— Будет много беженцев, нужно где-то размещать людей, — пояснил Иван Александрович, проследив за взглядом Дима.

— Были ли еще нападения ботов на поселения, о которых мы не знаем? — спросил Дим и, судя по переглядкам сопровождающих, он попал в точку.

— На месте поговорим, — оборвал его гладковыбритый мужчина, который не соизволил представиться. — Здесь не нужно, — добавил он уже тише, заметив, как оглядываются местные.

Как оказалось, их давно ждали около трех десятков человек. Мужчины, женщины и старики — все они выглядели по-разному, однако было между ними что-то неуловимо общее. В небольшой комнате было светло от светодиодных ламп, при этом, они ярко контрастировали с узорчатым паркетом, статуями и лепниной на потолке. Винтажные резные стулья, мраморная столешница огромного стола, на которой уже стояла нехитрая снедь Диких. Контраст богатого убранства и того, что на столе, добавляли происходящему диссонанса, словно всё это происходило во сне.

— Представлять всех сразу, думаю, нет необходимости, — начал Иван Александрович. — Вы всё-равно не запомните всех имён с первого раза. Но, думаю, следует представить наших гостей. Это Дим Сет и Владимир Искра, они согласились помочь нам защититься от грядущего набега.

— Стены Кремля уже больше тысячи лет защищали русский народ, с чего вы решили, что нам нужна помощь пришлых? — первым встал мужчина лет сорока, с аккуратной ухоженной бородой и белым, словно недоваренное яйцо, глазом. Несколько секунд он молчал, раздумывая стоит ли представляться, но под взглядом остальных, всё-таки сделал это. — Артём Борей, сотник стражи Кремля.

— Артём Никитич, давай не рубить с плеча. Тем более, что со вчерашнего дня Владимир является моим зятем, — вступился Иван Александрович. Дим подождал пока один из Старшин ВДНХ договорит и взял слово.

— Артём, Вы когда-нибудь видели боевые боты доминионов? — Дим решил начать с главного, чтобы понять степень осведомленности сидящего перед ним сотника. Чтобы это звание ни значило.

Иван Александрович отрицательно замотал головой, будто вопрос был задан ему. А вот Артём Никитич расценил вопрос, как провокацию.

— Мальчишка! Да моему сыну больше, чем тебе годков! Ты думаешь, если мы живем в глуши, то и задницу лопухом потираем? Естественно, я видел ваши боевые машины. У Ганзы их полно!!!

— Около трёх с половиной, четырех метров в высоту. Примерная масса: от десяти, до тринадцати тонн? — спокойным голосом уточнил Дим. Однако, этим он вызвал подавленный смешок Велле, который не остался незамеченным присутствующими.

— Что ты смеёшься, Володимир? — Артём Нитич намеренно исказил имя. — Если тебя окрестили нормальным именем, это не значит, что ты перестал быть чужаком.

Велле вспылил, у него явно было что ответить не гостеприимному местному, однако Артема Никитича перебил новый родственник Велле.

— Не смей так разговаривать с моим нареченным сыном. Или напомнить тебе, что именно так твой прадед из Диких стал местным?

— Но… — Хотел было возразить Артём Никитич, однако старший ВДНХ оборвал.

— Прикуси язык! Пока ты за стенами задницу просиживал, эти двое отбили атаку на «Красные Ворота». Не разводи балаган, а отвечай на вопрос: как выглядели машины, которые ты видел раньше?

— Вообще-то, мы сами справились, — вкрадчиво произнесла женщина. — Наталья Демченко, старшая караула бастиона «Красные Ворота».

Ее нельзя было назвать старухой, но частая седина в волосах говорила о солидном жизненном опыте.

— Так это вы? — вскинулся Велле, явно сбитый с толку высоким чином и непривычным для Воина полом.

— Владимир, что-то не так? — Холодно ответила она вздернув бровку. Дим впервые встречал такую женщину. В ней одновременно уживались холодная сталь военнослужащего и женская харизма.

Иван Александрович усмехнулся.

— Владимир, всю дорогу сюда, грозился дать тебе в морду за неточный огонь. Твой расчет хорошо приложил их боевую машину. Вот смотри, от перегрузки при падении у Дима даже капилляры в глазах полопались.

— Приношу свои извинения, — не стала отпираться Наталья. — Владимир, если вы всё ещё горите желанием сатисфакции после «блицкрига», я готова.

