Мархана, богиня с белыми звериными ушками, закинув ноги на столешницу, отсалютовала мне бокалом с коньяком. Удивляться ее появлению у меня просто не хватало сил, слишком уж резко жизнь дала мне по ушам, и я чувствовал себя абсолютно оглохшим от таких ударов.

— Я держу свое слово, Кирилл, — заявила богиня с улыбкой. — Настало и твое время сдержать свое. Встретимся в столице.

И, больше ничего не говоря, она исчезла, оставив после себя аромат духов, едва уловимый носом. Я поднял руку, сжимающую свиток, и, глубоко вздохнув, посмотрел на бумагу уже спокойнее.

— Значит, столица, — прошептал я, уже шагая к выходу из кабинета.

Дверь закрылась за мной, запечатав кабинет рода Шварцмаркт. Кто знает, доведется ли мне когда-нибудь его снова открыть?

Конец второго тома.

Королевский дворец Крэланда.

Пожилой мужчина с коротким хвостом седых волос, стянутых черной лентой, шагал по коридору, опираясь на трость.

Он едва заметно прихрамывал, но двигался так же быстро, как если бы с ногой все было в порядке. Черные полы плаща развевались с каждым шагом, и льющийся из окон солнечный свет выхватывал атласную рубашку, украшенную серебряной вышивкой.

Хромой остановился перед двойной дверью, охраняемой парой воинов в накидках с гербом рода Равен. Скучавший за их спинами чародей хмуро кивнул гостю, и стражники расступились.

Тяжелые на вид створки распахнулись легко, и мужчина прошел в тронный зал, уже заполненный придворными.

На него бросали равнодушные взгляды, стараясь не показывать любопытства. Хотя мало что может укрыться от магистра ордена Аркейн, если он желает обратить внимание. А потому даже самые тихие шепотки долетали до слуха хромого гостя.

— Что он здесь забыл? — вопрошал один.

— Неужели его величество все-таки решится? — едва шевеля губами, говорили другие.

— И это магистр? — фыркнули на другом конце зала. — Который из них?

— А он ничего, — вставила полная матрона, обмахиваясь веером. — Пожалуй, будь я помоложе…

Репутация ордена позволяла делать многое. Например, плевать на придворный этикет, потому магистр, скупо кивнув всем сразу и никому в особенности, прошел вперед, не глядя, кто уступает ему дорогу к трону. Люди расходились, как вода расходится перед брошенным в волны камнем.

И только оказавшись в первом ряду, хромой магистр остановился, опираясь обеими руками на трость. Чуть прикрыв глаза, он наблюдал из-под приспущенных век за стоящими по обе стороны от него и слушал, что говорят удивленные его появлением люди.

Наконец двери справа от пустующего трона открылись. Слуга вошел, чеканя шаг, и с лицом, полным собственного превосходства, объявил собравшимся:

— Его величество Равен Второй!

Молодой король вошел через пару секунд — этого времени как раз хватило гостям, чтобы опустить головы в поклоне или присесть в реверансе. Не обращая внимания ни на кого из присутствующих, монарх Крэланда дошел до трона и, опустившись на сидение, сложил руки на подлокотниках.

Немного подержав придворных в одной позе, его величество слабо шевельнул пальцами, и все тот же слуга объявил:

— Его величество объявляет о начале приема! — едва только договорив, мужчина в ливрее отступил в сторону, сливаясь со стеной и становясь незаметным.

Придворные выпрямились, кто-то кашлянул, где-то с облегчением вздохнула дама. Один только магистр, не сделавший ни единого движения во время появления короля, по-прежнему стоял, чуть прикрыв веки.

— Я вижу, дорога выдалась утомительная, раз магистр Аркейна предпочитает спать на моем приеме? — с открытой улыбкой, показывающей всем, что его величество шутит, громко заговорил Равен Второй.

Магистр медленно поднял голову, глядя на монарха без почтения. Впрочем, и сам молодой король тоже не спешил проявлять какого-либо подчеркнутого уважительного отношения к гостю. Для тех, кто посещал прием короля не в первый раз, было очевидно — в подобном тоне его величество общается только с особо приближенными людьми. И многие мгновенно сделали из этого свои выводы.

