– Вот боги и бросили людей в этот мир, переменчивый и жестокий. Где люди, желая остановить время, оградить дом от опасностей и перемен, вынуждены сражаться. А сражаясь, невольно меняют себя, чтобы победить.

Эгорд задумчиво улыбнулся.

– Разговоры у нас... не совсем подходящие для двух голых людей на одном ложе.

Леарит засмеялась.

Вдруг вскочила, и ее тело накрыло Эгорда. Одеяло стрекоз с шелестом разлетелось, как пух с одуванчика, но тут же собралось вновь, повторив новую форму слитых воедино людских тел. Кристалл в обруче Леарит касается лба Эгорда, ее волосы накрыли его плечи медовой рекой, качаются и светят синим в полумраке камни в серьгах, блестят бриллианты в глазах.

– На нас смотрят тысячи стрекозиных глаз, – шепчет Леарит, – и мне нравится... Странно, почему?

– Эти глаза – мои.

И мир исчез...

А когда Леарит уснула, Эгорд посмотрел внутренним взором на лагерь.

Там только Тиморис, уже спит. Образы пещер сменяют друг друга, даже удивительно, как их много рядом, если поискать хорошенько. Только входы замаскированы природой, не заметить легче легкого, если ты, конечно, не стрекоза-шпионка...

Тесная пещера.

Из стен торчат бутоны рубинов, похожи на розы, вокруг них сияют красные растения, копошатся ящерки. Эгорд увидел на стене темного ювелира – спина слизня усеяна исключительно рубинами. Около источников света порхают мотыльки, некоторые осмелились клубиться в сердцевине пещеры – вокруг головы Хафала. Его глаза горят зелеными лампадами.

Демон сжимает в объятиях Велиру, та не сопротивляется, но глаза отведены в сторону, бегают чуть в панике, улыбка подергивается.

– Хафал, не надо, пожалуйста...

– Почему?

Хвост танцует, жало задевает стены. Шипение. В ковре растений раскрывает пасть черная борозда, струится дымок.

– Я не готова...

Плечи Велиры в плену объятий, но предплечья свободны, она подняла их, на грудь демона опустились кулачки, смуглянка плавно давит, расстояние между ней и демоном стало чуть больше.

– Не хочу так!

– Как?!

Хафал рывком прижал к себе, обнял не только плечи, но и спину. Лоб коснулся лба, демон опустил веки, дышит в девичью щеку, жвалы дрожат, хвост беснуется свистящим вихрем.

– Силой, – процедила Велира, косясь в сторону.

Мускулы демона вздулись, стиснули девушку со всех сторон твердыми подушками, когти вжались ей в спину, благо там доспехи, смуглянка тихо вскрикнула. Хвост брызжет кислотой, переворачивает камни, в демоне бушует сила, велит овладеть, а Хафал гоняет силу по всему телу, но выгнать не получается, она согласна выйти только через Велиру, не иначе.

– Когда ты рядом, – говорит Хафал хрипло, – сдерживаться тошно. Как и тебе, когда берут силой...

Жало вонзилось в землю, хвост словно пытается просверлить нору, исчезнуть.

– Лучше бы дракон погрыз, было б не так больно...

Велира дрожит, сознавая, какая рядом опасность. Нежно гладит демона от макушки до затылка.

– Не будь как они.

– Кто?

– Уроды, с которыми меня сводила жизнь. Пираты, бродяги, каторжники, наемники... Вытирали об меня ноги, и пришлось стать как они, чтобы дать отпор. Так устала...

Эгорд не уверен, слышит ли ее Хафал. Демон зажмурился, пыхтит, хвост пульсирует, словно шланг. Жало в земле под корень, вокруг него бурлит зеленая лужа яда-кислоты, пещера полна дыма и шипения.

Велира положила голову ему на грудь.

– Прошу, не стань одним из них. Если растопчешь и ты, я... я...

Утром в лагере Тиморис устроил для Велиры настоящий пир.

Камни вокруг нее уставлены блюдами, мисками, подносами, кувшинами, вазами с всякими вкусностями. Велира сидит на коленях, цапает со всех сторон, глаза разбегаются, щеки как у хомячка, а хруст – как на пожаре. Откусила от жареной куриной ноги, запила вином, кинула в рот сливу, плюнула косточкой, съела рыбку в масле, заела огурцом и маринованным грибочком, припала к кубку с брагой, а Тиморис наблюдает счастливо, с трудом отвлекаясь, чтобы наколдовать еще еды, даже у Эгорда в животе заурчало.

