Эгорд не дает Милите выскочить из-за стен, бьет редко, но прицельно, гибкость и проворность позволяют демонессе гасить выпады ледяных кулаков, но все же отлетает как пущенный из рогатки камешек, в полете отталкивается от стены и опять в атаку с разинутой пастью. Тиморис бегает по гребню стены, подстраховывает, черный плащ охотника мелькает туда-сюда рваным знаменем. Настает момент, когда его коса все же выручает – отбрасывает Милиту на дно арены.

Стена разбивается извне, из бутона осколков вываливается Зарах, точнее, обрубок – голова и часть груди. Здоровенный кусок мяса пропахивает борозду, оказывается прямо у ног Эгорда. Складки кожи сожжены, теперь это тонкие пленки пепла, словно черная бумага с оранжевой каймой, чешуя мерцает красным накалом, волокна плоти в ранах сварены заживо в горячем пару изжарившейся крови.

В проломе над ареной огня висит Леарит, такая же ослепительная, спокойная. Только аура света ярче.

Но Зарах еще жив!

Эгорд и надеяться не смел на такую удачу. Все-таки случилось то, ради чего шел от самого Старга, вот он – шанс прикончить убийцу Витора своими руками. Мир проваливается далеко-далеко, за горизонт, только Эгорд и корчащийся в муках Зарах.

Где же он?.. А, вот! Эгорд различает на почерневшей морде бугорок, острие меча поддевает ветхие остатки кожи... Да, это он – глаз. Почти слепой, никогда не видевший света из-за сросшегося века. Вряд ли Зарах может рассмотреть лицо, но Эгорду приятно думать, что мразь, лишившая Витора жизни, похитившая у Милиты душу, видит хотя бы человеческий силуэт и понимает, что этот человек сейчас вонзит в его голову меч.

Эгорд заносит клинок, ощущает всем существом каждое мгновение, словно пробует изысканное вино, смакует с наслаждением, запоминает...

За Витора!

За Милиту!

За всех близких, кто погиб в этой войне!

Позади вопль Тимориса, мир болезненно возвращается, Эгорд бросает взгляд за спину. Милита на вершине стены, держит Тимориса над собой за горло, коса под ногами, воин беспомощно барахтается, тщетно пытается разомкнуть хватку демонессы, лицо синее, задыхается, глаза лезут наружу.

Хвост Милиты оттягивается назад, как стрела в тетиве, целится Тиморису в лоб.

Точно так же, как Тиморис сейчас, болтался в объятиях Зараха Витор. А сейчас Зарах здесь, вот-вот подохнет своей смертью, но есть драгоценный миг – возможность убить, отомстить самому!

Бросает меч в Милиту.

Демонесса вскрикивает, с клинком в туловище падает за стену, не выпуская Тимориса.

Невероятная сила дергает Эгорда за ноги, тот валится ничком, изворачивается. Голени стиснуты толстым пупырчатым жгутом, одним из бесчисленных языков Зараха, Эгорд не успевает подумать о том, чтобы метнуть лед, как другие зеленые отростки впиваются в запястья, рычащая вонючая пасть заглатывает черной ямой, Эгорд тонет в тени, со всех сторон плотоядно копошатся языки...

Закрыться пасть не успевает – замирает. Из головы демона возвышается солнечный обелиск – меч Леарит. Зарах испускает последний ядовитый выдох, Эгорд выползает меж скользких зубов, вяло отпихивает обломки замороженных языков.

Тиморис... Что с ним?!

Небо прочерчивает крылатая фигура царя демонов. Мир постепенно выцветает, заполняется белым, словно глаза Эгорда постепенно превращаются в звезды. Сознание становится голым, без мяса, костей, мозга, повисает в белоснежном пространстве, сверху знакомый басовитый хохот.

– Ладно, герои, так и быть, проваливайте, и чтоб духу вашего...

Приходит в себя, спина ощущает под собой землю, перед глазами небо. Солнечное, лазурное, с белыми облаками. Пальцы погружаются в почву: и правда – земля! Эгорд поднимается, все болит, вокруг поле высокой травы, далеко островки лесов, летний день в самом разгаре. Кузнечики, бабочки... В лоб жалит слепень, Эгорд смахивает, но укус отрезвляюще радует. Он действительно дома!

Но...

– Тиморис!

Эгорд видел, как он упал. Разбился? Или Милита успела нанести удар?..

– Тиморис, где ты?

– Не ори, – слабый голос.

Эгорд спешит на звук, Тиморис в зарослях, раскинут на земле навзничь, жмурится, на губах блаженная улыбка.

