– Да это же василиск! – говорит Тиморис. – Ну да, пещерный!

– Видимо, с ними демоны и сражались, – говорит Эгорд. – И от их взглядов окаменели.

Леарит склонила голову набок, теребит серьгу.

– Если василиски сковали врагов, то от чего погибли сами?

– Наверное, их было больше, – говорит Тиморис беспечно. – Этих убили демоны, а другие, победив, смылись. Все просто! Я сама догадливость, правда, красавица?

Тиморис ухмыляется, чешет шейку Жеи, птица довольно воркует, роняет золотые искорки.

– А чего вы говорили про странности?

– Это не пещерные василиски, а болотные, – говорит Эгорд, потирая в руках косточку из гребня. – Как, по-твоему, болотные оказались в пещерах?

– И кости чистые, – добавляет Леарит. – Как и статуи.

– И что? – не понял Тиморис.

– Если мясо разложилось, значит, битва была давно, – отвечает Эгорд. – На костях и статуях должен расти мох и лишайник.

Леарит озирает пещеру.

– А они чистые, будто все случилось... только что.

Тиморис меняется в лице, Жея с его плеча перелетела на плечо хозяйки. Теперь воин оглядывается с подозрением, пальцы на рукоятках сабель.

Эгорд трет косточку василиска...

Крак!

Сломал.

На изломе вспыхнули фиолетовые огоньки.

Воин-маг вскочил, пятится, утягивает за руку Леарит.

– Все прочь от костей. От статуй тоже!

Тиморис последовал примеру Эгорда, взгляд забегал, лязгнули сабли.

– В чем дело?

– Вот в чем! – рыкнул Хафал.

Демон оплел хвостом статую, та оторвалась от земли, зависла высоко. Хитиновая туша согнулась, и хвост обрушил изваяние на пластины спины, каменный демон разломился, каждая ручища Хафала схватила по половине, и человек-скорпион распрямился, поднял над собой.

Из разломов льется кровь, вываливаются потроха, каменная у статуи лишь кожа, а под коркой блестит мясо.

Хафал обрушил половины на травяной ковер.

– Сгруппироваться! – отдал команду Эгорд.

Тиморис покачал головой устало.

– Ну вот, опять западня.

Захрустело с эхом, статуи покрываются трещинами, уже черные. Кусочки откалываются, свистят как из пращей. Вылупляются красные лапы с когтями, кожаные крылья, челюсти, мускулы...

Скелеты наливаются лиловым сиянием, его живые шипучие подушки приводят кости в движение, детали плавно взлетают, складываются в костяных василисков, опускаются на четыре лапы, вьются кнуты хвостовых позвонков, челюсти изрыгают с хлопьями энергии замогильное шипение.

Эгорд выхватил меч, вторая рука готовит ледяное заклинание. Жея превращается в двуручник, падает в ладони хозяйки, Леарит покрыла себя световым щитом. Тиморис крутит сабли.

– Вот же Ямор, опять влипли!

Хафал идет к камню, на котором три статуи наполовину вылупились. Пещеру распирает демонический смех, панцири сына Зараха растут, руки превращаются в клешни.

– Наконец-то развлечение!

Демон дернул головой набок, вправляя шейные позвонки, – хрустнуло. Мощный прыжок, и хитиновая гора приземлилась между тремя статуями, смерч хвоста раскидал успевших вылупиться демонов.

Щелкнули клешни.

– Ну, черви, кто первый?!

Эгорд, Леарит и Тиморис встали треугольником в гуще демонов и василисков-умертвий. Толпа ползет вокруг троицы воронкой.

Хафал зарычал протяжно, гипнотически, глаза пылают, демоны повернули к нему морды.

А когда он закончил, повернулись целиком, побежали, стекаются к Хафалу, а умертвия, не замечая демонов, обступают Эгорда и его друзей.

Армия поляризовалась.

Демоны пробуют Хафала запугать – хлещут хвостами, шипят, бросаются, но трусливо сдают назад, пихают и кусают друг друга. Умертвия, наоборот, спокойны, как единый механизм, подчиненный одной воле.

Один из демонов подскочил к Хафалу слишком близко, голову срубило жало, на хитиновую спину прыгнул другой, человек-скорпион перекинул через себя, клешня расплющила как кувалда.

