– Не решай за нее! Эгорд, она же ничего не сделала!

– Вообще-то пыталась нас убить. Да еще привела армию пиратов с демоном и некромантом, не заметил?

– Велира запуталась! Сама не понимает, что творит, все из-за меня, ей надо...

– Остыть. А в тюрьме как раз прохладно. Хочешь говорить? Пожалуйста. Через решетку.

– Эгорд...

– Извини, выпустить не могу. Она плохо себя контролирует, гнева больше, чем мыслей. У нас с Халлигом дел горы, некогда думать еще и о том, что твоя дочка учудит нам на беду. Пусть посидит, подумает, а то отвыкла, пока саблями по миру махала.

Тиморис сник.

– Не переживай, – утешает Эгорд. – Никто ее не пытает, просто сидит в камере, там вполне терпимо. Уверен, на своем суровом пути девчонка жила и в менее удобных условиях, причем добровольно. Не суетись. Кофе хочешь?

Тиморис вздохнул.

– В морду тебе дать хочу...

Уходит вяло, сгорбившись как зомби. Дверь закрывается с тихим бумом.

Сапоги возвращаются на стол, Эгорд ерзает в кресле, устраивается с еще большим комфортом, из Ока Асимиры вновь выстреливает конус лучей, их острия сливаются в цветную картинку.

Велира сидит на полу у дальней стены камеры, тело повторяет прямой угол. Зубки обкусывают шляпку мерцающего пещерного гриба, губы то и дело присасываются к овальному костяному пузырю с водой. У бедра наломаны кучкой другие грибы, Велира ест жадно, с раздражением.

На другом берегу коридора Хафал бродит по камере туда-сюда, лапы на боках, хвост лениво похлестывает по стенам и прутьям, белые искры пляшут по демону, но тот внимания не обращает.

Часа два Эгорд следит, как Хафал и Велира слоняются из угла в угол, томятся, прислонившись к стене, иногда перекидываются колкостями, руганью. Эгорд ждет, что скука вынудит Велиру рассказать хоть что-то о себе, больше всего интересует, конечно же, связь с некромантом и демоном. Но пока все по кругу: Хафал насмехается, презирает, Велира отвечает ненавистными выпадами. Но демон старается сильнее, порой из кожи вон лезет, а разбойница огрызается без особого азарта, как будто мыслями не здесь.

Какое-то время царит молчание, Хафал от нечего делать лежит в центре камеры, руки за головой, жало тычет в потолок. Велира тоскует с коленями в обнимку...

Вдруг девушка поднимается, пальцы расстегивают ремень на поясе, бляшка звенит.

Хафал поворачивает к соседке голову.

– Отвернись, – сказала Велира.

Хафал ложится набок, мордой к пленнице, лапа подпирает скулу, сегментированный кнут начинает извиваться как любопытная змея.

– Зачем?

– Отвернись, – повторила Велира настойчиво.

Демон подскакивает, расслабленной манерой победителя приближается к решетке, жвала раскрываются, обнажают белоснежную влажную ухмылку.

– Что, между ног скоро лопнет? Ха-ха, попила водички от души! Не терпи, сливай, я погляжу...

Скрещивает руки на груди, взгляд надменный, сияние глаз ядовитое, Хафал посмеивается, рычит в предвкушении.

– Ну, чего медлишь? Долго не вытерпишь, и так, наверное, терпишь не первый час, ха-ха! Давай, скидывай железки и на корточки...

Лицо Велиры мрачнеет, становится каменным, в его тенях стынет равнодушие, взгляд ледяной как у смерти. Такое бывает у старых пророчиц, которые знают будущее наверняка, потому ничего не чувствуют, ибо это все равно ничего не изменит.

Велира, придерживая ремень, подходит к решетке.

– Отвернись.

Столь холодных повелительных интонаций от нее слышать не доводилось.

Но Хафал жутких перемен, похоже, не замечает, ему весело, смеется громче и несдержаннее, хвост вертится как язык бодрого пламени.

– Ха-ха-ха, ну можешь прям в штаны, будет не совсем приятно! Грозная воительница обмочилась, ха-ха! Так и будешь ходить с мокрыми портками и...

Из уст Велиры начинает исторгаться такое, что хохот демона тухнет за несколько мгновений, как костерок под ливнем.

Чашка из пальцев Эгорда выпала, треугольная плита пола со звоном разорвала ее на осколки, но Эгорд не видит, только слышит, да и то глухо, внимание поглощено словесным штормом Велиры.

