Хафала и Велиры нет.

В коридоре, где Тиморис сражался против темного со шрамом, тоже тихо. Тиморис сидит у стены, под чашей с огнем, дыхание тяжелое, у ног валяются сабли. Чистые...

От темного мага остались только кусочки сутаны.

Эгорд подходит.

– В чем дело? Ох, ты ж, Ямор...

Доспех на голени друга оплавлен, штанина сгорела, багровым блестят ожоги.

Эгорд склонился над раненой конечностью, ладони зависли почти вплотную, концентрация на цепочке образов, шепот заклинания...

Голень начинает испускать медовый свет, ее окутывает толстая пленка целебной энергии.

– Как ты победил? – спросил Эгорд.

– А я не побеждал... Несся на него, он швырял всякую гадость вроде огненных шаров, лавовых комет, я не вглядывался, только успевал уклоняться, отскакивать да голову нагибать. Какая-то из его гадостей задела-таки ногу, я упал на колени, в этот момент надо мной пролетел черный луч – и прямо в эту сволочь, испепелил вмиг!

Эгорд холодеет.

Друг, прошедший войну с демонами, вытащивший его из преисподней, едва не погиб от глупой случайности – луча архимага, от которого Эгорд увернулся в прыжке.

– Чего тебя перекосило? – спросил Тиморис.

– Учил бы ты магию, дружище. На одних сабельках далеко не ускачешь, а прикрывать каждый раз твою спину не смогу.

– Но-но! – возражает Тиморис. – Я, между прочим...

– Знаю, знаю.

– Что знаешь?

– Язык у тебя длинный. Вставай.

Ожоги зажили, из дырок в штанах светится здоровая, как у младенца, кожа.

– Эй, а где шерсть?! – возмутился Тиморис.

– Какая шерсть?

– На ногах! Я же мужик, а у мужика ноги волосатые, как у обезьяны, красоткам нравится!

– Ничего, отрастет.

Эгорд рывком поднял Тимориса за руку.

– Да и хвастаться не перед кем, твои возможные обожательницы остались на большой земле.

Тиморис усмехнулся.

– Мотался на корабле туда-сюда и не мог привести девиц, порадовать друга...

Животрепещущую тему прервало громкое шипение, так обычно шипят выбросы магической энергии.

Воины повернулись к солнечному щиту, что стережет дверь Жемины.

Рядом катается по полу Халлиг. От него разлетаются гибкие мурены света, такие бывают, когда кто-то телепортировался. Края белых жреческих одежд поедают язычки пламени, Халлиг вскочил, спешно топчет, по оранжевым змейкам хлопают ладони.

Эгорд и Тиморис подбегают.

– Халлиг!

Воин-маг помогает затушить с помощью миниатюрной метели, тлеющие полы и прорехи зарастают инеем. Старший жрец опирается рукой на стену, другая половина тела держится на посохе.

Тиморис придерживает.

– Что случилось, где был?!

– Ждал вас тут, но темные подоспели раньше. Пришлось бежать, одного сжег щит на двери, второго спалил мой посох, но их было слишком много. За мной была погоня, сбежал в подземелье, на третий этаж...

Халлиг стирает со лба капли, пересохшие губы складываются в улыбку.

– Помнишь, Эгорд, я говорил, что предпоследнюю ловушку взломал, осталось лишь спустить...

– Та-а-ак...

– Вот и спустил, хе! Затаился у нашей загадочной дверки, дождался, когда побольше темных спустится до самого низа. Как только первый до меня добрался, я влез в ловушку и сию же секунду телепортировался сюда.

– А темные?

– Не знаю... Пробыл там лишь мгновение, а меня вон как зацепило.

Халлиг демонстративно обводит взглядом искалеченную одежду.

– Ловушка выпустила огненных элементалов, должны были разбежаться по лабиринту, наброситься на первых встречных. Смею надеяться, им удалось.

– Разделяю твои надежды, – сказал Эгорд.

– Слушайте, а как же Леарит? – вмешался Тиморис. – Почему о ней никто не беспокоится?

– Леарит в патовой ситуации, – объясняет Эгорд. – Темным не по зубам, они для нее не опаснее мошек, но богине запрещено вмешиваться в земные дела, помочь не может. Ей остается лишь сидеть в своем любимом зале на пятом этаже, следить за событиями.

– А что за подмога, которую вы обещали? – любопытствует Халлиг.