Рядом на коленях Леарит, водит над ним ладонями, испускающими целительный свет.

– Твое тело снова в порядке, воин, – говорит мягко.

– Точно, – мурлычет Тиморис, вскакивает, бросается на шею онемевшему Эгорду. – Победа, дружище! Да еще с такими трофеями... Эй, ты чего?

Эгорд не может оторвать взгляд от девушки, она поднимает на него глаза, плавно встает.

– Слушай, дружище, – шепчет на ухо Тиморис, – а она кто?

– Богиня...

– Ну, это понятно, – горячо кивает Тиморис, – богиня, красавица, мечта художника. Но кто? Человек?

Эгорд возвращается к реальности, переводит взгляд на друга. Как бы ему втолковать...

– Леарит расскажет сама.

– О да, на это я согласен!

Тиморис подлетает к воительнице.

– Расскажите, леди?

– Расскажу, – просто отвечает Леарит, не переставая смотреть на Эгорда, улыбается. – Спасибо, друзья. Я обязана вам свободой.

– Пустяки! – отмахивается Тиморис. – Вот когда служил в гвардии Дасана Жабоглота, было такое!..

Эгорд оглядывается.

– А где мы?

Тиморис бегает в траве, распугивает стрекоз и шмелей.

– Да какая разница! Главное, дома!

Эгорд подходит к Леарит, одолевает буря чувств, хочет сказать, но не может перевести на язык слов. Богиня понимающе кивает.

Через какое-то время находят валяющегося в траве Тимориса, тот наблюдает за муравейником.

– Надо все же возвращаться, – говорит Эгорд.

– Куда? – усмехается Тиморис.

– Куда-нибудь. Да хоть в Старг. В городах сейчас разруха, а мы даже не знаем, сколько времени прошло.

Тиморис озирается.

– И куда пойдем? Везде все одинаковое.

За спиной Леарит вспыхивают крылья, полотна чистого, но совершенно не щиплющего глаза света.

– С неба вид лучше.

– Ого! Леди, так мы полетим в ваших объятиях?

Тиморис пихает Эгорда локтем в бок, подмигивает.

– Завидую тебе, дружище!

Долго лететь не приходится. С высоты уже виден краешек городской стены, узнаются очертания Старга. Подлетают ближе...

Город полон демонов, красных точек будто калины в урожайный год, у Эгорда от страха замирает сердце: неужели война продолжается?! После убийства Клессы остались тысячи демонов, но без хозяина не должны двигаться!

Точки увеличиваются до вполне различимых горбатых фигур. Странно, демоны движутся медленно, без ярости, бродят туда-сюда, что-то делают руками.

Эгорд не верит глазам. Демоны отстраивают Старг!

– Ямор меня...

Тиморис осекается, опасаясь, что царь демонов вернет к себе, чтобы исполнить просьбу.

Эгорд вглядывается. Ну да, демоны таскают камни, стучат молотками, кирками, обмазывают плиты глиной... Город растет на глазах, как гриб после дождя.

На самой высокой башне центрального дворца за работами наблюдает Клесса.

Быть не может! Милита же его убила!

Троица опускается на крышу, руки Эгорда покрыты льдом.

Клесса оборачивается.

После напряженного молчания раскрывает клюв.

– Эгорд, верно?

Воин-маг кивает, лед впитывается обратно в тело.

– Надо о многом рассказать, – говорит Клесса.

Оказывается, с войны минуло три месяца. Клесса и правда был на грани гибели, но вылечила Камалия. Так и не смогла убить авиана, ставшего демоном поневоле. Там, в его голове, освободила полукровку, боролась за его жизнь, помогали другие авианы – воспоминания Клессы, у него доброе прошлое. Несостоявшаяся смерть позволила Камалии избавить Клессу от воли Зараха. Полудемон не знал, что делать дальше. Жрица приняла решение остаться в его мыслях, поддерживать в трудные минуты. С ее совета Клесса поднял демонов на восстановление городов.

– Значит, Камалия жива!

Эгорд с трудом держит радость. Разговор продолжается в одной из просторных светлых комнат дворца.

– Да, – кивает Клесса, черные крылья обнимают спинку большого кресла, хвосты стелятся по полу. – Жаль, что вы ее не видите. Но она вас видит, чувствую ее счастье, оно передается мне. Можете навестить, если пожелаете, для вас мой разум всегда открыт. Камалия не может выйти – дала клятву оставаться в моих мыслях. Не настаивал, но... не скрою, с ней спокойно. Привык, что всегда рядом и не дает впадать в уныние.