– ...пьянит даже больше, чем твое тело.

Жвалы дрожат, раскрываясь, язык слизывает вытекающий из раны поток, Велира вдруг задышала спокойнее, почти не дрожит, глаза округляются, а демон припал губами к ране, целует ее, слышно, как журчит кровь.

Ладонь Эгорда вспыхнула розовым, он направил ее на Хафала.

– Не надо, – говорит Велира. – Пусть напьется...

Эгорд чуть опустил ладонь, но держит наготове. Велира подняла взгляд к потолку, губы что-то шепчут...

Хафал резко выгнулся, зарычал вверх так, что воздух исказился, Эгорду пришлось отскочить, не попасть под удар пляшущего хвоста.

Демон прыгнул через Велиру на четвереньках, как волк, до пропасти, улетел с ее края в бездну, свернувшись в хитиновый шар. Велира вскочила, перевернулась, волосы очертили в воздухе кольцо, хлестнули по лицу и груди, прилипли к ране, Велира успела заметить, как хитиновое ядро растворилось во тьме.

– Куда он?!

Эгорд вернул меч в ножны, упал рядом с ней на колени.

– Искать битву. Наверное, прикончит еще целую стаю таких ящеров.

Отвел волосы от раны девушки, накладывает чары, останавливающие кровь и убивающие болезни, из сумки на поясе появился флакончик.

– На, выпей.

Велира дрожащими пальцами возится с питьем, Эгорд накладывает чары исцеления, шепчет, водит пальцами, кровь уже засохла, потрескалась, слетает тучкой пепла, рана быстро затягивается, но Велира потеряла много крови.

– Выпила? Вот еще, пей. Надо не меньше трех, суррогат для чар, из него будет новая кровь.

Велира осушила третий флакон, Эгорд поднял на ноги, телекинезом притянул к себе выроненную саблю, вернул девушке за спину, обнял и повел на выход.

Велира обернулась в сторону пропасти, где исчез демон.

– А он?

– Побуянит и вернется.

Позже отряд продолжил путь.

Переход через пещеру, заросшую огромными пружинниками – грибами, шляпки которых могут подбрасывать человека в воздух, поднял настроение. Выход был на потолке, и все, кроме Камалии, поднимались, прыгая с гриба на гриб, как по воздушной лестнице, в пещере гуляло эхо веселых возгласов. Подкидывая людей, шляпки роняли споры, при этом по грибам прокатывались волны света.

К ночлегу Камалия исчезла, вернулась к Клессе, сообщив, что у него опять начинается припадок. Это огорчало Эгорда, пока занимался алхимией в походной лаборатории. Но алхимия требует концентрации, и постепенно мрачные мысли вытиснились интересными подсчетами...

Убрав в инвентарь приготовленные зелья, Эгорд решил проверить, как поживают спутники. Связался со стрекозами, что охраняют Тимориса. Тот в пещерке, заросшей грибами, сидит у ручья, который образуется из соков ежеминутно погибающих от старости грибов. Косится в раскрытую книгу кулинарной магии, творит заклинание над кучкой ингредиентов, вокруг Тимориса летает Жея, радостно кричит, предвкушая пищу.

Леарит в пещере по ту сторону стены, рядом с которой Эгорд. Там тоже грибы, их пластинчатые шляпки вогнуты вниз, края торчат к потолку, выпячивая во все стороны лезвия пластинок. Грибы растут плотным конусом, Леарит сидит на краю центрального, самого большого гриба. Потолок блестит влагой, с него капает дождик, в шляпках скопились миниатюрные озера. Леарит, круто повернув стан, глядит в водяное зеркало своего гриба, расчесывает волосы, напевает какой-то мотивчик.

Налюбовавшись, Эгорд переключился на стрекоз, что следят за Хафалом.

Хафал уединился в гигантской пещере, даже стены растворяются во мраке, нашел прибежище аж под потолком – в расщелине, которая продолжается уступом, как окно – балконом.

Демон сидит на коленях, напротив громоздятся камешки, которые он, судя по следам когтей, наковырял из стены. У подножия этой рукотворной горки лежит разодранный куст равновесника, земля пропиталась его соком. А сама горка служит оправой для большой колбы, что торчит из вершины. В стеклянном пузыре бурлит фиолетовая жидкость, из горлышка струится такого же цвета пар.

Сквозь щели между камнями горки льются оранжевые лучики. Эгорд приблизил стрекозу рассмотреть тщательнее... Внутри холма полыхает огнецвет – хорошо знакомое Хафалу растение, таких цветов полно в царстве демонов. Огнецвет нагревает колбу.