Перед Велирой – огромное блюдо с жареным поросенком в блестящей золотистой корочке, тот уложен на нежные зеленые листья, на них мерцают капельки, с боков поросенка подпирают печеные картофелины в специях, да и внутри, наверное, хряк напичкан овощами, грибами, мелкими зверьками и птицами.

А вот блюдо – остров, а не блюдо! – с жареной рыбиной в сметане, под мелко нарезанной зеленью, вокруг чашечки и бутылочки с соусами, рядом стеклянная амфора с медовухой, в ней плавают крошечные медузы, их слабый яд усиливает брожение, дает напитку более насыщенный вкус и волшебное золотое сияние.

Тиморис закончил колдовать над подносом, где из кучи несъедобного хлама появился целый дворец сладостей – торт с розовым кремом в форме цветов, вокруг пирожные в виде белок, домиков, рыцарей, вазочка орехов в шоколаде, графин с оранжевым соком.

И все это – капля в море. Корзина с печеньем, горячие булочки, веера нарезанных парующих пластинок хлеба, пирамида из фруктов, кольца колбасок, пирожки, сыр, салаты, не счесть, все это окружило Велиру пестрым рельефом, как груда полевых цветов, как гора золотых монет и драгоценностей. Юная обжорка разрывается на части, за свою суровую жизнь, наверное, и не знала такого изобилия, а Тиморис радуется, будто это его живот набивается вкуснятиной, да еще после месяцев строжайшего поста.

К берегу съестного оазиса спрыгнул Хафал, уселся на камень. Зеленые факелы в глазницах долго изучают Велиру...

– Жрешь с рук врага?

Тиморис перевел взгляд на демона, брови нахмурились, улыбка исчезла.

Велира на демона не посмотрела, но жевать стала не так быстро, в одном кулачке застыла картофелина, в другом – кружка. Смуглянка задумчиво смотрит куда-то сквозь подносы. Челюсти двигаются медленнее и медленнее...

Остановились.

Пиратка проглотила, кажется, через силу. Подышала, словно справляясь с рвотным позывом, затем швырнула картофелину, та разбилась о бок поросенка. Велира выплеснула из кружки, последнюю небрежно бросила, с ближайшего подноса дернула лист капусты, вытерла узел губ.

Вскочила, ловко перепрыгнула архипелаг еды, быстро прошла мимо Хафала, сапожок пнул попавшийся на пути камень, тот улетел, а Велира вскоре исчезла за крутым горизонтом склона.

Проводив ее взглядом, Хафал посмотрел на Тимориса, победный оскал. Отец Велиры смотрит на него холодно, никогда еще Эгорд не читал в его лице столь сильного желания убить. И расчленить на мелкие кусочки. И превратить каждый в тухлое яйцо. И скормить яйца пещерным тварям. А затем убить и тварей, чтоб этот хвостатый паучара не нашел способ как-то через них возродиться.

Дабы избежать драки, Эгорд подошел к Хафалу, предложил уединиться с ним в какой-нибудь пещере, чтобы демон еще раз попробовал победить. Хафал снова поглядел на Тимориса, а затем пошел с Эгордом.

В пещере, где много грибов, Эгорд дал демону бой. Как и ожидалось, сын Зараха сперва превосходил в рукопашной, но затем Эгорд пустил в ход магию, и демон начал сдавать, хотя его гнев, наоборот, пошел в гору, Хафал кидался с безрассудством, потому получал раны, которые его измотали.

Эгорд стоит на краю высокого утеса, заросшего грибами. Внизу прикрыты одеялом тьмы камни, а воин-маг, сложив руки за спину, смотрит на далекую стену напротив, испещренную норками и желобками. По ней рабочие муравьи размером с крыс шустро носят белые коконы, а солдаты с огромными, как булавы, головами щелкают клещами ротовых кинжалов, следят за порядком.

К Эгорду бредет, еле переставляя ноги, Хафал, весь в ранах, кое-где ожоги светлой магии. Кулак вырвал из плеча глубоко всаженный ледяной кол, отшвырнул, демон рычит вяло, шатается.

– Погоди, червяк, однажды даже твоя магия не спасет от моего удара.

– Очень надеюсь. А теперь возвращайся к подружке. И не драконь больше ее отца.

– Я демон, что хочу, то и делаю. Захочу – буду драконить, захочу – прибью.