– Ну, вы пришли к нам из двадцать первого века, – наклонила голову она. – Не удивляйтесь, у меня есть свои источники. Мы не были бы самым популярным сервисом, не будь это так. – Ну, тогда откровенность за откровенность, – улыбнулся я. – Я не помню ничего о своей личной жизни. – Но-о-о… Я развел руками. – Я могу вам назвать последние новости, которые помню, обозначить цены на нефть, рассказать о вкусе пива, каким его делали в то время, но о себе – ничего, кроме имени. Она хмыкнула, явно не поверив, а я не стал спорить. Не хочет – не надо, мы не гордые, напрашиваться не станем. Интересно, а я уже могу претендовать на то, чтобы говорить о себе во множественном числе, как, например, император всероссийский? – Хорошо, оставим это на последствия разморозки. – Администрация корпорации сообщила, что память будет постепенно возвращаться, – пожал плечами я. – Но вот прошло уже пара месяцев, как я в игре, а прогресса все нет. Она постучала карандашом по пальцу. – А вы не думали, что это связано с уничтожением вашего тела? Простите мою бестактность, но сейчас вы – набор кода, который не имеет ограничения возможностей. И при этом, вам недоступна какая-то информация. Вам не кажется, что здесь закралась ошибка? А девочка-то умница, правильный вопрос задала. Я вот до него очень не сразу дошел. Точнее, дошел уже после того, как Ариадна рассказала, что никакого тела и не было. – Я, – пожал плечами, – к своему стыду, совершенно ничего не понимаю в современных технологиях. Такие игры, как Неверком, – я обвел руками помещение, – были только в мечтах. Я уж не говорю про конструирование полнофункционального физического носителя. Она кивнула, то ли принимая мой ответ, то ли делая зарубку на память. – Расскажите, как вам удалось стать самым известным игроком за последнее десятилетие? Насколько я знаю, вы не пользовались возможностью ввода реальных денег в игру. Я улыбнулся, делая глоток кофе. Покатав горячий напиток по рту, кивнул. – Когда меня разморозили, у меня на счету было меньше пяти долларов, что-то около сотни кредитов или и того меньше, – поболтал рукой в воздухе, изображая неуверенность. – Так что я, по сути, попал в мир игры, совершенно ничего не зная ни о реальном мире, ни о самой игре. И мне пришлось изрядно попотеть, чтобы разобраться. – Но вы легко освоились? Никаких последствий тяжелых не случилось во время адаптации? – На самом деле, было сложно в нескольких моментах, – чуть нахмурился я. – Сами понимаете, одно дело – проснуться и узнать, что ты в игре, другое – прочувствовать на своей шкуре, насколько далеко ушло человечество за эти триста лет. – В плане игровой индустрии? – Да вообще всего, – махнул я рукой. – Если бы в мое время мне сказали, что человек может прожить сто семьдесят лет без особого напряжения, я бы рассмеялся. А здесь и сейчас – это вполне реально. Кстати говоря, на просторах Неверкома мне встретился один примечательный игрок, его звали Рагнар, он был из дворфов. Так вот, он мало того, что дожил до невероятного в моем времени возраста, но еще и умудрялся разбираться в тонкостях современных технологий. В мое время это было бы не так просто, как сейчас. – Очень замечательно, что вы согласились на этот разговор. Все же взгляд человека из такой немыслимой… – Секунду, – прервал я ее, отвлекаясь на почту. «Все очень правильно говоришь, Макс. Держись того же направления – корпорация тебя отблагодарит» – Сард. – Извините, дела игровые, – прокашлялся я. – Так на чем мы остановились? – На том, что вы обнаружили шокирующую разницу между нашими временами, – напомнила Миранда. – Именно. Так вот, – кивнул я, придвигая ближе к ней вазочку с мороженым, – погружение в игру, ее реалистичность, ее продуманность, а в некоторых местах и запредельная, я бы сказал, жуть – это очень поражало меня. – Вам встречались жуткие места? – с улыбкой произнесла она. Я пожал плечами, отхлебывая кофе. – Я – некромант, Миранда. В моем времени ими многие восхищались, по большей части забывая, что некромант – это патологоанатом, скрещенный с «Реаниматором». – С кем, простите? – Реаниматор – это персонаж Говарда Лавкрафта. Он занимался тем, что оживлял мертвых. Точнее, искал средство. Это был хороший по меркам своего времени ужастик. Сейчас бы он, конечно, звучал смешно. – Итак, чем же плохи некроманты? Что в них жуткого? – подобралась, словно почуявший добычу гепард, поинтересовалась она. – Давайте я опишу несколько ситуаций, а вы уже разберетесь, что пройдет цензуру, а что нет.

