Из ямы выскочила Леарит, с кувырком через голову приземлилась перед волной личинок. Жея радостно крикнула, заняла место за плечом хозяйки.

Леарит оглянулась на Тимориса и Хафала, и вот опять смотрит на волну склизких белых гармошек со жвалами.

– Что-то не похожи они на мотыльков.

Ладони вперед, согнуты в чаши, под слова заклинания наливаются светом...

На последнем слове из них в сторону личинок вылетел веер лучей, пронзил треть волны, гусеницы превратились в сушеные крючки. Остальные, почуяв опасность, разворачиваются, ползут к сталагмитам, единство вмиг распалось на хаос, каждый сам за себя, спешит исчезнуть в норке, обгоняя сородичей.

В соляных кольях спрятались все, и настала тишина, в которой хлопают крылья Жеи, птица тихо воркует.

– Да мне что мотыльки, – говорит Хафал, – что червяки, один бес – букашки. Не разбираюсь.

Держа в лапах спящую Велиру, Хафал заметил, что на ее лицо с волос забрались две личинки, одна на лбу, другая на щеке. Демон оскалился.

Его морда метнулась к лицу девушки, щелк-щелк – и демон опять держит голову прямо, а челюсти пережевывают личинок.

Хафал косится на Леарит.

– Мы, демоны, дураки, – говорит, чавкая, – с нас спросу нет.

Тиморис, опасливо поглядывая на сталагмиты, подкрался к сабле, взял. Затем так же осторожно подобрал вторую. Более-менее успокоился, только после этого осознал, что дочь в лапах демона.

Идет на него сурово.

– Отдай.

– Сопли вытри, – огрызается демон, – а то девку запачкаешь.

Тиморис крепче сжал кулаки на рукоятках сабель.

– Отдай!

Хвост нацелил ядовитый клюв на отца Велиры. Демон харкнул, плюнул в сторону, не переставая играть в гляделки.

– Лучше подержи свой тонкий...

– Хафал, – мягко перебила Леарит.

Незаметно оказалась рядом с демоном, ее ладонь легла ему на клешню, другая на плечо.

– Хафал, прошу... Ты же видишь, какой он...

Небрежно, как в больного, ткнула головой в сторону Тимориса.

– Не ровен час, наделает бед, а нам потом расхлебывать. А ты себя в лапах держать умеешь, вижу, ты сильный духом! Отдай ему Велиру, и уйдем скорее. Пожалуйста...

Вытянулась на цыпочках, на щеке демона прозвучал поцелуй, женская ладонь поглаживает его плечо.

Хафал порыкивает...

Взгляд опустился, демон покачал головой.

– Попал же в бабье царство...

Зыркнул на Тимориса.

– Да подавись!

Кинул Велиру отцу, девушка в полете перевернулась, волосы описали круг, Тиморис уронил сабли, едва успел поймать дочь. Его прогнуло как деревце ураганом, попятился, но устоять получилось, хотя ноги выпрямляются с дрожью.

Леарит стиснула демона в петле объятий.

– Спасибо!

Глаза сына Зараха слегка округлились, но демон, скорее всего, удивлен не фактом объятий, а тем, что в хрупком с виду кусочке нежной плоти – столько силы.

Леарит расслабила кольцо рук, отлипла.

– Зато можешь понести ее доспехи и оружие, – сказала как бы в утешение.

– Ага, осталось еще наняться в носильщики, – проворчал демон.

Но к доспехам, тем не менее, пошел, на ходу тело уменьшается, клешни превращаются в руки, золотые сабли подхватил с земли уже более человеческий вариант Хафала.

Тиморис, увидев у себя в руках дочь, забыл обо всем на свете, его запачканная кровью рожа светится, Велира обнимает себя за плечи, хочет свернуться калачом. Тиморис бережно подкинул – перехватить удобнее, держит как большую корзину. Над ним зависла Жея, сыплет искры, и раны Тимориса заживают, а Велира во сне улыбается.

Леарит подошла к пропасти.

– Идемте!

Прыгнула вниз.

Тиморис оглядывается под ноги.

– Эй, мои сабли...

Неуклюже поддел сапогом одну, но та упала, Тиморис пошатнулся.

К сабле подлетела Жея, схватила когтями.

– Спасибо, красавица! – говорит Тиморис, пока птица целится саблей в его ножны. – Что бы я без тебя делал...

Жея разжала когти, вжик, гарда сабли щелкнула о торец ножен.