Эгорд улыбнулся.

– Унеслась в поисках добычи.

Тиморис тычет в Эгорда.

– Представляешь, этот безумец выпустил демона и мою доченьку и уболтал перебить всех темных!

Халлиг смотрит на воина-мага…

Кивнул.

– Если держал в плену, вместо того чтобы просто убить, то рано или поздно должен был освободить. А вот зачем... Воздержусь от поспешных выводов.

Эгорд и Халлиг друг другу осторожно улыбаются.

– Эй, чего лыбитесь? – недоумевает Тиморис. – Пока языки чешем, на острове хозяйничает толпа уродов в черных простынях!

– Ты прав, – говорит Эгорд. – Проверьте крепость, нет ли еще темных. Если чисто, отправляйтесь к мельнице. Основной удар принял Клесса, ему нужна помощь.

– Хорошо, – сказал Халлиг.

– А может, пернатый справится сам? – вставил Тиморис неловко.

– И держитесь вместе, – добавил Эгорд. – Если нападут Хафал с Велирой, постарайтесь не убивать. Очень прошу. Перекройте им путь и бегите.

Халлиг кивнул.

– А ты?

– Проведаю Жемину, – сказал Эгорд.

– Во дает, – восхищается Тиморис. – У нас тут бойня, а он по бабам... Мужик!

Жрец и воин углубляются в треугольное горло коридора, фигуры все меньше, барабаны шагов затихают.

Сабли Тимориса и белое пламя жреческих одеяний исчезли за поворотом.

Эгорд приказывает световому ежу на двери втянуть лучи и раскрыться.

Перчатка сжалась в кулак, осторожный стук...

Дверь вылезла из проема натужно, но с облегчением, будто открыли шампанское, петли робко скрипят, в просвете возникают спокойные краски волшебного морского платья, призрачная кожа, легкие густые водоросли локонов, лицо, черты которого ускользают из памяти...

Наяда. Разум упорно отказывается называть Жеминой.

Под глазами блестят разводы от стертых слез.

– Любимая...

Эгорд делает шаг через порог, Жемина в то же мгновение отступает.

– Эгорд, в чем дело? – спрашивает дрожащим голосом. – Халлиг сказал, напали темные маги...

– Так и есть, родная. Но мы побеждаем.

Воин-маг раскрыл объятия, Жемину упрашивать не надо, перепуганная, измученная тревогами девушка нырнула в стальную грудь, словно хочет утопиться, хрупкую спинку обхватывают ручищи из металла и ледяных чар.

– Пришел убедиться, что с тобой все хорошо.

Молчание...

– Мне нужно идти, милая. Очистить от темных весь остров.

Жемина медленно отстраняется.

– Не бойся, вернусь даже без царапин, – пытается быть светлым Эгорд. – Главное, с тобой все хорошо.

– Ничего хорошего, – сказала Жемина чужим голосом, как больная при смерти.

Внутри что-то провалилось, словно монстр, сотканный из пустоты, одним мощным хватом отожрал кусок мяса, и теперь на месте сердца, легких, живота засасывает оставшуюся плоть холодная черная пропасть…

– Что это значит, любимая?

Из глаз Жемины на Эгорда смотрит тьма океанской бездны.

– Я хотела не этого. Люблю тебя, Эгорд, но не жизнь, что тебя окружает. То сутками пропадаешь, а я маюсь в одиночестве, нелюбимая и ненужная, то нападают темные, и я трясусь от страха за тебя и за себя... Не хочу жить так!

– Любимая!..

– Молчи! Ты не любишь...

Жемина пытается быть яростной, но ярость быстро гаснет, на девушку смотреть жалко, обнимает себя за локти, голова втягивается в плечи, по телу озноб, будто стала меньше, как заблудившая в лесу девочка.

– Лучше бы все как раньше, – бормочет под ноги. – Лучше бы этой крепостью правили темные. Все мои односельчане были бы живы, спокойно жила бы на мельнице еще сто лет...

– Что?

– Лучше бы ты не появлялся в моей жизни.

Эгорд не верит. Вынес бы нападение сотни магов, новую войну с демонами, но чтобы вот так...

Это даже не удар в спину, чем грозил сын Зараха, это...

Жемина сейчас разрыдается, но нечеловеческим усилием сглатывает море слез, губы сжались в бледную полоску, девушка пытается быть железной.

– Тебе пора на битву. Славной победы.