Леарит накрыла стоянку световой палаткой, где Хафал, разумеется, быть не пожелал, а если бы пожелал, ничего бы не вышло – лучи превратили бы его в обугленную головешку.

Демон нырнул в реку.

Эгорд следил за ним через стрекоз, затем наблюдал, как магия Леарит сращивает обломки Тиморисовой сабли, и наконец уснул.

Утром реку покинули, вновь каменные кишки пещер, спускаться порой приходится круто.

Их остановил каньон – пересекает пещеру поперек, шириной метров пятьдесят, противоположных берегов два, за каждым – пещера.

Развилка.

Но куда свернуть, проблема не самая острая.

Дно провала черно как ночь, но можно разглядеть, как внизу распустил сеть корней огромный плотоядный цветок с тремя лепестками словно из мяса, похожи на языки, по краям усеяны зубами, в центре цветка пульсирует зубастый колодец.

– Милый цветочек, – сказал Тиморис. – Сколько ж его водичкой поливали, если так выбухал?

– Поливает себя сам, – ответил Эгорд. – Кровью.

– Спасибо, дружище, успокаивать ты мастер...

Хафал швырнул хвостом валун, что лежал рядом, над пропастью, и когда камень долетел до ее центра, цветок бросился вверх на стебле, сплетенном из корней, три лепестка схлопнулись на камне, тот разлетелся на куски, а клинок из лепестков медленно оседает, лепестки раскрываются...

Демон доволен.

– Хорошая тварь! Об нее можно почесать клешни! А тебе, ссыкун, – повернул голову к Тиморису, – надо не сабли носить, а спицы! Шарфики вязать. Проваливай обратно в крепость да запрись в подвале!

Тиморис вынул из ножен сабли.

– Неплохие спицы выйдут из твоих жвал!

– А из твоей шкуры – шарф!

Между демоном и Тиморисом вспыхнуло желтым, демон отшатнулся, рыкнул, Тиморис отвернулся, ладонь прикрыла лицо, сабля так и повисла в замахе, а на пластинах демона уже черные следы – прикосновение светлой магии.

– Камалия! – воскликнула Леарит.

Эгорд и Леарит подбежали к золотому силуэту, его сияние, слабея, обнажает черты девушки в облегающей белой одежде, с синими волосами, посохом, знаком солнца на груди.

– Получилось! – сказала Камалия.

Она вертится, осматривает всех.

– Теперь могу мгновенно перемещаться на большие расстояния.

– Как? – спросила Леарит.

– Клесса. Он прекрасный маг и богатый источник энергии. Мы долго работали, и вот получилось!

Эгорд улыбается.

– Будешь путешествовать с нами?

– Иногда. Заклинание требует перезарядки, буду исчезать. Пока не умею отдаляться слишком, могу сопровождать только в верхних пещерах. Но мы с Клессой обязательно найдем решение, смогу не только глубоко под землю, но и на другой край мира.

– Ух ты! – воскликнул Тиморис. – У нас вторая Жея. Летает, светится, глаз радует.

Камалия сделала в воздухе реверанс.

К ней подлетела Жея, счастливый клекот, Камалия следит за кружением птицы, смеется, тоже начинает кружить. Фантом не уступает Жее в проворности.

– Только бабы-призрака не хватало, – ворчит демон. – Будет вилять задом, а я даже пощупать не смогу.

Жея и Камалия пролетели по обе стороны от демона, по пластинам скользнули лучи, демон сдержанно вздрогнул, закрыв глаза. Обзавелся еще несколькими черными полосками. Порыкивая, встряхнул головой.

Камалия нависла над обрывом, заглядывает в пропасть.

– Препятствие...

Поплыла к другому берегу, Жея за ней, но ближе к середине остановилась, предупреждает криком.

Тиморис на край обрыва с вытянутой рукой, чуть не улетел вниз.

– Осторожно!

На призраке сомкнулись мясные лепестки, зубы с трех сторон пронзили девушку, тихий крик, взрыв солнечных пушинок, будто сдуло гигантский одуванчик.

Над цветком вспыхнуло, призрак Камалии появился вновь, невредимый.

Разделился на трех одинаковых призраков.

Три Камалии воткнули набалдашники посохов в концы лепестков. Потащили к берегам. Лепестки невольно раскрываются, пульсируют в протесте, одна из Камалий подтянула посох с лепестком к берегу, откуда следит Эгорд. Другие Камалии тоже дотянули, каждая до своего берега.

