Миранда кивнула, что-то черкая на бумаге. – Возвращаясь к инциденту в храме, что вы можете рассказать о произошедшем? Я развел руками. – Увы, я могу лишь рассказать то, что вы наверняка и сами видели на видео – когда принадлежащий нашему пантеону храм Смерти разорили бывшие союзники, я пришел в ярость и наказал виновного. – Вы не чувствуете за собой вины? – Чувствует ли за собой вину человек, запускающий ракеты по союзнику, который только что подорвал твой город? – Но вам не кажется, это несопоставимые вещи? – Почему же, Миранда? Война – она везде война. Хоть в игре, хоть в реальности. На ней, знаете ли, иногда еще и убивают. – То есть, вы не считаете себя виновным в том, что игрок получил тяжелую психологическую травму из-за вашей деятельности? Я сделал последний глоток кофе. – У него тоже был выбор – в любой момент он мог снизить степень погружения и умереть от одного моего прикосновения, отправившись на перерождение, – пожал я плечами. – Здесь, видите ли, все завязано на войну. И создание вот такого прецедента – это еще один способ показать, как плохо быть со мной, какой я зверь и псих, а они, пришедшие в храм с целью его разрушить – мирные овечки. Редактор кивнула. – То есть, для вас – религия Неверкома это действующая религия, относиться к которой без должного пиетета нельзя? – Я являюсь младшим жрецом Смерти, Миранда, – кивнул я. – Наших Богов, существующих в Неверкоме, можно не только услышать, но и встретить, потрогать, – позволил себе улыбку. – Если они, конечно, вам разрешат к себе прикоснуться. – Но в целом? – В целом, да. В мое время основополагающим правилом выживания социума было уважение. Не делай другому того, что не хотел бы получить сам – золотое правило. И, когда в ваш дом приходят люди с оружием наперевес, когда ваши храмы оскверняют, когда ваших жен и дочерей насилуют на ваших глазах – я считаю, настоящий мужчина должен давать отпор всеми возможными средствами. И делать это так, чтобы больше ни у кого и мысли не возникло даже подумать о повторении нападения. – Очень, знаете ли, – чуть склонила она голову, – жестокое мировоззрение. – Есть несколько категорий людей, Миранда. Одни – не поступают плохо, потому что им подобное запрещают моральные устои. Другие – потому что боятся быть наказанными. Но именно последние превращают памятники в разрисованный граффити кусок камня. Потому что им за это ничего не будет. И, если в нужное время, им не переломать все кости рук – они будут только смелее, наглее. Потому что вместо реального наказания – у них вседозволенность. – Ваша речь, конечно, проникновенна, уважаемый Макс, но она граничит с нарушениями сразу нескольких современных законов. Я пожал плечами. – Я и не говорю, что я – ангел или, упаси Мор, пример для подражания. Уже озвучил в начале беседы, моя работа – ковыряться в трупах, к моим словам нужно относиться очень скептически. Миранда кивнула, не забыв при упоминании Бога Смерти сделать пометку в блокноте. Я же налил себе еще немного кофе и захрустел печеньем. – Что ж, у меня осталось всего несколько вопросов, если вы не возражаете. – Конечно, – кивнул я, запив печенье. – Спрашивайте. – Вам, фактически, триста с лишним лет, Макс. Вы наверняка знаете, что у нас на Земле произошло много страшных событий, расскажите, что вы об этом думаете? Я пожал плечами. – Люди всегда стремились друг друга уничтожить. Не меньшим стремлением было загадить шарик Земли, кружащий по Солнечной системе. Что я могу сказать? Мне очень жаль, что в какой-то момент человечество доигралось и получило сдачу от природы. – Вам все равно? – уловила мой тон журналистка. – Я не могу жалеть, Миранда. Мне попросту нечего и некого. Вы сами сказали – мне больше трех сотен лет. Это даже по вашим меркам очень круто. Никого из тех, кого я знал и помнил, кого любил, кто любил меня – не осталось в живых. Я – последний в своем роде. И земляне мне так же чужды, как были бы чужды мои современники какому-нибудь размороженному Вальтеру Скотту. – И мы снова вернулись к вопросу разморозки. Вам же наверняка известно, до сих пор разморожено меньше трех десятков людей. Почему, как вы думаете, в этот список попали именно вы? Я улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на какую был способен. – Простите, Миранда, но за ответом на этот вопрос вам лучше всего обратиться к корпорации Nevercome, Inc. Еще раз мило улыбнувшись, девушка постучала себя карандашом по пальцу и задала новый вопрос. – Нас читает огромное количество людей. Хотели бы вы что-то им передать, пожелать? Может быть, посоветовать, стоит ли играть в Неверком или же?..

