Снегопад усилился, валят густые потоки, снежинки как комочки ваты, пушинки объединяются в живые колонии – снежных призраков. Те изображают каких-то людей, имитируют немые сцены, события... Что-то из памяти Халлига. Таково свойство снежных фантомов – отражать воспоминания тех, кто рядом. Эгорд не раз узнавал в роях снега черты Наяды, Милиты, Витора, Зараха...

Края жреческого одеяния коснулись пола алтаря, зазвучали шаги, в этот ритм вклинивается ритм посоха, его нижний конец то и дело ударяет о лед. Волшебная живность границы алтаря пересечь не решается. То ли испытывает священный трепет перед статуями богов, то ли боится демона.

Эгорд махнул рукой.

– Доброе утро, Халлиг!

– Хочется верить, что так, – говорит жрец размеренно, в голосе свежесть. – Хотя встретил Леарит, она рассказала, что случилось.

– Доброе, да не совсем, – проворчал Тиморис.

Белая фигура выросла до размеров присутствующих, шаги оборвались, жрец оглядывает всех.

– Вижу, все здесь, даже наш демонический гость.

Хафал с презрением отвернулся.

– Как спалось? – спросил Эгорд.

– Парочка кошмаров, пустяки... После столь долгого бодрствования – дело обычное. Значит, хотите уйти на поиски?

– Да. Но тебя, Халлиг, прошу остаться. Нужно присматривать за островом, первые ученики прибудут через две недели, надо успеть подготовить все. И разобраться с нашим загадочным открытием под крепостью... К тому же, кто-то должен обеспечивать нам связь с внешним миром, пока будем под землей. Думаю, ты, Клесса и Камалия справитесь.

– Конечно, Эгорд! Можешь положиться.

– Отлично. Схожу за Леарит. Халлиг, будь добр, проследи, чтобы эти двое друг друга не поубивали.

Тиморис и Хафал вновь перестреливаются злыми взорами.

– Да, проваливай, червяк, без тебя будет веселее!

– Не советую распускать лапы, Хафал, – предупреждает Эгорд. – Халлиг не менее... кхм... убедителен, чем я. Тебя тоже касается, Тиморис.

– Разберемся, – буркнул воин, не отрывая взгляд от демона.

– Все будет в порядке, – говорит Халлиг добродушно. – Послежу, заодно подготовлюсь к молитве. Ступай.

По пути в крепость, в одиночестве, Эгорд исследует остров и пещеры в скалах с помощью шпионских ледяных стрекоз. С момента, когда была создана первая стрекоза из зеленого ядовитого льда, Эгорд ежедневно творит в лаборатории новых, остров заселила уже целая армия незримых летуний. О них до сих пор не знает никто, даже проницательный Халлиг. Есть, правда, подозрение, что Леарит узнала, когда была богиней и умела читать мысли. Но если и знает, то молчит.

Плащ скользнул через порог внутренних ворот крепости, стрекозы успели показать Эгорду через Око Асимиры весь остров, воин-маг осматривает пещеры в скалах, самую верхнюю систему ходов. Но даже там стрекозы-разведчицы заселили далеко не все полости. Сеть пещер под скалами – мир гигантский.

Бывают кустарники, с виду мелкие, но корни расползаются на сотни метров вглубь и по сторонам. Эти пещеры – такой же громадный корень каменного кустарника под названием скалы.

Эгорд вглядывается в лучистую картинку из «окольца», оно показывает то, что видит глаз очередной стрекозы. Пещеру в пестрых мерцающих растениях.

Ее сменил взгляд другой ледяной шпионки, та пролетает лабиринт сталагмитов, обжитый муравьями.

Виды меняют друг друга каждые несколько секунд...

Ничего.

Даже верхних пещер очень много, шанс найти ту, где Хафал обнаружил кровь и следы борьбы, ничтожно мал. Надеяться на удачу – дело гиблое, надо туда идти, Хафал покажет.

Поглощенный наблюдением Эгорд пару раз споткнулся, трижды сшибся плечами с ледяными големами, но у двери их общей с Леарит комнаты «окольцо» погасло.

