Шагая по улицам, можно было с закрытыми глазами показать, где находятся пивнушки, бордели и тотализаторы на бой. Тотализаторы, кстати, здесь проводили все, от мала до велика. Начиная от петушиных боёв, продолжая собачьими боями и заканчивая банальным мордобоем, где каждый, хоть сколько-нибудь умелый или хотя бы верящий в свои силы молодец, мог попробовать чужую морду на кулак. Но наша дорога вела в несколько другие дебри.

Первым делом нужно было обновить гардероб. Как-никак, капитан парового судна, а выгляжу, как нищенка на корабельной площади. Моя мантия, как и мантия Ольгерда, порядочно износилась. Да и если признаться, то мне откровенно не нравились тряпичные одеяния местных магов. Вот если бы примерить кожаную броню со стальными накладками, как, например, у Зуара, было бы значительно лучше.

А ещё, неплохо было бы обзавестись каким-нибудь оружием, не сильно большим, чтобы можно было спокойно находиться в городе. И таких вот мест, в которых следовало оставить где золото, а где и серебро, насчитывалось больше дюжины. Тем более, здесь нам задерживаться, никак не стоило. Дня три, может быть четыре, и «Медуза», пуская в небо клубы дыма, отчалит в сторону дикой и таинственной страны Скив.

Кожевенная мастерская нашлась по крепкому запаху и широкому двору, на котором почти не было свободного места от бочек, в которых плавали в каких-то растворах кожаные шкуры, и тех же шкур, сушащихся на довольно скудном северном солнце. На дворе нас встретили целых девять мужчин, занятых на тяжелом производстве. Как я для себя определил, это, скорее всего, сыновья мастера. Старший из них был примерно моего возраста, с бородой, доходившей до середины груди, в то время как младший ещё только щеголял неровными рыжими точками на щеках.

Спросив, кто пригласит мастера, парни переглянулись и указали на закрытую дверь сарая, почему-то не имевшего крыши. Из вежливости, которая была присуща мне ещё в том, первом мире, я постучал, а затем дернул на себя дверь за почерневшую и окислившуюся до зелени медную ручку.

Внутри сарая, за довольно широким столом, сидел мужичок с локонами седины в рыжей бороде и бровях и девушка лет шестнадцати. Оба они корпели над вырезками из кожи, старательно покрывая толстый материал тонкими узорами. Вернее, покрывала узорами именно девушка, Делала она это орудуя, поочередно, около двумя десятками разного вида и толщины лезвий острыми резцами, отчего на поверхности кожи появлялся рельефный рисунок. Мотив рисунка угадывался сразу — дуб Кверк, раскинувший ветви над двумя волками, и океан Иво, ласкающий своими солеными волнами корни дуба-мужа.

Мужчина же, выполнял более грубую работу. Как я понял, он прошивал стальной проволокой кожу, укрепляя ее. Вот только прошивка велась изогнутой иглой, так что она и входила и выходила на срезах кожи, не портя внутреннюю или внешнюю поверхность толстой кожи. Работу свою он делал в монокле, пробивая иголку маленьким молоточком так, чтобы она снова выходила на разрезе кожи. Оценив всю тонкость и щепетильность работы, я понял, что попал к нужному мастеру. Наверняка у него есть какое-то знаменитое имя кожевенного бронника, судя по уровню и качеству его работы, за которой я мог наблюдать прямо сейчас. Воистину, можно смотреть бесконечно на три вещи: огонь, воду и как работает мастер.

— Извините, мне бы мастера, — обратился я к сосредоточенному старику, прожившему без малого век и продолжающему монотонно делать свою работу.

— Мы не подаем, — ответила рыжеволосая девушка, бросила на меня беглый взгляд, и тут же снова вернулась к своему ремеслу.

— Но я не… — я хотел было сказать, что я покупатель, и готов заплатить золотом за их работу, а не бездомный, готовый работать на ложку горячей похлебки и кружку самого дешевого пива.

— И не покупаем ничего, — девушка вновь посмотрела на надоедливого посетителя и снова вернулась к резьбе по коже. Сейчас она заканчивала морду одного из волков.

— Я не продаю! — у меня уже закончилось терпение от такого пренебрежительного отношения.

Наверное, будь здесь какой-нибудь другой мастер, выполнявший свою работу просто хорошо, а не изготавливал произведения искусства, я бы, наверное, ушёл. Но сейчас наступил на гордость и придушил на корню подступающую злость и с шумом звякнул по столу мошной с золотом, которое звонко щелкнуло в кожаном мешочке.

