– Давайте возьмем это чудо с собой, – предлагает Велира, с нежностью глядя на зверька, ласково треплет гриву.

– Давайте, – рычит демон. – Выйдет отличный шашлык.

– Щас из тебя шашлык сделаю, – грозит Велира, затем опять ласково: – Это я не тебе, малыш, не бойся. Велира добрая, Велира тебя накормит...

Бегло огляделась, сорвала с куста ветку, сунула зверьку под нос.

– Интересно, чем этот милашка питается?

Зверек принюхивается к ветке осторожно. Нос изучает ветку от кончика до основания. Затем объектом нюхательного интереса стали пальцы Велиры.

– Вообще-то, мясом, – сказал Эгорд.

Зверек резко разинул пасть, по краям внезапно широкого, как у акулы, рта торчат острые бритвы в нитях слюны. Велира вскрикнула, отпрыгнула назад, задница ударилась о камни, ноги отталкивают смуглянку подальше от зубастика.

Из пасти вылетел язык толщиной с руку Велиры, влажная пупырчатая змея тянется к Велире, на ее конце раскрывается другая пасть, тоже несоразмерно широкая и богатая костяными иглами.

Язык бросился к лицу Велиры, но та уже выхватила саблю, отбила язык плоской частью клинка. Рот на языке взвизгнул, розовый шланг втянулся в пасть зверька, тот рванул из щели в сторону трещины, вскоре исчез в ней.

Хафал упер ладони в бока, хохочет.

Велира вскочила, жутко злая, саблю за спину, кулаки сжимаются и разжимаются, ее колотит судорога.

– Гребаные пещеры!

Озирается. Рука взъерошила волосы, взгляд к потолку, точно к богам.

– Здесь есть хоть одно существо, которое никого не жрет?!

Эгорд, продолжая висеть в воздухе, поглаживает подбородок.

– Ну... этот, например, – окидывает широким жестом скелет гиганта, – уже точно никого не сожрет.

Под смех демона Велира пнула лежавший под ногами булыжник к ледяной клетке, там все еще долбят решетку ящеры, камень попал одному в глаз, рептилия взвыла, отпрыгнула от клетки, в ярости кинулась на сородичей.

Эгорд отвел демона и разбойницу обратно в лагерь, а затем вся группа продолжила путь.

Приходится идти более длинной дорогой, чем при спуске, да еще в гору, ноги и легкие устают дико, приходится часто пить зелья, а чтобы занять время и не думать о трудностях, члены отряда рассказывают друг другу истории.

Велира идет рядом с демоном, толкнула локтем в бок.

– Расскажи что-нибудь интересное!

Демон ухмыльнулся.

– Только если что-нибудь интересное покажешь.

Попытался шлепнуть по заднице, но Велира увернулась. Прыгает с камня на камень, преследуя демона. Тот перепрыгивает неспешно, даже не прыжки, а шаги, только очень широкие.

– Не отнекивайся! – кричит вслед Велира. – Я уже столько рассказывала, и про дракона, и как меня перепутали с принцессой тханов и чуть не сделали вождем, и про того мага... как его... ну, которой зачаровал свое имя так, что его нельзя запомнить... забыла, в общем... Короче, хватит меня доить, твоя очередь!

– Р-р-р...

– И что-нибудь романтичное, ясно?! – пригрозила Велира.

Демон скалится, но все-таки задумался. Усмехнулся.

– Могу рассказать, как рождаются демоны!

– Кажется, ты рассказывал...

– Когда демон обрюхатит суккубу или человеческую девку, демоненок вырастает в чреве за сутки, иногда и раньше, если отец больно могущественный, как мой, например, ха-ха! Для мамаши это жуткие муки, и в итоге молодой демон разрывает ее живот изнутри, выбирается наружу и доедает то, что от мамаши осталось, ха-ха-ха! Р-р-романтика, правда?

– Тьфу!

Велира догнала Хафала. Ударила кулаком по черепу.

– Придурок!

И убегает далеко вперед, к Эгорду и остальным, демон провожает раскатистым смехом.

Пещеры вывели на дно узкого каньона, стены тянутся в обе стороны, растворяются во тьме, через каньон протекает шипучая речка, из стен торчат выступы – каменные, грибные и растительные. Складки каньона убегают ввысь, кажется, в бесконечность космоса.

