– Слишком уж однообразно.

– В потрохах не только кишки!

– Все равно скука. Если не надоело, так надоест. Стены крепкие, сидеть долго...

– Гр-р-р-р!

– Но я не так жесток, как ты. И дабы не скучал...

Снова жест, будто кого-то подманивает. К Эгорду подплывает еще одно розовое облако телекинеза, на сей раз большое, размером с человека, пышное, пучки энергии сочные, а внутри... девушка.

В свете магической энергии ее доспехи ярко блестят, выпукло отражают Эгорда и коридор, поверх стали складки черной ткани, еще более черные волосы свисают плотным занавесом, голова уронена на грудь. Девушка без сознания. Кожа почти такая же смуглая, как у Хафала, только без красноватого оттенка.

Демон поднимается, шаг к решетке, в зелени глаз вожделение.

– Дабы не скучал, – говорит Эгорд, – вот тебе подружка. Будет с кем коротать время.

– Давай ее мне!

– Нет, приятель. Слишком жирно будет.

Воин-маг опускает Велиру в камеру напротив. Прутья с дружным гулом ползут вниз, смыкаются с полом. Надо попросить Халлига, чтобы и сюда наложил щиты, хотя бы на решетку. На всякий случай. А то вдруг девчонка умудрится снять доспехи, пролезть меж прутьев.

– Эй! – возмущается Хафал. – А коротать время?!

– За разговором, – уточняет Эгорд.

– Р-р-р!

Демон бьет по решетке хвостом сильнее, чем в прошлый раз. Сетка молний волной прокатывается по хитиновым пластинам, треск такой, будто дракон придавил кучу сухих веток, но и сейчас демон остался к разряду равнодушен, куда больше задело, что пользоваться красоткой не дадут.

– О каких бесах, Ямор тебя, с ней говорить?! Девки нужны, чтобы их во все щели...

– Ничего, – перебивает Эгорд, – бесы будут. Представляешь, она тоже хотела нас убить. И тоже из мести. Прям эпидемия, расплодилось мстителей как блох. Завтра проснется. Не скучай.

Эгорд возвращается в лабораторию.

Нужно доделать стрекозу: основная работа закончена, остались мелочи: наладить управление, повысить устойчивость к теплу и свету, устранить ядовитые испарения, и прочее.

Хочет сесть за стол, но внимание вновь перехватывает картина за окном…

Леарит делает над островом очередной круг.

Эгорд подходит к окну. Лицо к небу, губы выгибаются улыбкой.

Леарит, как всегда, прекрасна. Крылья жидкого белого света отчетливо переливаются даже на фоне безупречно белых облаков, фигурка словно выточена из зеркального серебра, волосы колышутся протяжными солнечными лентами...

Как все-таки хорошо, что Леарит поселилась здесь. Пускай боги и запрещают ей вмешиваться в ход событий, но одного ее присутствия достаточно, чтобы дух Эгорда оставался крепким. Кроме того...

Бах!

Из глубины небес в Леарит вонзилась молния!

Далекий женский крик, богиня падает. Крылья расслаиваются на заостренные солнечные волокна, каждое быстро укорачивается, нити извиваются в попытках соединиться, удержать хозяйку в воздухе, но падение ускоряется!

Воин-маг прыгнул в окно.

Под подошвами в воздухе возникают и рассыпаются ледяные островки, Эгорд прыгает с одного на другой, превращая падение в стремительный бег к месту, куда рухнула Леарит.

Земля!

Эгорд перекатывается, вскакивает, переполненное страхом за Леарит сердце мчит к куполу света за шеренгами травы.

Сквозь колосья виден светлый силуэт…

Леарит лежит на спине, руки и ноги беспорядочно согнуты, сияющие лоскуты божественной энергии недавно были крыльями, а теперь жалобно трепыхаются на россыпи камней.

Эгорд бежит к девушке, до нее десятка два шагов…

На богиню проливается град молний.

Эгорд на бегу падает, наколенники и ладони вминают почву.

Молнии заставляют остатки крыльев истончиться, те как иссушенные мертвые щупальца, кожа Леарит превращается в уродливые ожоги. В пепел. Богиня кричит, тело с ужасающей гибкостью корчится, шторм молний хлещет и хлещет, грохот, будто великан сжимает остров в кулаке, а тот ломается как сухарь.

Эгорд тянет в сторону страдающей девушки руку.

