Милита растеряна, какой-то порыв бросил ее поддержать Витора, но словно одумалась, и когти, едва коснувшись серебристых наплечников младшего бога, отплыли.

Ручей крови из его рта стал обильнее. Бледный как смерть, Витор бережно трогает края раны на животе Милиты.

– Зачем? – спросила она с горечью.

Будто, закрыв ее от удара, он нанес ей незаслуженное оскорбление.

Милита опустила взгляд на кровавую дыру у него под сердцем.

– Зачем?!

– Я люблю тебя.

Злые морщины на ее лице разгладились, глаза стали большими. Милита вновь подняла взгляд.

– Даже после того, что я натворила?

Витор любуется чертами ее лица, поглаживает вуаль лавовых жилок на щеках, черные вьюны волос.

– Девочка моя...

Ее подбородок вздрогнул. В уголке глаза набухла капелька оранжевой ртути. Покатилась по щеке, оставляя мокрую огненную дорожку.

– Витор...

Демонесса легла светлому богу на плечо.

Они как сердце – Милита вздрагивает, а Витор, обняв всем телом, гасит ее дрожь, растворяет в себе. Белые перья ласково поглаживают красную кожу перепонок.

Бледный, резко исхудавший, Витор уже не может скрывать, что держится с трудом. Изо рта по-прежнему течет кровь. Под ногами уже красное озеро.

– Витор, твоя рана... – В голосе Милиты тень страха. – Почему не заживает? В тебе же мощь богов!

А у Эгорда не тень – страх самый настоящий. Он уже понял, глядя на Хафала...

Тот задумчиво осматривает жало, измазанное бордовым клеем. С кривого лезвия капают тягучие нити с примесью зеленого.

– Яд, – сказал демон-жрец.

Витор и Милита соприкасаются лбами, кончиками носов. Палец бога стер со щеки демонессы полоску жидкого металла. Веки опустились, на кровавых губах – улыбка безмятежности.

– Все хорошо...

Тело, отяжелев, заваливается назад.

– Витор!!!

Милита успела поймать, он повис у нее на руках. Голова запрокинута, кокон крыльев раскрылся, белоперые пласты ударились о лед. Но улыбка на губах осталась.

– Витор... – услышал Эгорд себя.

Устоял на ногах только потому, что поддержала Леарит.

Спрятав лицо в нагрудник, Милита обнимает скорлупу серебристых доспехов. Согнута как в мольбе.

– Ты не можешь... Ты должен!.. Я найду тебя, слышишь?! Хоть на небе, хоть у Ямора в пасти...

Хафал опирается на посох, голова опущена. Пальцы теребят амулет Велиры.

– Убитые Пожирателем Душ не возрождаются.

Милиту трясет, вжимается в остывающее тело. Эгорд осел на колени. Леарит притянула его к себе, что-то шепчет, плечо держит ладонь Тимориса. А Эгорд тянет руку вперед.

– Витор...

Демоны ждут приказа. Им передалось смятение хозяйки. Притихли, только хвосты колышутся красной травой, а огненные глаза будто стаи светляков среди этой травы. Даже тучи порыкивают вкрадчиво...

Наконец, Милита отстранилась от трупа, с заботой опустила на лед.

Медленно, не отрывая взгляд от белого лица, подняла руку над головой. Пальцы сжимаются в кулак.

Демонов окутывает пламя.

Непростое пламя. Обычное для демонов безвредно, а от этого... демоны стонут, корчатся. Глядя на Витора, Милита продолжает сгибать пальцы в кулак, а пламя вокруг каждого демона становится гуще... Остров стал большой вопящей глоткой. Мышцей, которую терзает агония. Твари в панике мечутся. Каждую окутал цветок огня, мясо лопается, превращается в пепел.

Тугой узел кулака дрожит, когти впились в ладонь, по запястью течет лава. Губы подергиваются в оскале...

Рука опустилась.

Остров погрузился в гудящую тишину, вокруг – ни единого беса. Порталы тоже угасли. Лишь туман пепла. И тучи грохочут, но редко. Устало.

Милита где-то в себе... Взгляд бесцельно ползает по алтарю.

Наконец, задержался на чем-то... На темном кривом клинке – отрубленном жале Хафала. Лезвие блестит ядом.

Жало вспыхнуло оранжевой пеленой, его швырнуло в ладонь Милиты, кулак сжал у основания.

Вонзил в живот.

