– Так, членососы, кто отрежет себе хер вместе с яйцами и сожрет, тот умрет здесь. Не обещаю, что быстро и безболезненно, но здесь. Остальных ждет публичная казнь в прозрачной клетке на Ледоколе. Все знают, что это такое. Сбежать нереально. Несколько месяцев адских мук, трясучка, споровое голодание, про ежедневные пытки я вообще молчу.

Девчонка и тот бандит, что уже лишился своего стручка, застонали.

– А вам, твари, задачка посложнее. Пальцы себе на ногах и руках под корень обглодайте. Времени на эту забаву у нас немного, так что даю десять секунд на раздумье.

Стоило вытащить кляпы, как все бандиты наперебой начали умолять о пощаде. Одни кричали, что это Улей их изменил, видите ли, они нормальными мужиками были до того, как сюда попали, девка причитала, что это бандиты её заставили, что выбора у нее не было. Я вбивал носком ботинка бесполезные слова обратно им в глотки.

Совсем кретинами никто из них не был. В итоге они все выполнили требуемое. Я благородно сдержал обещание и живьем скормил их по кускам пустышам с первого этажа.

Как ни печально, иммунная девочка оказалась всего одна. Та самая рыжая кроха, что получила в живот ногами от подстилки бандитов. Посовещавшись, за цвет волос мы дружно окрестили её Искорка. Девочка пребывала в состоянии шока, но все же отвечала на вопросы, хоть и односложно. Для своих двенадцати она была довольно худенькая и маленького роста, так, что в случае опасности закинуть ее на плечо не составит труда.

– Сваливать пора, – сказал Варик. – Твари все пребывают. Их уже около сотни вокруг здания.

– Уходим, – кивнул Хлыст.

Группа распределила между собой трофейное оружие и двинулась к небольшому выступу третьего этажа, от которого шла вниз пожарная лестница. Твари, в основном, лезли внутрь через окна, мы подумали, что с торца здания нас никто не заметит, но не тут то было.

Едва Варик начал спускаться, один из зараженных, что был вообще у соседнего здания метрах в ста, заурчал. Его собратья переполошились, начали бегать и суетиться, некоторые из них задирали головы и неизбежно замечали вкусную еду.

– Облом, – сказал Поэт.

– Дерьмо! – зло выругался Хлыст.

– Что делать будем? – спросил Варик.

– Придется вскрывать баррикаду и прорываться через второй этаж, – подвел итог Хлыст.

– Здесь прорвемся, но на улице они нас и числом задавить могут, – с сомнением сказал Поэт.

– Нужно разделиться, – наконец, подал я голос. – Двое по лестнице через главный ход, один по пожарной и последний через окно второго этажа по простыням. Грузимся в машину и валим.

– А с нами что будет? – спросил детский голос. Все это время детишки старательно грели уши. Я обернулся. Это был единственный оставшийся паренек, что прятался в шкафу. На груди у него словно у Маугли на шнурке болтался подаренный мною нож.

День сорок четвертый

Просторы Стикса

Минус двадцать пять градусов по Цельсию

– Твою мать! – выругался Хлыст.

– Врать не стану, детишки, – сказал я. – Искорка иммунная. А вы все превратитесь в зомби. Добивать никого не буду, уж простите, детоубийца из меня хреновый, да и патронов жалко. Крепитесь. Может, при следующей перезагрузке вам повезёт.

– Уходим! – рыкнул Хлыст. – Хватит сопли на кулак мотать. Варик по пожарке. Поэт, мы с тобой по лестнице. Заноза, бери девку и через окно второго этажа. Встречаемся у машины.

Не оборачиваясь и не смотря в глаза детям, мы быстро побежали.

– Прыгай в рюкзак, кроха, – сказал я девчонке, остановившись и делая прорези для ног в бауле. Искорка забралась внутрь, я закинул ее на плечи и дернул вниз по лестнице. – Ты там как?

– Нор…маль…но, – подскакивая в рюкзаке, на паузе между прыжками выдала она в ответ.

– Хлыст, – крикнул я.

– У? – командир обернулся.

– Гранаты возьми, там за баррикадой упырей море, – я бросил ему две тушки и помчался дальше по коридору. Забежал в одну из комнат, раскрыл окно. Быстро связал из окровавленных простыней веревку, обмотал вокруг батареи и начал спуск. Один за другим громыхнули два гранатных взрыва. С торца здания стрелял Варик.