Почти весь день взбирались по стене. Проще было взлететь, но каньон слишком узок для крыльев. Проще всего было Велире – грация и зачарованные сабли, что могут собираться в золотую летучую мышь, позволяли ей лететь ввысь как стреле, не касаясь выступов. Эгорд взбирался будто паук, ладони примерзали к стене, отламывались, попутно воин-маг намораживал поручни для Леарит и Тимориса. Демон карабкался сам, даже не стал превращаться в гиганта.

На ночлег устроились в горизонтальной трещине, хотя Хафал и Велира покинули ее перед тем, как Леарит закрыла световой занавес. Тиморис не в духе – опять пытался проявлять к дочери внимание, а она послала так громко, что эхо вызвало камнепад.

Леарит уснула, и Эгорд соединился со стрекозами, что следят за Хафалом. Тот сидит на выпирающем из стены грибе, под ним пропасть. Коготь стучит по Оку Асимиры. Велира пыталась его отобрать, вот только кольцо успело с мизинцем демона срастись. Хафал бубнит ругательства, пробуя связаться с Халлигом. Эгорд уже не помнит, который раз демон общается через «окольцо» со жрецом. И Велира-то нашлась, есть с кем почесать язык. Видимо, уже по привычке...

Демон застал жреца на ледяном алтаре на склоне горы, Халлиг готовится к молитве.

Положил «окольцо» на край алтаря так, что демону виден весь алтарь, а сам вышел в центр, преклонил колено, оперся на посох, склонил голову.

Заговорил:

– Я служу солнцу...

Пока жрец говорит, демон лежит на брюхе, подперев подбородок лапой, смотрит на алтарь со скучающей мордой, лениво скалится...

Зевнул.

Отвернулся, поймал и сожрал какую-то букашку, хвост сонно колышется, в какой-то момент демон чуть не уснул, но встрепенулся.

– Холод, согрей.

Тьма, озари.

Солнце не в небе,

Солнце – во мне.

Последние слова жрец говорил, глядя вверх, статуе Малиина, ледяные лица богов взирают на жреца спокойными мудрыми взорами, а когда Халлиг замолчал, с небес на него опустился столп мягкого света, мелодичный звук, демон брезгливо отвернулся.

Когда столп погас, жрец вернулся к краю алтаря.

Хафал морщится, словно королева, нашедшая в своей изысканной спальне кучу навоза.

– И зачем эти шутовские ритуалы? Вот пожрать, винца вылакать или девку поиметь – это я понимаю, придает сил, а дурацкие молитвы...

Демон издал звук, похожий на блевание.

Халлиг взял «окольцо» с улыбкой.

– Ну, если бы я пополнял силы так, как ты говоришь, то был бы демоном, с рогами, хвостом и красной рожей, – отвечает Халлиг, смеясь. – Но я человек, надо же как-то отличаться. Скучно, если все на одну рожу да еще и ведут себя одинаково. А так тебе есть над кем посмеяться, все развлечение, верно?

Демон ухмыльнулся, на лице сердитая задумчивость, словно соображает, что над ним издеваются, только не может понять, где.

– Ну да...

– Лучше расскажи, как у вас дела с Велирой.

Демон усмехнулся недовольно, морду в сторону.

– Дура – она и есть дура! Поцапались, как обычно, и она опять куда-то убежала, то ли реветь, то ли срывать злость на пещерных тварях. А я всего-то за задницу ее ухватил, тоже мне, причина! И еще делает вид, зараза, что не нравится. Ты ж, говорю, баба, что еще с тобой делать. Кулаки друг о друга уже почесали, пора бы и это... другое чего-нибудь почесать, а она, дура, чуть башку мне саблей не снесла. И пропала. Р-р-р... Хрен поймешь этих баб!

Халлиг смотрит снисходительно, с добротой, как на мальчишку. Поддакивает, изображает сочувствие.

Демон сердито вздохнул.

– Ну ее к бесам. Того гляди – начну завидовать тебе, которому бабы до задницы...

– Я сегодня опять ходил в подземелье, в комнату застывшего времени. Продержался семь суток. Чуть с ума не сошел. А для жреца нет лучшего способа прийти в себя, чем молитва.

– Понять не могу, как можно торчать столько в тесной комнатушке, где ничего нет.