Хафал прошел мимо Тимориса, под мышкой зажат нагрудник Велиры, в другой охапке – прочие доспехи, за спиной золотые сабли. Хвост, извиваясь по земле вслед за хозяином, отпихнул вторую саблю Тимориса, та засвистела в полете, вонзилась в норку на вершине сталагмита, по которому ползают личинки.

– Ой, извини, я нечаянно, – сказал демон так, будто «Чтоб ты провалился!»

Спрыгнул в яму.

Тиморис проводил его бешеным взглядом, вырвалось ругательство, но отец вновь посмотрел на дочь, и сердце оттаяло. Жея метнулась к сталагмиту, уже скоро вернулась с саблей.

До самого вечера Тиморис нес Велиру, несмотря на то что приходилось порой идти круто в гору, да еще с препятствиями. Эгорд и Леарит предлагали ее разбудить, с помощью зелья или магии, но Тиморис отказался. А Хафала даже близко не подпускал, несколько раз чуть не подрались, благо было кому разнять.

Хафал бросил в Тимориса доспехи Велиры, ее одежду, сабли. Тиморис кое-как увернулся, чуть не упал с дочкой на руках.

– Сам неси эти железяки, папаша! – прогремел демон.

Но Тиморис и бровью не повел, одел дочь, заботливо вернул на нее доспехи, застегнул ремешки, а золотые сабли повесил себе за спину. Выпил зелья бодрости и силы, поднял Велиру и пошел дальше.

А вечером у костра Велира начала просыпаться, Тиморис повздыхал, но с улыбкой положил рядом с дочерью сабли, ушел на другую сторону. Велира зевнула широко, потянулась, глаза открылись, моргают вязко. Кулак протер глаза, смуглянка приподнялась, огляделась.

Неподалеку Хафал сидит на камне, разделывает тушку пойманного на охоте зверька, кровь брызжет после каждого хруста.

– А где мы? – спросила Велира сонно. – Что-то плохо помню...

– Да тебя какой-то ядовитый куст цапнул, – говорит демон, – целый день дрыхла, пока отходила. А мне все это время пришлось тебя, дуру, на руках тащить.

Тиморис от возмущения чуть не вскочил, но Эгорд удержал.

Велира смотрит на Хафала.

– Да?

Опять зевнула, помотала головой, рука потрепала волосы, другая нащупала рядом на земле сабли. Демон отломил от туши зверя еще кусок, откусил, зачавкал.

Велира поморщилась.

– Ты хоть бы жарил, что ли, а не жрал сырое!

– Сырое вкуснее, дура!

– Ты вообще что-нибудь, кроме мяса, ешь? Ах, ну да, ты же у нас Пожиратель Душ... Хоть какое-то разнообразие пищи. Интересно, как ты эти самые души употребляешь? Вилкой и ножиком?

– Души не ем.

– Тогда тебе надо зваться Пожирателем Мяса.

– Прозвища не выбирают. Их дает молва. Пожирателем Душ прозвали другие демоны.

– И почему же?

– Те, кого убиваю, не возрождаются ни в царстве демонов, ни в небесном. Их души умирают вместе с жалкими потрохами. Даже Ямор не может убивать так! Поэтому меня боялись даже те, кто сильнее. Слабому иногда улыбается удача, а никому не хочется погибать навсегда.

– Жуть! Теперь и мне расхотелось с тобой драться, даже в шутку...

– Пока тебя не нагнул, можешь не трястись. Нужна живая, ха-ха!

– Да уж, успокоил.

Утром Хафала и Велиры в лагере как обычно нет, наверное, опять где-то фехтуют. Леарит спит, Тиморис тоже.

Эгорд поднялся, надел доспехи, осторожно поцеловал Леарит, перешагнул через Тимориса, вышел из-под защитного купола. Пока чары гигиены очищают тело, разум летает от стрекозы к стрекозе, обозревая пещеры одну за другой...

В череде миражей возникла сумрачная пещера, внимание поймало дымный хвост в конце, он скрылся за поворотом.

Эгорд переключился на стрекозу, что дежурит на том повороте, она показал туннель, где дымная лента уже оформляется в фигуру человека. Дымный призрак вновь исчез за поворотом.

Сознание воина-мага вселилось в стрекозу, которая уже там. А еще там – фигура в черной сутане, складки играют бликами серебристых узоров.

Стрекозы следят за темным магом. Он спустился по лестнице к проему, тот вывел мага в широкий круглый зал, оранжевый полумрак настенных чаш с магическим пламенем.