Кто-то из людей во время битвы с демонами ухитрился выбраться из плена, беглецы таятся в укромных уголках: одни на дне фонтанов, другие в кучах золота, третьи – среди мертвых демонов... Милита находит взглядом, те с воплями пускаются наутек, согнувшись в три погибели, четвертая настигает в виде стрелы.

Тиморис с дрожащими губами смотрит, как острие обрывает крик еще одной девушки.

– Ты что творишь, гниль?!

Бросается на лучницу, в руках свистят серпы.

Эгорд хватает за плечи, оттаскивает, воин рычит, пытается сжечь Милиту взглядом.

Нежить каменно улыбается, убивает жрицу света, до боли в груди похожую на Камалию, белые одежды со знаком солнца багровеют.

– Прекрати, нежить! – кричит Эгорд.

Милита замирает, обращает взгляд на Эгорда, «старший брат» впервые назвал не по имени.

– Ты позоришь Витора! – презрительно выдавливает Эгорд, смотрит беспощадно.

– Я?

Милита опускает лук.

– Это вы позволили Зараху сбежать... Позволили захватить мир! Ты что, защищаешь этих червей? Да ты взгляни, это же твари, которых ты сам убивал сотнями! Зарах лепил демонов из них!

Милита в ярости отрубает качающемуся рядом демону голову.

– А эти жрецы, якобы светлые... Какого беса не погибли в бою со злом?! Почему дали себя пленить? Шкуры дороже, а жить можно и в цепях, без света солнца. Ненавижу!

– Мне тоже больно, что Зарах сбежал! – говорит Эгорд. – Но мир уцелел!

– Да каким бесам нужен такой мир?! Ничтожества! Зарах, этот трус, вечно ускользает из-под носа, боится драться по-честному, бежит со всех ног при первой неудаче... И вот эта шавка подчинила мир? Да вы хоть знаете, кто вы все после этого?! И зачем с вами связалась?.. Вечно путаетесь под ногами! Пришла бы одна, убила бы этого мерзкого паука, а теперь вы его спугнули...

– Витор бы не...

– Молчи! Ты не достоин произносить это имя.

– Он смотрит с неба... и ненавидит то, во что ты превратилась. Озлобленная на всех живых нежить.

– Вот как...

Милита натягивает тетиву, стрела вновь нацелена на Эгорда.

– Будь по-твоему, братишка.

Немертвая делает разворот, фиолетовый луч наповал сражает саффла.

Эгорд выхватывает меч, рука проскальзывает по клинку, сталь окутывает пленка света.

Меч и сабли лука скрещиваются в пестрых вспышках, обрывки лилового огня хватают солнечную пыльцу, в воздухе горят желтые и фиолетовые ленты. Эгорд наступает, оба кругами перемещаются по свободному пространству, полудемоны расступаются, лишь Удараг и Тиморис на месте.

Милита исчезает из-под мощного удара, Эгорд проваливается вперед, нежить в крутящем прыжке рассекает ему спину. Звон, чешуйки доспеха летят как выбитые зубы, Эгорда отбрасывает на большое расстояние. С грохотом катится, спина пылает, но вроде целая...

Милита расстреливает всех подряд: демонов, полудемонов, людей.

– Давай, Эгорд! Спасай своих любимчиков!

Толпа оживает ревом, гремят копыта, кольцо полукровок сжимается раздавить, сверху кричат летучие собратья, на Милиту обрушивается купол трепещущих крыльев. Но немертвая словно внутри медленного взрыва: языки сирени тягуче вьются, похожи на раскидистую крону дерева, пламя гудит, из его недр во все стороны – залп стрел.

Грохот падающих тел, купол мгновенно раздвигается.

Милита дает второй залп – змеями.

Теперь полукровкам не до нежити, отбиваются от зубастых канатов из маны. Фантомные змеи шипят, плюются искрами, клыки метят в горло, проворные жгуты обвивают ноги, валят на землю. Летуны кувыркаются в воздухе, пытаются сбросить гадов, но падают сами.

Из груды мертвецов выбирается Тиморис.

– На удобрения пущу, зараза! – мчится на нежить, стискивая косу.

Милита пронзительно вскрикивает, остатки фиолетового пламени разрываются натрое, оформляются в магических двойников хозяйки, тоже с луками. Тройняшки из беловатых хлопьев даже быстрее самой Милиты, каждая успевает сдерживать четверых-пятерых.