Велле, кажется, впервые в его жизни, смутился и отрицательно покачал головой. Дим продолжил.

— Артём Никитич, то, что вы приняли за боевые боты, являются не более чем десантными модулями. По классификации ботостроения, их можно отнести к первому-второму поколению. Послезавтра сюда прибудет более сотни боевых машин пятого, шестого и седьмого поколения. При всём уважении, но я считаю, что город нужно эвакуировать.

— Нет! — громко ответило сразу несколько голосов из присутствующих.

На недоумевающий взгляд Дима, решил ответить старик в черных одеяниях. Из украшений на нём был только деревянный крестик на проволочной цепочке, а возрастом мужчина явно не уступал Ивану Александровичу. Судя по тому, как притих даже Артём Никитич, этого старца можно было считать, если не главным, то по крайней мере весьма уважаемым.

— Об этом не может быть и речи. Здесь наш дом, здесь похоронены наши предки. Мы не можем никуда уйти. — мужчина замолчал и, секунду пожевав тонкие, растрескавшиеся от авитаминоза губы, представился. — Отец Никон, настоятель Архангельского собора Кремля.

— У вас есть карта старой части города Москвы в ее прежних габаритах? — Дим решил зайти с другой стороны.

Дикие были странными. Когда Дим предлагал, как можно поступить, он постоянно натыкался на неприступную стену упорства, граничащего с твердолобием. Им непременно нужно было самим решить, как поступить. И неважно, что Дим озвучил единственно правильное решение, последнее слово всегда должно было оставаться за ними.

Дальше последовала минутная заминка, после которой Диму предстала деревянная доска, размерами примерно два на два метра, на которой была вырезана рельефная карта города.

Парень встал и так, чтобы все видели, обвёл границы города и сказал:

— Эта площадь — стартовая площадка проведения Тендера, — увидев множество непонимающих лиц, Дим пояснил. — Бой, целью которого будет выяснить, какая из боевых машин лучшая. Время конкурса не ограничено, но есть момент, не позволяющий Тендеру продлится более пяти дней — каждый день площадь проведения Тендера будет сужаться, сталкивая между собой оставшиеся машины, — следом Дим провел второй круг, по границе Третьего транспортного кольца. — Так будет выглядеть карта на второй день испытаний, — ещё одно круговое движение рукой. — На третий день граница испытаний будет проходить по линии Садового кольца. А на четвертый уже, подойдет к стенам Кремля! — Все молча слушали и, спустя секундную паузу, Дим добавил, указывая в центр рельефной деревянной карты. — Здесь будет очень жарко! Сойдутся лучшие из лучших боевых машин Конфедерации и самые опытные пилоты.

— Мальчик, ты не понимаешь, это наша земля! В Отечественную войну мы уже отдали Москву на поругание французу, но второй раз такому не бывать.

— Но ведь Отечественная война 1812 года была выиграна! — Парировал Дим. Он уже и забыл, откуда знал о ней, но знания сами всплыли в его памяти.

— Позволь поинтересоваться, Мастер Дим Сет, живы ли твои родители? — этими словами отец Никон выбил у Дима почву из-под ног.

— Я… я не знаю про отца, но мать моя жива, — что-то нехорошее зашевелилось в груди, прежде бесчувственного механика-роботостроителя. — Наверное… Это сложно. Я вырос считая себя сиротой. Но недавно узнал, что моя мать может быть жива.

Дим и сам не понял, почему искренне ответил на вопрос отца Никона. Он вполне мог соврать или вовсе отказаться отвечать на личный вопрос. Но ответ сам полез наружу.

— Представь, чтобы ты сделал, узнав, что злые люди развели кострище на могиле родных. Сломали крест и пустили его на дрова для своего ужина, а их сапоги топчут землю, под которой спят твои отец и мать, — картинка сама нарисовалась в воображении Дима и он сжал кулаки так, что захрустели костяшки пальцев. — Когда французы оккупировали Москву, они разорили всё, что могли. Сорвали золотые и серебряные наличники из иконостасов. И сожгли святые образа! Что французы не могли украсть, то постарались испортить. Представь, в самом сердце Москвы, в одном из самых древних храмов, прямо на алтаре была устроена кухня, а на гробницах царей стояли винные бочки и мешки с провиантом! Надеюсь теперь, мальчик, ты сможешь нас понять.