– Хорошо. – На одном из классовых заданий мне нужно было очистить оскверненное кладбище. По легенде там были захоронены жертвы Безумного мага, это одна из легенд Неверкома, – махнул я рукой на ее поднятую бровь. – Так вот, эти дети вставали из могил, бросались на меня, желая сожрать. Миранда передернула плечами. – Действительно, неприятно. – А потом я вскрывал их тела, чтобы добыть печень и скормить алтарю Богини Смерти, – невозмутимо продолжил я, делая новый глоток. – А теперь помножьте все это на реалистичность Неверкома. Именно такие вещи и превращают нас, некромантов, из романтизированной мечты о темных магах в нечто настолько ужасное и отвратительное… – я махнул рукой. – Вы видели, кто у меня служит, верно? Приятная компания, не правда ли? Ожившие мертвецы, скелеты, усохшие до состояния мумии личи. – Да, признаться, когда я первый раз пошла на погружение – я тоже была в шоке первое время, – доверительным тоном сообщила редактор, встряхивая рыжей копной волос. – Но все же, вы не пошли на реролл. – Нет, не пошел, – улыбнулся я. – Почему? – Пятьдесят тысяч золотом на начальных этапах не так-то просто поднять, Миранда. А когда мои доходы стали позволять такие траты, я уже привык, стал достаточно значимой фигурой в мире. И, знаете, как говорил Джон Мильтон: «лучше править в Аду, чем быть слугой на Небесах», – процитировал я классику. Редактор улыбнулась. – То есть, вы бы не променяли свою текущую жизнь на спокойное существование? Все же, на вас постоянно сыплются приключения, какие-то проблемы, у вас, – указала карандашом на дверь, – целый штат неигровых персонажей, вы – первый в игре владелец целого города. И вам не хочется все это бросить, начать с начала? Я пожал плечами. – Нет, я нашел свое место. – А как же насчет слухов, что вам предложили купить новое тело? – В связи с некоторыми игровыми событиями, я его не получу в любом случае. – Вы о расправе над игроком Томасом из некогда союзной фракции? – тут же накинулась она. – Расскажите, что случилось, почему так произошло? Я как можно более мирно улыбнулся. – Всякий союз рано или поздно, распадается. Не секрет, что долгое время темная сторона главенствовала в игре. Но потом пришел Мэтт, герой Света, мир перевернулся. И с тех пор Хаос и Смерть, оставаясь вместе, сидели тише воды, ниже травы. Но вот пришло время перемен, и появился человек, нестандартные действия которого привели к новому переделу карты мира. – То есть, вы? – улыбнулась она. – Именно. – Скажите, как так получилось, что из всех людей, кто когда-либо становился темным, именно вам достался этот квест, это невероятное задание? – Все очень просто, Миранда, – кивнул я. – В мое время была такая история: заводим толпу обезьян в небольшое помещение, подвешиваем к потолку связку бананов. Как только любая из обезьян дотянется до бананов, с потолка льется ледяная вода. Как вы понимаете, освежающий душ достается всем. Так повторяется из раза в раз, пока ни одна из обезьян не станет тянуться за бананом. – Так, а дальше? – похоже, моя история ее заинтересовала. – Дальше меняется одна обезьяна на новую, – продолжил, чувствуя, как сам увлекаюсь рассказом. – Новичок видит бананы, лезет наверх за ними, но уже его соседи не дают этого сделать. – Потому что их всех окатит холодной водой, – кивнула редактор, не сводя с меня взгляда. – Именно. Потому что «здесь так не принято». И мой квест – он как те бананы, висит себе под потолком, а все проходят мимо. В той ситуации, что сложилась в игре – темные начинали именно здесь, в Карнате, а все, кто становился темным в других городах, подвластных светлым, уходили на реролл. Потому что играть бы им либо не дали, либо развиваться самому, когда даже в группу просто так не вступишь, было катастрофически сложно. – Но вам удалось. – Мне повезло, – пожал плечами. – Знаете, как это бывает – случайно наткнувшийся на новое игрок желает продать информацию тем, кто больше заплатит. Так вышло, что мне удалось не только заполучить квест, но и в ходе его выполнения узнать кое-что важное. А когда я осознал, что эта информация стоит денег – я ее продал. – Почему не оставили себе? Многие игроки мечтают о такой возможности. – А смысл? – развел я руками. – Представим, что я не стал торговать секретом, а сам решил воспользоваться, – я показал ей пятерню и начал демонстративно зажимать пальцы. – Для этого нужны: экипировка высокого класса, собственный большой уровень, а это огромные затраты времени на подготовку, и внушительная группа не менее прокачанных сыгранных союзников. К тому же, любая информация стоит денег до тех пор, пока ее не знают двое. Иначе это уже не секрет, а общеизвестный факт. Так что я не стал тянуть время, просто обратил свои знания в звонкую монету.