Наконец, ударили несколько минометов. Снаряды ложились как надо. Наводчики там за семнадцать дней так руку набили, что и во сне попадут с точностью до десяти сантиметров.

Я опомнился и сам зашарил в поисках ящика с боеприпасами. Нащупав его, начал по одному извлекать снаряды. У первого хвостовик поврежден, у второго оболочка, прямо в корпусе торчит осколок, третий весь в склизкой жиже, пенопластовый пыж немного покрошился. Делать нечего, вставил его.

Встал на одно колено, вскинул гранатомет на плечо, коллиматорный прицел толком не работал, лишь мигал, чем еще больше мешал прицеливанию, отрубил его к чертям собачьим, навелся по штатной сетке и выстрелил. Ракета скрылась под черным ковром. Вроде попал.

За это время скреббер уже успел добраться до первой машины. Ударом из-под земли опрокинул ее, схватил за задницу и начал утаскивать вниз. Двое бойцов успели выскочить. Остальные поступили благородно, под стон сминаемого металла подорвались к херам, убив ударной волной одного из спасшихся товарищей, правда, и монстру урон нанесли. Исполинский червь выплюнул горелую банку, она подскочила метров на пять и грохнулась на бок.

Все это я отмечал периферийным зрением, пока полз до позиции коллеги-гранатометчика. Там подхватил уже заряженную трубу. Скреббер погнался за последним выжившим из экипажа, но в это время вторая машина с левого фланга запустила двигатель, едва она рванула с места, как чудище скользнуло за ней под землей и легко опрокинула бронированную черепаху.

Я снова прицелился и выстрелил, снаряд прошел в полуметре от твари и улетел шагов за двести в сторону. Зрение все еще не восстановилось до конца. Варик времени зря не терял, движок был запущен и прогрет, а потому он попросту газанул, пока есть возможность. Броневик скрылся за углом здания за считанные секунды.

Вторая машина на правом фланге пыталась повторить его успех, но никак не могла тронуться с места. Проезжала полшага, движок начинал чихать и глох. Стрелять они уже не пытались. Экономили БК, суки, до Цитадели дорога длинная, каждый патрон на счету будет. Если им удастся свалить.

Я успел выстрелить еще раз, попал в середину туши. Расправившись с очередным авто, скреббер переключился на здание. Видимо, все еще изредка огрызающиеся оттуда бойцы доставляли ему больше неудобства, чем мой гранатомёт.

Он прошил трехэтажку, как пули прошибают тело. Прошел насквозь весь первый этаж и вынырнул с другой стороны, развернулся и повторил процедуру еще раз. Половина несущих стен была снесена к херам, середина второго этажа упала на первый, часть крыши уже обвалилась, дом начал потихоньку заваливаться.

Я вставил третий снаряд. Почти не целясь, поймал бок твари и выстрелил. Еле слышно хлопнуло. Пороховой заряд подвел, лишь на пару метров выплюнув головную часть. Тем не менее, пороховой заряд реактивного движка воспламенился, унес взрывную головку куда-то в сторону.

Остался последний выстрел. Скреббер уже весь был изранен, сочился оранжевой жижей словно истыканная вилкой нелепая длинная сосиска. Монстр двинулся в мою сторону, извиваясь как змея. Бежать бесполезно, ублюдок чувствует малейшие вибрации.

Шурша шкурой по битым кирпичам, иногда цепляясь рваными ранами за торчащие куски арматуры, тварь ползла ко мне. Я выстрелил прямо в голову, ракете понадобилось меньше секунды, чтобы пролететь разделявшее нас расстояние, но за пару метров до столкновения чудище выплюнуло из пасти свои щупальца, изменив траекторию полёта. Взрыватель не сработал от такого мягкого контакта и улетел за сотню метров, хлопнув там.

Я побежал, пытался взобраться по кирпичам, чтобы потом попетлять меж старой техники и пожить пару лишних секунд. «Доигрался!», – подумал я, когда огромная зловонная раззявленная пасть накрывала меня словно насекомое, что поймали сачком.

В этот миг из груды кирпичей вынырнула грязная окровавленная рожа. Человек распластался в длинном прыжке. Я узнал его по полупрозрачному куполу, что окутал нас, стоило ему схватить меня за ногу. Стенки пасти сомкнулись. Нас протолкнуло внутрь. «Как на лифте», – промелькнула в голове мысль.