Одна фраза, брошенная с небрежностью, а уже завертелись колеса машины, переламывая ранее заготовленные интриги, кромсая судьбы тех, кому не повезет попасться на пути у высших аристократов. Представители влиятельных кланов уже мысленно кроили планы, выбирая новую модель поведения, подыскивая аргументы в будущих диалогах и, разумеется, меняя пути достижения одной и той же цели — возвеличивания собственного клана. Кто бы ни сидел на троне, но клан оставался превыше всего.

— Благодарю за проявленную заботу, ваше величество, — медленно роняя слова, будто нехотя, ответил седой магистр, чуть приподняв подбородок, чтобы смотреть сверху вниз на короля. — Дороги Крэланда действительно ужасны, и если бы это было в моей власти, я бы развешал тех, кто за них отвечает перед вами, ваше величество, на деревьях.

Равен Второй открыто улыбнулся и потер пальцем подбородок, будто раздумывая.

— Что ж, я надеюсь, наш договор пойдет на пользу и моим дорогам в том числе. Мне известно, что некоторые из членов ордена некогда входили в аристократические семьи. Как мне правильно к вам обращаться, господин магистр? — улыбаясь, спросил король.

Седой слегка наклонил голову, прежде чем назваться.

— Вы можете называть меня магистр, ваше величество. Магистр ордена Аркейн, Марцин Вагнер, декан факультета демонологии.

Барон Киррэл «Чертополох».

Играть нужно на своем поле.

Немного успокоившись после привезенных Равендорфами новостей, я провел ревизию баронства вместе с Фрицем Конроем и, собрав вещи, которые мне могут пригодиться в дороге, покинул Чернотопье.

Естественно, мы ехали не вдвоем. Три телеги только под деньги, еще одна с моими вещами. Так что тридцать воинов сопровождения отправились с нами. Естественно, у них был свой обоз, никто не вез собственный харч на своем коне, для этого в отряде был кашевар.

Двигались мы очень медленно, кони вообще оказались крайне прихотливой скотиной — солдаты короля не столько ехали, сколько шли. В одиночку я бы за день проделал то же расстояние, что в компании воинов мы преодолевали за три. Гончая, призываемая амулетом, первые разы пугала скакунов, но после они, похоже, привыкли.

Единственным развлечением в пути стали наши разговоры с представителем налоговой. Фриц Конрой, хоть и вызывал поначалу у меня вьетнамские флешбэки из-за своей должности, на деле оказался вполне нормальным мужиком. Да, с отпечатком профессиональной деформации, но кто не без греха?

— Ваша милость, вы, очевидно, не понимаете, что все, что произошло — это воля нашего короля, который заботится о вас и вашем баронстве, — заявил он в первый день пути, когда мы еще только выезжали из Чернотопья.

— Тогда, быть может, вы мне это объясните? — предложил я.

— Его величество прислал вам своих близких, чтобы вы могли спокойно отправиться в столицу. Таким образом все, кому нужно знать, будут понимать, что барон Чернотопья находится под защитой королевского рода. Поверьте, далеко не каждый удостаивается подобной чести.

Я лишь хмыкнул в ответ тогда, но через некоторое время, когда смог мыслить трезво, вынужден был согласиться.

Нейтральный или нет, но сейчас клан Шварц из себя ничего не представляет. Да что там, меня могли спокойно задавить, и ни один родственник и пальцем бы не пошевелил, опасаясь навлечь на себя гнев более влиятельных семей. Прошли те времена, когда мой клан действительно что-то мог. Теперь им остаются объедки со стола куда более успешных. Конечно, это все равно много, но тут смотря с чем сравнивать.

Нас, входящих в клан Шварц, осталось очень мало. И случись какой-нибудь конфликт, мы перестанем быть. Разумеется, кто-то да уцелеет, в то же Чернотопье никто бы не полез, слишком мелко и далеко, чтобы устранять меня. А вот остальных, живущих в более прибыльных землях, обязательно прирезали бы. Ну или потравили — кто там станет разбирать, отчего умер старый лорд, если он и без отравы в тарелке уже давно дышал на ладан?