Я кивнул. – У меня есть только одно послание для человечества, Миранда. И оно уже давно стало моим кредо. – Я вся внимание, – заверил она, даже подавшись вперед. – Никто не остановит Смерть.

Портал выплюнул нас на вершину оранжевого бархана. Яростное солнце тут же впилось в членов рейда, одетых исключительно в черные одежды. Словно в насмешку – город мертвых встретил последователей Смерти иссушающим жаром.

– Хера ли лысого в белый не перекрасились? – буркнула, оттопыривая ворот черной, как ночь, куртки, Нагайна, предводительница отряда ассассинов. – И в песке инвиз не спасет, один хер следы выдадут.

– Спокойно, Натт сказала, здесь пусто, – вставила Зира, лидер чернокнижников. – Просто идем внутрь, делаем свои дела и валим поскорее. Не приведи Кали, еще кто сюда сунется.

– Да уж, если сама Натт сказала, – фыркнула Нагайна, повязывая на голову какую-то белую тряпку. – У главы, конечно, мозги на месте, но какого рожна продаваться и стелиться под мужика? – взгляд полный ненависти я ощутил, даже не поворачиваясь. – Были серьезным кланом, всех заставили с собой считаться, а теперь под мужлана какого-то полудохлого прогибаемся. Тьфу! Позорище.

Я оставил реплику без комментариев. Мои глаза буквально прикипели к старинным, нет – древним мавзолеям. По сравнению с доминами, собранными на подобии пирамид, даже Египетские сфинксы показались бы детьми против древних старцев.

– Значит так, рейд, идем осторожно, глаза разуть, мечи – из ножен. Боевое построение – черепаха, – распорядился, не оглядываясь. – Баффы!

Да, Натт действительно дала лучших, кто у нее был. И все же – шестьдесят игроков против такого величия… Скажем так, мы казались тараканами на хозяйской кухне.

От высоких склепов веяло таким подавляющим чувством равнодушия, что я сразу же ощутил себя меньше микроба. Впрочем, судя по лицам и переговорам девчонок – им было еще хуже.

Стоило взойти на первые каменные плиты, которыми были устелены улицы древнего некрополя, буквально десяток «Вдов» впали в самую настоящую панику. Нет, никаких дебаффов, но вот довлеющее чувство обреченности, смертельный ужас – полными пригоршнями обрушивались со всех сторон. Уж не говоря о мгновенно рассеявшихся баффах.

– Ты пришел, – этот шепот я узнал бы из сотен тысяч.

– Здравствуй, Зов Бездны, – в голос ответил я.

– Да ты никак совсем умом тронулся! – взвизгнула Нагайна, взмахивая кинжалом. – Я на такое не подписывалась.

Отряд ассассинов, повинуясь своему командиру, ринулся прочь. Но почему-то не назад, а вглубь города. Почему Нагайна повела своих девок не в отступление, а в нападение, я не понял. Зато дрогнувшие полоски жизни здорово подстегнули меня.

– Ты принес мне жертв, Макс. Я знал, что мы с тобой друзья, – заговорил Зов.

И теперь его слышали все. Подготовленный отряд из шестидесяти ТОПов «Черных Вдов» превратился в сброд, едва не писающийся от страха и ужаса. Это было похоже на смену кадра – вот еще все нормально, ассассины рубят друг друга посреди древнего города. Смена кадра – все убийцы «Вдов» лежат мертвые на каменных плитах, а вокруг меня кипит море из паникующих девушек.

Я посмотрел на бившуюся в истерике магичку, катавшуюся по плите, зажав уши. Переступив через нее, направился вперед. Холодок вдоль спины четко давал понять – мне нужно туда.

Собственно, можно было никого и не брать с собой в Аль’Арзас, но параноик хотел подстраховаться. Подстраховался, подумал я, что тут возьмешь. Скорее всего, девчонки после визита в древний некрополь либо бросят игру, либо вообще сойдут с ума.