Милита резко согнулась, жадный вдох, будто вынырнула с глубины моря. Замерла, прислушиваясь к ощущениям...

Вдавила кинжал глубже.

Лава в жилах начала гаснуть, угли глаз – тоже. Милита медленно легла на Витора. Кожа крыльев опустилась на перья. Жидкий металл в ее теле быстро почернел, когтистые руки едва успели обнять серебро доспехов, прежде чем застыли навеки.

В тучах вспыхнула робкая молния, ее эхо – совсем слабое...

Сумрак начал таять, пухлая тьма над островом истончилась, оголила круг солнца, и вскоре небо стало чистым, без единого облачка. Будто и не было ничего. Лишь там, где стрекозы громили флот, сияет радуга.

Солнце уже близко к закату, но все еще яркое. Лучи пронизывают статую Клессы и Камалии, у ее подножия лежат два крылатых тела. Лед алтаря изуродован, колонны небесного свода в виде изваяний богов покалечены, но все же сохранили величие. Остров под одеялом пепла и дыма. Пахнет холодом, паленым мясом. Мелькают зеленые стрекозы. Только что остров был белый от снега и льда, а теперь – всюду гарь, засохшая кровь, и если торчит что-то белое – это кости ассасинов. Среди этой помойки поблекли осколки ледяных оленей, зайцев, барсуков, чаек, деревьев...

Мельница разрушена под корень. А на вершине горы горят руины, дым из них – как из вулкана.

Крепость должна была стать колыбелью для юных умов.

А теперь все это кажется... сном.

– Эгорд...

– Эгорд...

Голоса далекие, мужской и женский. Леарит потряхивает за плечо.

– Эгорд, что теперь?

Демон-жрец, опираясь на посох, смотрит на скалы. Ветер колышет одежды со знаком солнца, матово блестят панцири. Из-под полы растет, качаясь, стебель тусклых булыжников, лепесток жала роняет зеленый нектар.

Эгорд нашел в себе силы подняться.

– Жить.

С чего-то нужно начать.

Все погибло, но остров для Эгорда по-прежнему как на ладони – четверть стрекоз выжила, а это немало, они рассеялись по суше и воде, транслируют пейзажи в мозг создателя.

Воин-маг поднял десяток ледяных элементалов, чтобы искали наядиты. Нужно разгрести то, что осталось от мельницы и крепости. Кроме того, бесценные кристаллы есть в подземных пещерах, туда нужно послать отряд големов.

Леарит хотела помочь, но Эгорд запретил.

– Ты ослабла. Отдыхай.

Тиморис вместе с ледяными работниками копается в дымящей свалке.

– Хорошо, что Велира осталась в скалах. Надо прибраться к ее возвращению. И самому рожу вымыть.

Эгорд помрачнел. Отец еще не знает...

Лучше пока молчать.

Холм кристаллов растет, големы носят их охапками, а стрекозы – по крупице.

Накопилась гора в рост Эгорда. Внутри каждого осколка танцует прыткая ленточка молнии. Леарит смотрит на синий нимб наядитов, стоя рядом с Эгордом.

– Ты тоже устал, родной...

– Еще немного, и отдохнем вместе.

Работы и правда много. Извлечением энергии кристаллов занимался Клесса, а теперь приходится Эгорду.

Добытой силы хватило еще на сотню ледяных големов. Они разбрелись по острову – собирать не только наядиты, но и снаряжение ассасинов. Отдельную группу Эгорд снабдил рыбьими хвостами и плавниками, «русалки» устремились в море – к месту битвы стрекоз и кораблей. Среди обломков может быть что-то ценное.

Вечером Эгорд наблюдает за островом с вершины скалы: черные десна крепости, ледяной алтарь, кромка моря... Всюду бродят, как муравьи, ледяные трудяги – ищут ценное. Стрекозы плывут по воздуху, держа в лапках всякое уцелевшее: бутылочки с зельями, столовые приборы, даже книги – каждый том тащат целой стаей... Поднятые Эгордом миниатюрные смерчи выметают в море пепел, кости и прочий мусор. А еще кружит снегопад. Без туч – снежинки возникают над островом из ниоткуда. Практической нужды в нем нет. Просто напоминает о прежней жизни...

В подземельях под скалами тоже остались стрекозы. Они показали Эгорду пещеру, где погибла Велира. Теперь там могила. Насыпь земли венчает каменное надгробие – грубое, словно от него отламывали куски голыми руками.