– Держись, Заноза-эйрлайнс, посадка мягкой не бывает, – хохотнул я, обращаясь к Искорке, и спрыгнул, вооружившись топором. На бегу снес башку одному резвому пустышу, боднул плечом другого, впечатал с ноги третьему, и пошла жара.

До угла дома я прорывался в рукопашную, взмахивая топором с частотой метронома, словно косарь в поле. Взмах – стебелек в одну сторону, а еще урчащий и разбрызгивающий кровь бутон в другую. За углом пришлось расчехлить «Вал». Бил одиночными, целился в головы, но зараженные как фигурки в тире – сбил одну, поднялось две новых.

В итоге плюнул на план. Искорка визжала так, что уши закладывало, а они до сих пор звенели от гранатных взрывов. Внутрь двора тварей набилось столько, что здесь понадобится как минимум пулемет. Я перемахнул через жалобно заскрипевший подо мной забор и побежал по улице.

– Ушел вместе с девчонкой. К вам не прорваться. Как принял?

– Принял, – раздался сквозь стрельбу голос Хлыста.

– Завожу авто, – тут же доложился Варик.

– Расчистили лестницу. Идем к выходу, – крикнул в эфир Поэт.

Я живо представил, как они бегут по десяткам изломанных тел, недобитые подранки хватают их за лодыжки, под ногами хрустят пальцы и ребра, стопы соскальзывают с живого ковра перемолотых в фарш трупов. Эх, надо было самому напроситься на прорыв через лестницу.

Так, стоп! Кажется, я с катушек съезжаю. Что еще за кровожадность до разборок с обилием мяса? Это адреналин не выветрился или во мне что-то новое проснулось? Сущность кваза шепчет на ухо? Может, отец Мефодий не так уж и неправ относительно нас?

Ладно, потом разберемся, а сейчас топориком раз, и лотырейщику по хлебалу, а пока он башкой трясет, очередь из автомата по коленям. Добивать некогда, на хвосте уже целый взвод фанатов.

– Искорка, это все твои поклонники. А представь, что будет, когда ты вырастешь, – весело крикнул я пассажирке. Она юмор не оценила, закричать у нее не получилось, горло сорвала, поэтому отчаянно замолотила пятками, чтоб я бежал быстрее.

Завывая движком, на улицу выскочил рейд-мобиль. Сбивая зараженных и виляя меж разбитых машин, он стремительно догонял меня. На очередном мутанте рукоять топора хрустнула, и в руке остался только черенок. Выматерившись, вбил деревяшку под подбородок бегуна и переключился на клевец.

Рейд-мобиль замедлил ход, задняя дверь открылась. Я снял рюкзак с Искоркой и закинул в салон, а сам обогнал авто и уперся в преграждающий проезд «Урал». Даже сухожилия не затрещали. Грузовик послушно откатился, только тогда я запрыгнул в машину и облегченно выдохнул.

– Ублюдки жопорукие, – ругался Хлыст на бывших владельцев транспорта. Люка на крыше не было, а вместо бойниц, имелись крошечные полукруглые форточки, дуло в них просунуть можно, а вот нормально прицелиться не выйдет. В итоге стрелять приходилось интуитивно.

Я выбрал метод проще, но отчасти опаснее. Просто открываешь дверь и стреляешь. Главное, не проморгать резвого зараженного, а не то выдернет наружу. Хотя с моей массой скорей я его в салон затащу, тут разделаю, а остатки обратно выброшу.

Дорога впереди была перекрыта лежащим на боку автобусом и целой толпой пустышей, что доедали хоккейную команду, они дружно оторвались от приема пищи и подняли головы. Варик резко повернул и затормозил. Двери рейд-мобиля открылись, и в три ствола группа меньше чем за пятнадцать секунд положила почти четыре десятка тварей.

Едва закрывшиеся дверцы хлопнули, раздался характерный звук отщелкивающихся рожков. Варик газанул, проезжая в узком месте между припаркованными машинами и перевернутым автобусом. Рейд-мобиль подпрыгивал и пробуксовывал по телам зараженных. Кто-то заскочил на крышу, не удержался на ногах, скатился по лобовому и попал под колеса.

– Всё, приехали, – фыркнул Варик, переключив передачу и пытаясь сдать то вперед, то назад. Авто покачивалось как лодка на волнах, но с места не двигалось. Я с Поэтом покинул салон и начал выдергивать из-под днища тела тварей и их жертв.