Эгорд пробивается к зарвавшейся спутнице.

Милита отбивает удары слабо, лицо изможденное, маны не осталось ни пушинки. Перед носом Эгорда хлопает плащ, нежить скрывается в толпе...

Воин-маг находит ее меж пыточных машин.

Милита пожирает рабов, всюду развешены скелеты.

По серой коже вновь скользят пучки энергии, немертвая подмигивает Эгорду.

– Что в этом дурного? – щебечет с деланной невинностью. – Ты ведь тоже так умеешь.

– В крайних случаях.

– А сейчас не крайний? Я же убиваю твоих драгоценных червячков!

Милита швыряет веер стрел назад, узорчатая сталь впивается в пятерых жрецов, тела обмякают, будто становятся жиже, между ними двое везучих, не тронутых стрелами, на лицах отчаяние, дуги оков не дают шевельнуться, но мускулы все равно напрягаются, жаждут вырвать.

Милита вновь смотрит на Эгорда, улыбается.

– Ну же, братишка, останови меня!

Кисти Эгорда покрывает лед.

Немертвая удивленно косится на его руки, со смехом отмахивается.

– Брось, глупый, льду за мной не угнаться...

– А свету?

Два прицельных броска в сторону Милиты, она приседает, но ледяные клинки не для нее. Оковы жрецов разбиваются на водяное стекло, у каждого освобождается по руке.

Милита срывается как крыса из овчарни, вслед хлещут белые лучи, превращают трупы в дым. Нежить вихревым боем прорубает в толпе коридор, плащ и лязгающий насадками лук растворяются в лесе топоров, копий, булав…

Светлые прекращают огонь, опасаясь задеть кого-то еще, Эгорд спешно освобождает, кидается в погоню, ориентиром служит новая порция стрел и змей с привычным мерцанием фиолета, будь он трижды неладен.

Милита в тюрьме бешеных звероподобных туш, те орут, бьют кулаками в грудь, потрясают алебардами и дубинами, змеи на последних крохах энергии держат натиск. Из немертвой выбегает шеренга пяти светящихся фантомов, кудесница бежит замыкающей, повторяет движения фальшивок, оболочка маны делает неотличимой. Цепочка вклинивается в толпу, шесть сияющих Милит разбегаются кто куда, Эгорд не понимает, где настоящая...

На глаза попадается то одна, то другая, или сразу три...

Призраки искусно фехтуют, сыплют стрелами, мелькают туда-сюда как молнии. Грузные чудища в растерянности, пока сражаются с первыми, в спины бьют вторые, войско редеет. Летуны вообще не могут вмешаться, пехота столь отчаянно машет мечами и копьями, что может ненароком отрубить крылья.

Откуда-то сверху выстреливает черный луч.

Эгорд пробирается на женский крик боли.

Милита ползет по бугристому ковру мертвецов, отбивается от крабов, медуз, кальмаров, прочих саффловых питомцев.

В животе дыра – пытается зарасти, внутри крутится черная пыльная гуща, но тщетно, так и остается черной пылью. Двойники защищают хозяйку, сбегаются все пять, призрачные сабли луков режут, рубят, колют, не пускают, но парящий среди крылатого конвоя архимаг разрывает пространство еще одной линией тьмы, нежить кричит, дыра появляется под горлом.

Эгорд смотрит на архимага непонимающе, но в памяти возникает жрец, хотевший убить спасителей. Ясно: здесь то же самое – выслуживается, помощь в обмен на помилование.

Гримаса паники на лице Милиты сменяется садистской улыбкой. Давится смехом, рот кровоточит черными тучками.

– Как же надоели!

Кашляет, когти вгрызаются в мясо павших воинов.

– Всех убью!!!

Милита раздирающе воет.

Поднимаются скелеты. Несчастные жертвы Зараха и его слуг, погибавшие каждый день на протяжении многих лет. Земля копила кости год за годом, а теперь дно словно расцветает кошмарными белыми цветами.

Архимаг атакует вновь, но луч пронзает пустоту.

Милита уже летит в прыжке на Эгорда, израненное серое тело выгибается, лук перехвачен обеими руками, занесен для удара, воин-маг не успевает блокировать...

Немертвая зависает в воздухе.

Позади нее Удараг, сжимает по рукам и ногам щупальцами. Из Милиты валит черная дымная сущность, лук падает, но тело яростно дергается, как муха в паутине, огромный сильный саффл держит с трудом.