Передо мной соткалась полупрозрачная фигура. В отличие от игровых призраков, этот походил на классическое бесформенное одеяло. Неприкаянный дух издал очередной вопль, а я как раз закончил каст.

— Три вопроса, — расслышал я в завывании призрака.

— Что было в этой комнате до твоей смерти?

— Жертвенник, — прошелестел дух, приближаясь к порталу.

Ну, как я и думал. Значит, теперь я могу чувствовать подобные места? Интересно, чем еще разнообразят мой геймплей разработчики. Забавно, на месте гибели игроков и отродий я ничего такого не чуял. Значит ли это, что чутье проявляется только в квестовых местах?

— Кому приносились жертвы?

— Гирштейну, — и еще ближе к переходу в Серые Пределы.

Итак, сложим два и два. В камерах держали невольников, их пускали под нож во славу ученого, интересующегося Бездной. Не сходится, Гирштейну было бы слишком много лет, чтобы здесь резали кого-либо в его честь, когда Тлахтоани еше был населен.

Значит, он резал здесь людей, когда проводил свои исследования. И этот дух, явившийся на зов, почему-то не пошел по своему изначальному направлению.

— Где лежит последний дневник Захарии? — спросил я, не слишком надеясь на ответ.

— В сумке Гирштейна, — едва договорив, призрак втянулся в портал и все кончилось.

Понимания это не прибавило. Ведь ответ не полный, и запутывает больше, чем проясняет. Что дневник спрятан посреди имущества ученого археолога, и, похоже, тайного безднопоклонника, это, конечно, хорошо. Только сумка эта может находиться где угодно. Включая музеи уже разрушенного имперского университета.

Попробовав призвать еще одного духа, я ожидаемо потерпел фиаско. На самом деле даже то, что этот здесь нашелся, уже чудо. В конце концов, пожертвовав душу, жрец привязывает ее к объекту поклонения. И достать их оттуда не выйдет. А этому призраку повезло застрять на месте смерти, вероятно, из-за неправильно проведенного ритуала.

Однако в дневниках Захарии ни слова не говорится о жертвоприношениях. Выходит, он не знал? Тогда ритуалы проходили в тайне. Вероятно, убивали здесь островитян, возможно, нанятых проводниками. Еще раз осмотрев посещение, я нашел следы, подтверждающие слова духа. Однако узнать что-то новое не удалось.

Черт возьми, нихрена не понимаю, что происходит. Но, как бы там ни было, а идти дальше нужно.

Покинув потайную комнату, я повел свое воинство по лестнице вниз.

Как я и ожидал, на втором ярусе Тлахтоани не нашлось защитников. Зато среди разрушенных домов бродили отродья. То ли они отбились от стаи, то ли сами по себе уже давно. Было их немного, и опасности они не представляли – от силы сотня мобов на этаж.

Ведя свою армию мертвецов между руин, я без труда и достаточно быстро зачистил ярус. В награду мне достался еще один предмет экипировки – костяное ожерелье из крохотных черепов, выточенных из изумрудов. Можно сказать, моя первая по-настоящему хорошая ювелирка.

Древнее изумрудное ожерелье мастера Смерти. Требуемый уровень: 500.

Защита от магии Смерти противника –150%.

После заточки и мода на Интеллект, естественно, прибавится еще немного статов, но это уже после возвращения в город. А пока и занижение защиты от Смерти очень полезно. Немного напрягает, что эти вещи не складываются в набор. Однако еще интереснее, каким будет комплект, а тем более коллекция, ежели до сих пор мне встречается то, что рассчитано для ширпотреба. И вновь мы возвращаемся к вопросу, какого уровня должен быть средний игрок, чтобы фармить эту шахту. И какой уровень тогда предполагается для второго континента?

Закончив с зачисткой яруса, я нашел немного золота – чуть меньше полумиллиона – и разнокалиберный набор редких ингредиентов. Так как мобы не имели респауна поблизости, внезапной атаки я не опасался. Сделав паузу, чтобы наварить из них зелий, получил сотню пузырьков маны с усиленной регенерацией. Но на поясе у меня уже были забиты такие же бутыльки, так что новые просто сложил в сумку.

