Медленно и грациозно повернувшись, Фьята опустилась на кровать и, чуть откинувшись назад, раздвинула ноги.

— Я знаю, что ты устал, Дим, — негромко произнесла Старшая. — Позволь мне, как твоей союзнице, помочь тебе с восстановлением. Я понимаю свое место, и то место, которое дьяволы отвели нам в своем союзе. Мы не так много можем вам дать, но все, что я могу — станет твоим.

Хмыкнув, я прошелся взглядом по ее обнаженному телу. Да, она выглядит очень соблазнительно и аппетитно. Однако я только что размышлял о том, что Фьята слишком хорошо сохранилась для своего возраста. Кроме того, несмотря на эту речь о собственном низком положении, я его таковым не считал.

— Я бы с радостью воспользовался твоим предложением, — сообщил, медленно поднимаясь на ноги. — Однако с этим ритуалом ничего не получится. Видишь ли, Фьята, я чувствую разлитый в воздухе возбудитель, — обведя взглядом помещение, я потянул ноздрями, принюхиваясь к аромату. — Возможно, окажись на моем месте кто-то другой, более слабый, он бы ни минуты не раздумывал, бросаясь к тебе в объятия. Но вынужден разочаровать, на меня это не действует.

Женщина на постели медленно растянула губы в улыбке. В глаза мне смотреть она избегала, и правильно, так как я попытался бы ее продавить при первой же возможности. Однако в открытую пока что ломать чужую правительницу не спешил. Сейчас еще не установлены границы, она имела полное право попробовать скормить меня своим цветочкам на кровати.

— Что ж, не знала, — кивнув, Старшая легко поднялась на ноги и в мгновение ока оказалась закована в древесную броню, какой пользовалась Хаэль. — Тогда поговорим?

— Поговорим, Фьята, — хмыкнул я, подходя ближе.

Помещение было небольшим, так что между нами остался метр свободного пространства. Сейчас, даже когда она стоит, ее макушка достает мне до плеча, и маруне приходится запрокидывать голову, чтобы хотя бы изображать вежливый взгляд.

— Итак, вашу жрицу убил искатель по приказу М’нои, — сразу же перешел к делу я. — Как ваш союзник, я наказал убийцу, но это — ничего не меняет. Торрены практически объявили вам войну, Фьята.

— К сожалению, маруны не могут воевать, — покачала головой Старшая. — Нас мало, и наши силы…

— Я знаю, на что вы способны, — оборвал ее я. — Однако об этом сейчас можете не беспокоиться. Я дал слово, что маруны станут союзниками дьяволов, и намерен его сдержать.

— И чего же ты от меня хочешь в таком случае? — спросила она, глядя куда-то в сторону.

— Все очень просто, Фьята, — отвернувшись от нее, я заложил руки за спину и прошелся по единственной комнате. — Мне нужно, чтобы вы официально объявили о самом факте покушения на жрицу. Называть убийцу или нет — целиком ваше решение. Так или иначе, но я все равно начну войну с Империей.

— Я слышала эти истории о дьяволе, который хочет истребить всех вторженцев, — хмыкнула Фьята. — Но, признаться, не верю в них ни капли.

— Вот как? — удивился я, оборачиваясь к маруне. — И почему же?

Она гордо вскинула подбородок.

— Потому что я достаточно старая для того, чтобы чувствовать, как от тебя несет пеплом и сажей. Ты пропах серой, архидьявол, это тело и твоя душа — не принадлежат нашему миру.

Вот как? Интересно, выходит, мое чужеродное происхождение все же ощущается? И сколько таких знатоков по всей Колыбели? Впрочем, легенда о Герое, пришедшем из другого мира и о двух Игроках в одном теле — совершенно разные истории.

— Ты хочешь отомстить Империи за Вторжение? А что ты прикажешь делать с самим собой?

Я пожал плечами.

— Ничего, Фьята. Видишь ли, — вновь шагая из угла в угол, заговорил я: — мой план строится на том, что народы, рожденные под этим небом, заслуживают сами определять свою судьбу. Ни Империя, ни Гильдия Искателей, ни кто-либо еще не вправе решать за целые народы, каким путем им идти и развиваться.