В метре от сапог Эгорда Камалия воткнула посох в землю, словесную цепь заклинания увенчал жест, и посох превратился в конус солнечного стекла с множеством граней. Глыба намертво приклеила конец лепестка к тверди.

На других берегах тоже два солнечных обелиска, левая Камалия весело кружит вокруг своего творения, правая машет Эгорду и остальным рукой.

Живой трехлучевой мост с зубами вместо перил.

Камалия отплыла, уступая. Рука вытянулась к мосту в приглашении.

– Прошу!

Все, кроме демона, заулыбались, Леарит хихикнула.

– Сжигать мосты ума много не надо, – говорит Тиморис восхищенно, – а вот строить...

Группа цепочкой проходит по лепестку, тот пульсирует, Эгорда покачивает как на море, с лепестка взлетают испарения. А вот и цветочная глотка, та еще жуть. Тиморис чуть не сорвался, но удержала Леарит.

Эгорд ткнул подбородком в правую пещеру.

– Туда.

Дошли до берега, и призраки Камалии слились в одного.

– А почему не идет он?

Люди обернулись.

Хафал остался на том берегу, смотрит презрительно, руки крестом на груди, плевок в сторону...

Рванул к обрыву, лапы загрохотали, оттолкнулись от края, демон уже превратился в гиганта с клешнями, пролетая над горлом цветка, свернулся в хитиновый шар, вращается, пластины сверкают.

Казалось, не долетит, сгинет в пропасти, но ядро грохнуло о лезвие берега, отскочило вперед, Эгорд и Тиморис отпрыгнули в стороны, последний с руганью упал на задницу. А шар вкатился на стену, очертил полумесяц, в воздухе развернулся, и удар о землю приняли уже не клешни, а ладони, от демона отпрянула волна пыли.

Хафал пошел в пещеру.

Камалия посмотрела на Эгорда, пожала плечами, воин-маг улыбнулся, Жея приземлилась на плечо хозяйки, воркует озадаченно.

Тиморис стряхивает пыль.

– Позер сраный...

Остальные пошли за демоном, замыкает Камалия, ей пришлось задержаться – освободить цветок от кристаллических оков.

После Камалия присоединилась к Леарит, на ходу щебечут о своем о женском, Эгорд слов не разбирает, но хочется улыбаться, как пению пташек в саду. Камалия шепчет на ухо Леарит, глядя на кого-нибудь, и они сдержанно хихикают.

– Ну все, не умолкнут! – проворчал демон.

Идет далеко от Эгорда, болтовня девушек о красотах пещеры и делах острова его бесят, а вот Тиморис, топающий теперь позади всех, наоборот, парочкой дам любуется.

Стрекозы показывают Эгорду пещеры далеко вокруг, словно он нерв с кучей щупалец, чувствует каждое, и они сообщают, куда именно ведут следы темных магов. И все крепче мысль, что следы оставлены намеренно...

Скоротать поход Эгорд решил беседой с Халлигом. Связался через Око Асимиры, лицо жреца соткано лучами.

– Только что вернулся из нашей загадочной комнаты, – известил Халлиг.

– Сколько там пробыл?

– Четверо суток. Но главное, я решился там поспать.

– Вот как! И как ощущения?

– Любопытные. Снился сон.

– Я весь внимание.

– Видишь ли, первые трое суток в этой комнате я посвятил книгам – заучивал и оттачивал новые заклинания, ну, в пределах возможного в столь тесном помещении. Также прочел исторический фолиант о воинственных племенах архипелага Раяна, о тамошней флоре и фауне, о магии их шаманов. А четвертые сутки – спал. И снилось прочитанное!

Эгорд усмехнулся.

– Бывает. Мозг объелся впечатлениями, как тролль на ферме, до заворота кишок, в нашем случае – извилин, а во время сна все раскладывается по полочкам, мы лишь наблюдаем за тенью процесса, как за дымом, что валит из-за горизонта, хотя пламени не видно.

– Так-то оно так, но снилась не абсурдная мешанина. А грамотно построенный сценарий, будто продуманный заранее.

– Вот как...

– Местность по типу лабиринта. Но стены лабиринта были из элементов, которые я вычитал в том фолианте. Местные виды трав, кустов, деревьев. Такая же земля, такие же минеральные породы, насекомые, рыбы, птицы... Жилища и заборы тех же культур. Выглядело как настоящее, но построено было так, что куда угодно не свернешь – это был именно лабиринт, и перемещаться можно было лишь по коридорам.