Душу, как канат, перетягивают жажда защитить и понимание, что одна такая молния для Эгорда – смерть. Бессилие причиняет боль. Как в день, когда Зарах разорвал лучшего друга пополам, а Милита от горя покончила с собой…

Эгорд поднимает лицо. Небо продолжает беспощадно лить молнии, сквозь облака, из глубины, где ночью рождаются звезды.

Над Леарит тучи сизого дыма, крики уже глухие, словно умирает привидение, но боли в них не меньше, оголенные сухожилия, жилы и мясо лопаются, чернеют, сыплется и разлетается прах, оголяет кости...

Молнии стихли.

Но грохот въелся в уши, под черепом до сих пор гремит с просторным эхом, глас небесной ярости в голове утихает с неохотой.

Эгорд подползает к тому, что осталось от Леарит.

Поднять глаза мужества не хватает...

Глаза слезятся от запаха паленой плоти, земля черная, горячая, там, где били молнии, дымятся ямки, на траве язычки пламени, раскаленные камешки мерцают оранжевым.

Со стороны богини вновь мерцает свет.

Эгорд голову поднимает, в обзор вплывает прожженная до костей рука. Обугленная надкостница белеет, зарастает новыми мышцами, целебное сияние вокруг кисти медленно, но верно насыщается, слой за слоем наращивает живую ткань. Наконец, появляются островки новорожденной кожи.

Доспехи Леарит накалены докрасна, словно только что вынуты из кузнечного горна, богиня стремительно излечивается в коконе сочного света. Пленки сухожилий, красная влажная плоть, вены, артерии, капилляры – все скрывается под новой кожей, чистой, как лепестки вишни.

Эгорд подкрадывается, берет ладонь Леарит, его лицо попадает под застывший взгляд богини.

Ее бриллиантовые глаза оживают. Теперь она смотрит не сквозь, а на него.

– Боги наказывают...

– За что?! – дрогнул голос Эгорда.

Леарит слабо улыбается.

– За то, что спасла... тебя.

– Спасла?

Корабль... Черная сфера...

– Так это ты увела меня с корабля?

Леарит проводит пальцами по его щеке.

Эгорд берет богиню на руки, несет к крепости.

Леарит обнимает его шею, голова богини лежит у него на плече, веки опущены. Опаленные волосы растут, напитываются белым светом. Сила крыльев тоже восстанавливается, но сейчас крылья ни к чему, их мощь копится под доспехами. Те все еще раскаленные, мерцают красным, но Эгорд покрывает свои доспехи ледяной коркой, от контакта со сталью Леарит корка тут же испаряется, но нарастает снова, остужает, за Эгордом вдоль горного склона тянется пухлая паровая гусеница, уползает в небо...

Зал на пятом этаже.

После битвы с Хафалом Эгорд заштопал пробитый потолок льдом, наложил паутину чар. Теперь зал утопает в дневном свете, лед окрашивает веера и бутоны лучей в цвета радуги, рассаживает их в даже самые темные уголки.

Воин-маг пересекает зал до широкого треугольного фонтана, брызги шипят успокаивающе, рядом серебристый треугольный стол, Эгорд укладывает богиню на один из диванов в золотой обивке.

Опускается на колено, пальцы сплетаются с пальцами девушки в замок.

– Как ты, Леарит?

Ресницы богини мягко опускаются, поднимаются, бриллиантовые грани в глазах играют разноцветными бликами.

– В порядке.

– Что сделать для тебя?

– Продолжай следовать цели.

– Это ради всего мира. Но что сделать для тебя?

– Я богиня. Благо мира – мое благо.

Эгорд рассматривает переливы глаз внимательно. Показалось, мелькнул какой-то особый блеск – и будто не было ничего. Богиня словно подмигнула так, чтобы боги не заметили, не подслушали... Или в самом деле показалось?

– Делай мир лучше, Эгорд, и мне будет хорошо.

Воин-маг кивнул.

Ближе к ночи возвращается в комнату, где ждет Наяда... То есть, Жемина.

Она тут же бросается на шею, но обтекает нежно, как теплая морская волна с пеной. Эгорд укоряет себя: в течение дня почти не вспоминал о Наяде. То есть, о Жемине. Как же трудно привыкнуть! Но Эгорд зол на богов за то, что сделали с Леарит... Непослушная голова! Сейчас перед ним не Леарит, а Жемина, надо думать о ней. Эгорд ведь считал, она погибла, а она чудом выжила, такая удача бывает раз в сто лет...