожи на сестер.

Солнечных алмазов наверху изобилие, но разглядеть их не так-то просто – пещера заросла настоящими зелеными джунглями, кроны деревьев с широкими листьями и лианы такие густые, что на алмазы можно смотреть, не опасаясь ослепнуть. Все члены отряда покрылись пятнами теней, как леопарды.

Тиморис с обалдевшей рожей озирается, придерживая шлем, запрокидывает голову, пока ноги, запинаясь, ведут вглубь леса.

– Как такое возможно?

– Солнечных алмазов много, – объясняет Эгорд. – Они порождают солнечный свет, а с ним возможен рост зеленых растений.

– Даже у нас на острове не было столько зелени! – восхитилась Леарит.

Разбрелись по джунглям.

Эгорд с улыбкой поглядывает на джунгли, но все-таки больше рассматривает эту красоту в качестве источника воды, пищи, а также компонентов для магии и алхимии. Собственно, их сбором и занялся, но не забывает наблюдать через стрекоз, что делают спутники.

Леарит и Велира, конечно же, глазеют, ахают, бегают от одного чуда природы к другому. Тиморис тоже пялится потрясенно, но его передвижение растерянное, неуклюжее, ему то и дело не везет – натыкается на всяких змей, пауков и прочую фауну, от которой шарахается. Один лишь Хафал плевать хотел на все эти красоты – побродил немного, убедился, что нет тварей, с которыми можно подраться, и убежал в какой-то туннель в поисках чего-нибудь более интересного.

Хвост водопада хлещет по валунам, рассыпается в речку, там бурлят пузыри, вздымаются белые горбы течений, плещутся рыбки, по берегам квакают цветастые лягушки.

Велира сбоку от водопада, на лиане как на качелях, кулачки держатся за канат из зеленых волокон, на нем цветочки. Зеленая дуга откидывает Велиру вверх так круто, что лицо смотрит прямо в землю, затем Велира резко набирает скорость, проносится почти вплотную к земле, распрямляется как стрела, волосы черной кометой, и девушка на лиане взлетает к вершине водопада, голова касается веток деревьев, спугивая птиц, – и опять к земле...

Вокруг Велиры порхают бабочки, мелкие и огромные, от цветка к цветку. С приглушенным радостным воплем Велира вновь пролетела над землей, оттолкнув с пути несколько воздушных орхидей. А их здесь много. Некоторые отдыхают на деревьях, обняв корешками ветки. Другие парят и захватывают брызги водопада, пыльцу. Хоровод орхидей медленно плавает в воздухе, распустив корни во все стороны, те колышутся, эти летающие островки дают приют бабочкам, мелкие птицы зависают рядом с цветками орхидей, крылышки трепещут, в чаши лепестков ныряют изящные дужки клювиков, пощелкивают, всюду гуляют птичьи мелодии...

Туловище Велиры оплела крупная светло-зеленая змея, ее голова дремлет у Велиры на плече, хвост уложен на коленях, и кажется, полет на качелях змею не тревожит, рептилия отдыхает мирно.

А девушка посмеивается, продолжая забаву, глазеет по сторонам, лицо подставляется брызгам водопада, рот хватает летучие капельки нектара.

Эгорд заметил, что по склону из замшелых валунов к водопаду спускается Хафал, прыгает с камня на камень, рожа недовольная, старается спускаться бесшумно, легко, даже носочки вытягивает, но камни под лапами все равно либо трескаются, либо вовсе раскалываются.

Велира тоже заметила, качается чуть скромнее.

Фигура демона в тенях деревьев. Ящерки, цветочные мухи и другая живность успевают исчезнуть с его пути до того, как камень опять сломается под ударом лапы, сквозь листву сияют два злых котла с зеленью, хвост за спиной узлом, извивается как змея в клубке.

Наконец, демон спрыгнул к подножию склона, еще один камень разлетелся на куски, ступня шаркнула, выметая из-под себя щебень.

– Кого я вижу! – воскликнула Велира весело.

Продолжает качаться, волосы летают туда-сюда, лицо отвернулось от демона, смотрит по сторонам.

– Дурачишься? – порыкивает Хафал. – Тоже мне, местечко... Лучше б какой-нибудь термитник жуков-людоедов в мрачной сырой пещере разорила, вот это, понимаю, веселье, а тут...

Мимо носа демона проплывает воздушная орхидея, демон косится, провожает злым взглядом.

В ноздри влетела орхидейная пыльца, демон чихнул так, что птицы с веток спорхнули, облако бабочек отбросило будто взрывной волной, а лягушки попрыгали с берега в реку.

Демон оскалился, ладонь сцапала орхидею, но цветок вывернул щупальца, и кулак сжал пустоту, а цветок поплыл дальше.

– Будь здоров! – пропела Велира.

– Ага, и тебя туда же, – пробурчал демон.

Приблизился. Девушка, пролетая над землей, перебирает по траве сапожками, замедляется. А морда Хафала медленно поворачивается туда-сюда, следя за качелями.

– Что за тварь спит у тебя на сиськах?

– А ты приглядись.

– Меня, значит, до тела не допускаешь, хотя уже столько знакомы, а первого встречного гада, у которого даже нет выдающихся концов, пригрела...