Остановившись, я медленно повернулся к хозяйке и, убедившись, что та слушает, продолжил речь.

— Ты права, я не родился в этом мире. Однако я знаю, насколько вы все одичали и деградировали после Вторжения. Дракониды отбросили вас на века назад, вы застряли в первобытном обществе, едва отличаясь от своих далеких предков, впервые родившихся в Колыбели. И я могу дать вам шанс это исправить.

Губы маруны вновь исказились, изображая натянутую улыбку.

— А что ты станешь делать потом, когда объединишь наши народы и истребишь всех, кто явился в Колыбель и стал нашим угнетателем? Возглавишь новую империю, где место драконидов займут дьяволы?

Я пожал плечами.

— Власть есть власть. Сама по себе она не плохая и не хорошая. Все зависит от того, как ей распоряжаться. Я предлагаю начать войну не ради трофеев или каких-то статусов и благ. Я предлагаю встать под знамена Асмодея и наказать тех, кто унижал и убивал вас на протяжении веков. После победы я лично вряд ли задержусь здесь, и что делать со своим миром будут решать те, для кого он является родным. Это ваше право, не мое. Я — лишь орудие, которым вы будете добиваться собственной свободы.

Фьята отвернулась, скрестив руки на груди.

— Ты говоришь так сладко, что даже мне хочется тебе поверить, — раздраженно заявила она. — Но ты — дьявол, а вашему племени доверять нельзя.

Мне оставалось лишь развести руками.

— Можно или нет, в любом случае это не я убил вашу жрицу, и уж тем более не платил полукровкам, чтобы они сделали это за меня. Дьяволы могут обмануть — это верно, но ты забываешь, что я — Герой Асмодея, и у меня есть свои цели, которые никак не вяжутся с обманом. Как только я закончу в этой Колыбели, мой Бог заберет меня из этого мира, чтобы бросить в новую Игру. А вам останется собственный мир.

Она медленно повернулась ко мне, по-прежнему избегая смотреть в глаза.

— Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Если бы я хотел тебя обмануть, придумал бы что-то похитрее, — заявил я. — Ты ведь ожидаешь от меня, архидьявола, не простого обмана, а чего-то такого, что на голову превосходит обычную ложь, верно? Но истина в том, что мне не нужен этот мир, не нужна власть над ним. Будь у меня возможность, я бы просто сидел у себя дома, стараясь как можно реже его покидать, проводя время за развлечениями. Но у меня нет выбора, Старшая, я — архидьявол Дим, Герой Асмодея, и только от меня зависит, смогу я вас всех спасти, или вы сгинете, когда Империи надоест играть с вами в видимость независимости. Так что, соглашаться ли встать под мою руку — решать тебе. В любом случае я буду добиваться своего, с вами или без вас.

— Неужели ты настолько отчаялся, что пытаешься убедить меня, рассказывая правду? — хмыкнула она. — И что же, ты клянешься добыть нам свободу, если я решусь ввязаться в эту войну?

— Я добуду вам свободу, — кивнул я. — Даже если ради этого придется умереть.

Недосказанность, как много в этом слове! Стоит лишь чуть-чуть изменить речь, и вот ты уже борец за права марун, а не всех диких племен Колыбели. Хотя придраться ко мне нельзя — я действительно умру, если проиграю, чего уж там. А про марун уточнения не было.

Фьята выставила меня за дверь и, закрыв за собой проход опустившимся листом, затаилась в своем домике. Я же, облокотившись на сплетенную лиану, заменяющую поручни, сосредоточился на собственных проблемах.

По-хорошему, нужно срочно бежать к оркам, бить лицо претенденту на звание Верховного Вождя, а затем вести объединенную армию диких на уничтожение всех предателей. Но по факту сейчас придется тратить время на марун и только потом идти разбираться со всем этим дерьмом.

Наклонив голову, я дождался, пока щелкнут позвонки в шее, и выдохнул, разжимая стиснутые зубы. Силы, потраченные на долгое очарование искателя, постепенно возвращаются — сейчас у меня пассивно впитываются порядка десяти единиц маны, что само по себе почти в два-три раза круче, чем пару месяцев назад. Однако от столкновений с чужим колдовством пока что лучше воздержаться.