На Пожирателя Душ хлынула вся толпа, он исчез в клубке хвостов и лап.

На Эгорда кинулись два умертвия, первое в прыжке очертило фиолетовую дугу, второе вспахало брюхом мох, скользнув к сапогам, хвост скрутил Эгорду ногу, на рывке обломился уже льдом, но воин-маг все же упал на лопатки, и ледяной снаряд пролетел мимо первого василиска, а тот рухнул Эгорду на грудь.

Меч из ладони выпал, но Эгорд успел схватить обе челюсти, прежде чем те сомкнулись бы на его шее.

В руках воина-мага челюсти василиска превращаются в лед...

Оледеневший череп разлетелся на куски, но Эгорд чувствует, в бедро вгрызся второй, который лишился хвоста.

Эгорд выставил перед собой ладони, обезглавленный скелет загорается розовым облаком, такое же облако переплывает на василиска, который уже прогрыз доспехи, Эгорд морщится...

Развел руки в стороны, и василиски улетели кто куда, один протаранил умертвие, атаковавшее Леарит, второй сшиб противника Тимориса.

Воин-маг вскочил, меч в ладонь, исцеляющие чары в доспехах ожили.

Под ногами Леарит уже кладбище костей, двуручник парой ударов крест-накрест разрубил скелет, тот рассыпался. Прыгнули еще двое, богиня рубанула перед ними, с клинка сорвалась солнечная волна, прыгнувших разрезало, и на землю упали их части. Сбоку подкрался еще один, но его распяли шипы светового щита.

С помощью телекинеза Леарит обрушила сталактиты, каменные колья дождем пролились на ждущих в резерве умертвий.

Кости поверженных светятся лиловым, сломанные собираются по кусочкам, части разных скелетов скрепляются в один, а если деталей не хватает, ползут в бой без хвостов, без черепов, без ребер, на двух лапах...

Эгорд выпил зелье силы, пустой флакончик разбился рядом о начавшую восставать тварь.

От сапог расползается белый ковер льда и снега, его волокна, как корни, прорастают в земле, кости застывают, их скручивают ледяные щупальца, фиолетовую энергию закупоривают корки льда.

Тиморис скачет по камням, по умертвиям, сабли свистят, подошвы пинают, острый язык пыряет крепкими словцами. Эгорд создал ему щит света, воина хранят артефакты Халлига.

Хребет василиска, на котором Тиморис отбивается от пары других костяных рептилий, ожил, морда постамента извернулась, в ногу Тимориса впились зубы, тот пошатнулся, в падении сделал колесо, и сабля встретила другого василиска, но клинок сломался у основания.

Тиморис выругался, но добил вторым.

Василиск, стряхнувший с себя Тимориса, встал, но до него добрался ледяной ковер Эгорда, приморозил лапы, тварь задергалась, и туловище от лап отломилось, с головой и хвостом упало на лед, тот сковал остальное, и фиолетовая аура сменилась туманом мороза.

Эгорд, Тиморис и Леарит не сразу поняли, что кругом только ледяное поле и скульптуры замерзших костей. Другие умертвия поспешили убраться из зоны холода, пружинят вокруг как разъяренные кошки, осталось восемь, но сделать ничего не могут.

За ними – красное болото, где в центре человек-скорпион с головы до ног в кровищи, но кровь не его, хвост стряхивает капли размером с черешни, те хлюпают, разбиваясь о камни, об оторванные головы, об еще клокочущие сердца, черные пирамиды печенок, лозы кишок...

Полудохлое туловище без ног рядом с Хафалом пытается отползти, хрипит.

Хафал наступил ему на голову, и та раскололась как арбуз.

Потолок задрожал от рычания, в нем яростный экстаз, хвост тянется вверх, а жало трясется как погремушка гремучей змеи.

Сын Зараха упал на колени, нижняя челюсть опустилась на грудь, хвост оседает. Тело уменьшается, клешни превращаются в руки...

Восьмерка умертвий замерла.

Морды повернулись в конец пещеры – к тьме. Фиолетовая сила костей клубится, шипит, но сами скелеты будто прислушиваются...

Вдруг сорвались туда, куда смотрели глазницы, бесшумно и гибко, как пантеры, оббегают ледяной ковер, некоторые по верхушкам сталактитов, обрушенных Леарит, другие по стене, как пауки, а один вообще по потолку.