Теперь уже на меня смотрели оба мастера. Хозяин даже снизошел до того, чтобы вынуть монокль из глаза. Ну, наконец-то, я сделал это! Я смог привлечь их внимание. Старик глянул на меня, затем на кошелёк, затем снова на меня и снова на кошелёк.

— Ты обронил, — он кивнул на кошелек с золотом, лежавший на столе и снова вернулся к своему занятию.

— Вам что не нужна работа? — спросил я, совершенно не понимая, чего добивается этот демгерд.

— Нужна. Но нам не нужны клиенты, которые не уважают ремесленника, бросая на стол золото так, точно корчмарю за постой.

— Здесь не золото, а серебро, — у меня только и нашлось, что ответить этому типу.

— Тем более, серебро, — усмехнулся мастер, не отрываясь от выделки кожи.

— Извините уважаемый, — едва не кипел от злости. — Но это вы не уважаете покупателей, оценивших тонкость вашей работой, и оскорбляете их своим пренебрежительным поведением.

После этих слов, я подумал, что с меня достаточно и, развернувшись на каблуках, хотел уйти. Ничего, дома найдется мастер посговорчивее, который сделает такую же достойную работу, и не будет так задирать свой мастеровитый нос.

Я вышел сжимая кулаки от злости. Во дворе стояли всё те же 9 братьев разного возраста, но будто сделанные под копирку. Они откровенно улыбались, скрестив руки на груди. Видимо такой ответ был вполне предсказуем, и именно его они и ждали.

— Чего вам? — бросил я исподлобья, стараясь обойти этих рыжебородых, веснушчатых кожевенников. Ей богу, если сейчас они начнут задираться, и попытаются меня победить, то здесь вместо лавки, будет маленькая древесная роща.

— Нет, господин, это вам чего? — произнес старший. — Жилет, курточку на отрока, али кожаную кирасу?

На удивление, в его голосе я не чувствовал сарказма или насмешки. Только чуть позже я сообразил, что, видимо, наш разговор с ближайшим стариком был нагло подслушан этими отроками.

Не выглядели они на сильного мастера, познавшего все тонкости своего ремесла, но черт, у меня нет времени искать по закоулкам другого. Если я начну воротить нос, то в конце выйдет так, что перед отплытием, придётся заскочить в ближайшую лавку и купить то, на что взгляд упадет.

— А ты мастер? — я все-таки смерил парня взглядом, скорее для того, чтобы сбить цену, которую он может запросить. — Покажи-ка мне, мастер, твои работы, чтобы оценить по достоинству свое ремесло.

Но после этого, если он меня не пошлет, то можно смело уходить самому. Гордые мастеровые не прощают, как я понял, такого отношения. Но нет, парень не отреагировал на мои слова как-то особенно, наоборот, мне кажется, что он будто ждал этих слов и один из его братьев вынул из-за спины кожаный жилет.

Я принял изделие в руки и начал разглядывать его. Это определённо было не работа того старика. Мастер, который делал это, определённо старался подражать ремесленнику, но то и дело стальная нить выглядывала с внутренней стороны, мелькая на оранжевой коже. И резьба у подмастерьев была, всё-таки, хорошо выполнена, но не настолько тонко, как у девочки за дверью.

— Вижу вы подмастерья. Так? — я спросил в лоб, обводя взглядом всех присутствующих. Кто-то опустил глаза, кто-то наоборот смотрел с вызовом. — Но мне нужны вещи, в которых можно не только на балу щеголять.

Улыбнулся я, сглаживая конфликт. Теперь, все откровенно улыбались. Видимо старикан не подпускает парней до работы, держа на подхвате, и заставляет делать то, что обычно делают наемные чернорабочие. Много ума не нужно, чтобы дубить кожу, или переворачивать её на брусьях для сушки. А для того, чтобы кожу мять, наоборот, нужна только грубая сила.

Видимо парней задевало такое отношение со стороны мастера, вот они и переманивают клиентов, которых отталкивает хамоватый ремесленник. Парни молодцы, ничего не скажу. Да и работа выглядела достойно, а главное — практично. Острова Демгёрд и так славятся своими мастеровыми во всех ремеслах. Поэтому, чтобы здесь зваться мастером, нужно гораздо больше, чем просто хорошо делать свою работу. У парней, конечно, она выходит не настолько тонко и качественно, как это получается и их учителя, но у них впереди целая жизнь, чтобы научиться.