Защитная сфера чуть подсвечивала все вокруг, и мне удалось разглядеть, как Воронцов, сохранивший холодную голову, вспомнил про наш изначальный план, которому мы должны были следовать, если бы пытались убить тварь силами только нашей группы.

Друг вытолкнул из сферы сверток, от которого шли провода к подрывной машинке, что он держал в руках. Все вокруг осветила яркая вспышка, а после нее, наоборот, власть над миром взяла тьма.

В чувства меня привел Варик. Я как бабочка из кокона выполз из куска тела скреббера. Воронцов лежал рядом без сознания, Танк оказывал ему медицинскую помощь.

– Где Салага? – спросил я, пытаясь подняться на ноги. Вестибулярный аппарат еще шалил, пришлось опираться на Варика.

– Мы его не видели, – сказал Танк.

Я огляделся. Вся одежда оказалась покрыта оранжевой склизкой массой. Пыр с перевязанной головой вместе с еще одним бойцом «Щита» укладывали раненого на носилки возле уцелевшего броневика. То, что осталось от тела скреббера, еще шевелилось, крутилось, сокращалось и сочилось слизью.

– Что с Воронцовым?

– Я не знахарь и даже не врач, – пожал плечами Танк. – Дышит, видимых повреждений нет.

– Хорошо, – кивнул я. – Пошли к остальным.

С разных концов поля боя стягивались выжившие и раненые. Пыр уже разбивал их на группы.

– Быстрее! – крикнул он нам. Я ускоряться не собирался, шел, оперевшись на Танка, хотя картинку уже не штормило.

Бойцов из «Щита» набралось целых пять человек, и почти все без серьезных ранений. Вояк всего трое, еще шесть валялись ранеными. Пыр раздавал всем топоры и пилы для разделки мяса.

– Начнем с остатков голов, – сказал он. – Затем ту самую крупную часть разделаем. Танк и Капкан, стаскайте раненых в машину. Семга, останешься за пулеметом. Мало ли кто пожалует. Всё, погнали!

Пожаловать уже никто не мог. Крик скреббера разнесся на десятки километров. Все живое скрылось в ужасе.

– Сенс есть? – подал я голос.

– Есть, – отозвался один из бойцов «Щита».

– Завалы просканируй. Там могут быть выжившие, – сказал я.

Боец покосился на Пыра и не торопился исполнять просьбу. Командующий операцией уже не слышал наш диалог, так как во всю разрубал остатки тела монстра, только мясо летело во все стороны.

– Ты оглох что ли? – начал я терять терпение.

– Приказ другой был, – нашелся, наконец, с ответом парень.

Я выдернул пистолет из кобуры и прицелился ему в пах.

– Завалы сканируй! Считаю до двух.

– Заноза, какого хрена? – заорал Пыр, увидев странную картину.

– Раз! – не обращал я на него внимания. Бойца проняло. Он закрыл глаза и завертел головой. Глазные яблоки бегали под опущенными веками.

– Там, тут и вот здесь, – ткнул он пальцем в места, где еще остались выжившие.

Я пошел к обрушенному зданию, махнув своим.

– Заноза! – орал в след Пыр.

Втроем мы начали разбирать завалы. Под грудой кирпичей нашелся один из минометчиков. У него оказался сломан позвоночник, а из грудной клетки торчала арматура. Тем не менее, он был жив и даже в сознание пришел, когда его отрыли. Оказав ему первую помощь, положили к остальным раненым.

Следующего выжившего придавило плитой. Два кваза – это сила. Мы приподняли её, а Варик выдернул тело. Это оказался Салага. К груди у него прижат мой АШ-12, одна нога сломана, а вторая, похоже, стояла на том свете, так как пульса не было. Пришлось вколоть спек прямо в сердце. Слышал, что так делают в самых крайних случаях.

Он прерывисто задышал, даже скорее забулькал. Тут уже всех удивил Танк, определивший пробитие легкого и умудрившийся откачать оттуда кровь. Салагу уложили на носилки, причем тело закрепили так, чтоб оно не выпало при беге. Последнего заваленного спасти не удалось, тот умер сразу после того, как извлекли его на свет. Воронцов все еще не пришел в себя, и мы присоединились к общим поискам белых жемчужин.