Дверь распахнулась изнутри, вылетела Жея, Эгорд согнулся как деревце под ураганом, равновесие удержал едва, комета солнечных перьев вывернула в коридор, треугольные стены отражают ее крики, явно радостные – предвкушает новые приключения, глупая. Лучше бы их не было, наприключался, сыт по горло...

Эгорд вошел.

Где может быть девушка, которая переодевается? Конечно, у зеркала. Даже если грядет не бал, а опасный поход в пещеры, надо же выглядеть чудесно!

Леарит надевает серьги из светло-голубых наядитов – кристаллов, чья энергия питает остров, в камнях извиваются миниатюрные молнии. Половина доспехов исчезла, серебристый кокон пластин открыт – живот и поясница обнажены, руки от локтей до наплечников тоже сияют молоком кожи, на бедрах вместо строгой облегающей скорлупы теперь юбка из длинных, как ножи, стальных лепестков и кольчужной паутины.

Волосы заплетены в две косы, тяжелые золотые канаты свисают с груди, Леарит опускает на голову серебристый обруч в узорах, в центре сияет большой кристалл той же природы, что в серьгах.

Эгорд обнял за талию.

– Красавица!

Поцелуй в шею.

Из Леарит выпорхнула стайка смешинок, голова откинулась на плечо Эгорда, запястья оплели его затылок.

– Человеческие радости были так давно, забыла напрочь, а теперь будто переживаю заново, как младенец.

– Не хочу брать тебя с собой, подвергать опасности, но оставить здесь...

– Вместе, что бы ни случилось.

От крепости вниз по склону Эгорд и Леарит летят рука об руку в общем облаке телекинеза, как внутри розового солнца. Вокруг шустрой огненной луной кружит Жея. Армии снежинок попадают в поле действия розовой звезды, закручивают хороводы, мелькают ледяные жуки, воробьи, голуби. Порождения магии чуют магический источник, стремятся как мотыльки к костру.

На территории алтаря Халлиг ходит от изваяния к изваянию, посох выжигает на постаментах две руны – имя бога и имя того, кто будет возносить молитву. Так связь между богами и человеком во время молитвы крепче.

Эгорд и Леарит приземлились на край площадки, Халлиг обошел почти весь пантеон, широким полукругом горит цепь золотых символов, жрец работает над последней парой рун.

Недалеко от Эгорда на ледяной глыбе сидит Тиморис, по лезвию сабли сердито лязгает точильный камень. Щека блестит красной решеткой царапин, вокруг глаза фиолетовая лепешка. Доспехи привлекают внимание свежими вмятинами, на пластинах россыпи мелких кратеров, такие оставляет кислота Хафала.

Демон на другом берегу алтаря, у лодыжки верховного бога Малиина. Лежит на спине, руки за голову, нога на ноге, жало в медленном гневном ритме долбит статую, от каждого удара грохот, фейерверк осколков. Половина хитиновых щитков черные как древесина после пожара.

Эгорд покачал головой.

– Олухи.

– Для меня вновь есть занятие.

Леарит сложила пальцы в замок, заломила с хрустом, те расцепились, колышутся как два факела, вновь готовы стать проводниками целебной силы. Сапожки цокают на пути к Тиморису.

Воин, подняв глаза на Леарит, расплылся в улыбке. Улыбке не хватает пары зубов.

Эгорд вздохнул.

Впрочем, Тиморису, кажется, похорошело даже без лечения, когда увидел изменившуюся Леарит – роскошные косы, блеск серег, изгибы оголенной талии, юбка позвякивает кольчугой и полосками стали. Эгорд и сам любуется.

Покончив с рунами, Халлиг вышел в центр алтаря, фигура в белых складках развернулась к статуе Малиина. Опустилась на колено, посох как опора.

Голова склонилась, лицо исчезло за седым занавесом волос.

– Я служу солнцу.

К жрецу лениво обратились глазницы Хафала, зеленый жидкий огонь очерчен враждебными уголками. Демону быть при молитве – что волку отдыхать на пирушке охотников.

– Если скажет солнце, что я – тьма,

И начну творить дела темные,

То я – воистину тьма.

Если скажет солнце, что я – тьма,

Но продолжу творить дела светлые,

Значит, солнце затмили тучи.

Хвост лупит по статуе громче, назойливее, залпы ледяного стекла как настоящие взрывы, демон пытается Халлига заглушить, сбить с толку, возмутить.