А дальше продолжил спуск глубже в подземелье. На третьем ярусе отродий было побольше, но все равно недостаточно, чтобы нас задержать. Собрав с них добычу, я осмотрел разрушенные до основания дома и, не найдя ничего интересного, сунулся дальше.

Так продолжалось до восемнадцатого – и последнего – яруса. По мере того, как мы спускались, к городским плитам постепенно приближались стены громадной пещеры. Местами в них мелькали отверстия шахт, откуда выходили обрывки железнодорожного полотна. Похоже, там как раз были те самые ходы, куда полагалось попадать через зеркала-порталы. Однако пока что я лишь убедился, что не достану до них, и забыл.

Этот ярус не имел жилых домов. Зато здесь имелись застывшие цеха и склады. Отродий видно уже не было. В центре, где обычно располагалась площадь, теперь разместился широкий колодец. Из него отчетливо несло тем же флером смерти, как и в комнате жертвоприношений. Изнутри колодец покрывали торчащие во все стороны орихалковые штыри, как если бы нечто, располагавшееся внутри, обвалилось. Пожалуй, лестница, судя по тому, что несколькими метрами ниже располагались двери.

Добраться туда, по идее, можно было, соорудив лестницу. Благо материалы вокруг в изобилии. Но мне этого не понадобится: достаточно хорошо прицелиться и воспользоваться «Бликом».

Подготовка к отражению флота Айнзама идет полным ходом без меня, так что можно это время полностью посвятить исследованию. Кроме того, если я прав, на дне меня будет ждать несколько важных открытий.

Если мне не изменяет память, Галад утверждал, что был единственным выжившим в команде Гирштейна. И, выходит, их путешествие на архипелаг, где профессор приносил в жертву неких людей, совершилось ранее. То есть Аль’Арзас стал точкой, где у профессора все же получилось. Но откуда тогда такая армия отродий здесь, в Тлахтоани, где Гирштейн только пробовал свои силы?

Оказавшись в небольшом коридорчике внутри колодца, я осмотрелся. На грубо обработанной кладке имелись длинные следы, будто кого-то тащили по тоннелю, но он цеплялся ногтями за стены, пол и даже потолок. Однако никакого ощущения жутких смертей, как было в комнате на первом ярусе, здесь не было. Доставить сюда своих немертвых я не мог, пришлось пересоздавать их, постепенно заполняя пространство перед собой воинами, гремящими доспехами. Благодаря их количеству и моему умению раскола тоннель я изучил быстро, тем более он вскоре закончился.

Первыми из коридора вышли рыцари смерти, только потом, убедившись их глазами, что опасности никакой нет, вышел и я сам.

Новое помещение оказалось естественной пещерой, а те проходы, что видны из колодца, все вели сюда. Собственно, колодец проходил внутри гигантского куска камня, расположенного в центральной части пещеры. Отсюда он казался продырявленным ходами, как сыр. Те проходы, что шли ниже или выше уровня пола, имели истоптанные каменные ступени.

Стоило присмотреться, и сразу же нашлись те же следы, что и в коридоре. Неведомых пленников, очевидно, тащили в одном направлении – вглубь постепенно понижающегося помещения. Все следы сходились на полу, превращаясь в четко обозначенную дорогу.

Разослав костяных слуг по пещере, я быстро убедился, что другого пути нет, как и ничего интересного. Убедившись, что путь только один, я добавил к воинам новых магов – поменьше числом, зато помощнее. Дружной толпой мы пошли дальше.

Пещера постепенно сужалась. Вскоре можно было разглядеть следы раскопок, и часть брошенного оборудования. В стенах археологи врубили подставки под светильники, металлические держатели выглядели совсем новыми на фоне встреченной в Тлахтоани древности. Естественно, самих факелов уже и след простыл, остались лишь едва различимые пятна копоти.

Вместе с сужающимися стенами впереди проступила новая стена. Следы на каменном полу вели прямо к ней, никуда не сворачивая. Вскоре я разглядел и саму стену, выглаженную природой, и несколько металлических клеток у пролома, куда тащили пленников. Рядом с проходом лежали брошенные инструменты, оставленные группой Гирштейна – судя по их возрасту, конечно.