Рядом с колбой лежит «окольцо». Из него светит бутон лучей, те сплелись в ледяной пейзаж острова, а также спокойное и одобрительное лицо Халлига.

– Продолжай повторять, – сказал жрец.

– Р-р-р, уже сто раз повторил это поганое заклинание!

– Повторил не так, как нужно.

Хафал ударил хвостом стену, посыпались осколки.

– Сейчас эту сраную колбу разобью, к бесам!

Халлиг добродушно посмеивается.

– Знал бы ты, о пылкий демон, как не одинок ты в своем гневе. Сколько колб разбито послушниками Светлого Ордена. Уверен, и сейчас где-то очередной юнец, потерпев неудачу, разбивает ни в чем не повинное стекло. Но это часть обучения. Светлая магия учит терпеть, именно поэтому боги создали ее сложной. Лишь научившись терпеть, сдерживать ярость, добьешься успеха.

– Была бы у меня Темная Книга...

– Темная Книга не сделает тебя сильнее. Дармовое могущество ослабляет того, кто к нему прикасается. Вас, демонов, целое царство! А жрецов – всего лишь Орден. К тому же, Темный Орден превосходит Светлый по численности. Но даже вместе темные маги и демоны не могут одолеть крохотный Светлый Орден многие сотни лет. А все потому, что...

– Ладно, не начинай! – буркнул демон.

Халлиг вздохнул.

– Тебе не хватает терпения. Ты же Великий Хафал, сын Зараха, Пожиратель Душ, у тебя хватило терпения сдержать орду демонов, а сейчас не можешь вытерпеть какие-то слова?

Хафал сдавленно рычит.

Жало вонзилось в стену, изливает яд-кислоту, густой зеленый ручей прожигает в породе желоб, под стеной растет яма, оттуда дым.

Свирепое сопение демона... выравнивается. Дыхание становится спокойным.

– Ладно, тараторь хоть сутки, мне все равно.

Жрец кивнул.

– Так-то лучше. А теперь сосредоточья на колбе. Заклинание ты выучил, осталось лишь произнести верно. Помни, ты готовишь снотворное. Приятное снотворное. От него засыпают с удовольствием. Вот и заклинание читать надо как колыбельную – ласково, будто убаюкиваешь младенца.

Хафал поднес ладони к колбе, окружают стеклянный шар с двух сторон, но не касаются.

– Младенцев обычно ем.

– А необычно?

– А необычно – угощаю младенцем какую-нибудь демонессу с большими сиськами, она его жрет, а потом...

– Понял. Ну хорошо, закрой глаза, представь – ты сутки без передышки занимался любовью с пышногрудой красоткой...

Демон закрыл глаза, осклабился.

– Мой рекорд – трое суток!

– Трое суток без продыху ты ее ублажал, выбился из сил. И вот лежишь в ее объятиях, уткнувшись носом ей в грудь, засыпаешь, а она бормочет тебе колыбельную. Представь, каким тоном она поет...

Демон начал бубнить знакомое Эгорду заклинание. Слова со злыми нотами, то сдавленно, ты рывками, Хафал будто проклинает кого-то. Но постепенно рожа приобретает выражение мечтателя, жвалы раскрылись в похабной улыбке, голос все мягче, демон даже покачивается в такт словам, голова опускается, демон, кажется, вот-вот усыпит сам себя...

Колба вспыхнула новорожденной звездой, лучи во все стороны, иглы золотого ежа воткнулись Хафалу в лицо, он с воплем отлетел, спина грохнула о каменный «балкон», демон чуть не свалился с уступа в пропасть, держится за лицо.

«Окольцо» тоже отбросило, артефакт полетел в бездну, но Эгорд успел среагировать, стрекозьи лапки поймали, насекомое поднесло Око Асимиры к краю уступа, положило так, чтобы Халлиг мог видеть происходящее.

– Прекрасно! – воскликнул жрец.

Демон закашлял, убрал руки от морды, хитин черный, кожа местами обожжена.

– Какого, мать бесова!..

И опять согнулся в кашле.

– Наконец-то произнес как надо! – говорит Халлиг радостно. – Сок равновесника напитался светлой энергией, взгляни, как пузырьки засияли!

– Я эти пузырьки... богам в задницу... – хрипит сквозь кашель демон, поднимаясь, отмахивая дым от морды.