Хорошо, рядом нет Тимориса. Хоть и мастер трехэтажного мата, но даже если бы напился, подрался, разгулялся как следует, все равно, услышав это, вмиг бы протрезвел, залился краской. Даже в царстве демонов Эгорд не мог предположить, что бывает такая ругань, тяжелая, шквальная, как густая грохочущая лавина закованных в металл всадников.

Хвост Хафала, что весело извивался, замер, медленно оседает, будто мужское достоинство после бурной ночи, даже, вроде бы, становится меньше. Лапы с груди соскользнули, повисли безвольно, жвала обмякли, уголки глаз опустились, зеленое сияние теперь тусклое как болотная вода, рот приоткрыт.

Ураган слов оборвался.

Велира дышит громко, пластины доспехов со скрежетом раздвигаются и смыкаются, на коже блестят росинки, взгляд по-прежнему ледяной. От разбойницы веет уверенностью, что если Хафал не послушается и сейчас, она обрушит на его скромный мозг речь куда более увесистую, заставит решетки рассыпаться пеплом, а демона пригвоздит к стене.

Взгляд Хафала опускается с туповатым видом, лапа нерешительно чешет в затылке. Демон пожимает плечами.

– Ну... так бы сразу...

Отворачивается.

Спина сгорбленная, как у набедокурившего мальчишки, которого родители поставили в угол. Эгорд тоже отворачивается вместе с креслом, запоздало вспоминает, что смотрит на происходящее через «окольцо», картинка повернулась вместе с Эгордом, ничего не изменилось. Но невидимая ледяная стрекоза сейчас все равно глядит на демона.

Хвост с осторожностью забитого слуги подметает пол, Хафал нервно притопывает, воин-маг ловит себя на том же. Демон делает вид, что рассматривает трещины и выбоины на стенах, на самом деле вслушивается в звуки за спиной: звенит бляшка ремня, гремят доспехи, шуршат ткани...

Предводительница пиратов, однако! А с чего бы сотне матерых головорезов, да еще голодных, как звери, до женской плоти, возводить девчонку в авторитет, беспрекословно подчиняться, вместо того, чтобы пустить по кругу? С волками жить – по-волчьи выть, а чтобы волками править, да еще волчице, нужно уметь завывать страшнее самой лютой вьюги. Чтобы не распускали слюни, не думали о том, что у нее под доспехами, а крепче затягивали канаты, таскали бочки, следили за горизонтом.

Вот девчонка и научилась. Иначе бы не выжила.

Хафал делает тайную попытку повернуть голову, скосить взгляд...

– Рано! – рявкнула Велира.

Любопытная башка тут же вернулась на место. Демон порыкивает...

Эгорд свободной рукой творит заклинание, осколки чашки взлетают в розовых пеленках телекинеза, плавный полет, выпуклые белые кусочки глотает тень в мусорном ящике.

Хафал с несвойственным ему терпением дожидается... Наконец, за его спиной опять шелест материи, звенит сталь, щелкает ременная пряжка.

– Все, – оповестила Велира.

Следующие часы протекают в молчании.

Велира сперва, как обычно, то слонялась из стороны в сторону, то сидела у стены в кислой задумчивости, то лежала с закрытыми глазами, свернувшись, как младенец в кроватке. А затем решительно поднялась, начала отрабатывать приемы рукопашного боя. Девушка удивительно ловкая, гибкая, даже в доспехах прыгает, вертится и разит, словно помесь кобры с саранчой, Велира бьет воображаемых врагов налево-направо, и, судя по бешеной мельнице движений, их количество растет, воительница не щадит ни их, ни себя...

Хафал бездельничает, делает вид, что все равно, но горящие зеленые жемчужины иногда подплывают на край глаз, узреть изящный и подвижный, как пламя, силуэт в противоположной камере, правда, тут же юркают на другой край, когда кажется, что Велира заметила...

Картинка расплывается, вместо тюрьмы возникает лицо Халлига, позади стеллажи с книгами.

– Эгорд, совет жрецов Светлого Ордена с минуты на минуту предоставит нам слово. Я и Леарит ждем в библиотеке.

– Иду.

Воин-маг погасил «окольцо», плащ от рывка к двери хлопнул, обогнул косяк с шорохом. Когда дверь закрывается, Эгорд уже далеко, воздух около него превращается в ветерок, пламя настенных чаш низко кланяется по направлению шагов.