— Действительно, не хотелось бы. — Чудесница посмотрела на Клевера, который удобно вытянулся под деревом, положив ногу на ногу. — Что ты делаешь?

— То, чем стоило бы заняться нам всем. — Клевер прикрыл глаза. — Провожу время, дожидаясь своего момента.

— В чем разница между тем, чтобы проводить время, и тем, чтобы просто терять его?

Клевер не видел необходимости снова открывать глаза.

— В результате, женщина! В результате.

Гловард стащил с себя рубашку и швырнул ее Барниве. Затем с рычанием свел вместе кулаки, напрягая каменные мускулы своей огромной груди. Среди зрителей, собравшихся возле ограды, прокатился одобрительный ропот, кто-то выкрикивал числа — без сомнения, неуклонно понижающиеся ставки на Лео.

— Клянусь, он стал еще больше, — пробормотал Юранд, широко раскрывая глаза.

— Я тоже, — прорычал Лео, стараясь голосом показать, какой он большой.

— Без сомнений. Твои ноги, наверное, уже почти такой же толщины, как его руки.

— Я могу его побить!

— И с легостью — если вы будете сражаться на мечах. Но зачем тебе сдался кулачный бой?

Лео тоже принялся расстегивать рубашку.

— Когда я жил в Уфрисе, Ищейка часто рассказывал мне о Девятипалом. О поединках на круге, в которых он побеждал. Как же я любил эти истории! Бывало, прыгал с палкой в руках по саду позади его замка, воображая, что я Девять Смертей, а кол для бельевой веревки — Рудда Тридуба, или Черный Доу, или Фенрис Наводящий Ужас.

Эти имена до сих пор вызывали в нем трепет, когда он их произносил. Словно магические заклинания.

Юранд наблюдал за Гловардом, наносящим в воздух жестокие тренировочные удары.

— Кол для бельевой веревки не может выбить тебе зубы.

Лео набросил свою рубашку ему на голову.

— Настоящий боец никогда не знает, против чего ему придется сражаться. Именно поэтому я каждый раз позволяю вам, ублюдкам, самим выбирать оружие.

Утро стояло холодное, так что он принялся приподниматься на пальцах ног, чтобы разогнать кровь.

— И именно поэтому я могу побить Барниву в бою на тяжелых мечах, а Антаупа — на копьях. Поэтому управляюсь с булавой лучше, чем Белая Вода Йин, а с двумя клинками — лучше тебя. Поэтому я соревнуюсь с Риттером в стрелковом мастерстве… точнее, соревновался. Но он помер, бедолага. А вот Гловарда мне еще ни разу не довелось побить голыми руками.

— Еще бы, — заметил Юранд. Его лоб снова прорезала озабоченная морщинка. — Этакую махину!

— Подумаешь. Чем больше враг, тем громче он падает.

— Или тем больнее бьет?

— Поражения учат большему, чем победы, — буркнул Лео, пытаясь шлепками хоть немного разогреть мышцы.

— Но и переносить их тяжелее. — Юранд несколько понизил голос: — По крайней мере скажи, что ты будешь мухлевать.

— Либо с честью, либо никак! — негодующе фыркнул Лео. Кажется, Казамир Стойкий когда-то говорил нечто похожее. — Ты вообще на чьей стороне?

Юранд, похоже, был несколько уязвлен вопросом.

— На твоей. Как и всегда. Как и все мы. Именно поэтому мне не принесет радости вид того, как он придушит тебя до полусмерти.

— Что мне действительно хотелось бы видеть в своем главном помощнике, так это немного веры, — сощурясь, проговорил Лео.

Гловард воздел кулаки, и на его поднятых руках рельефно проступили жилы. Лео не мог отрицать, что выглядел он грандиозно. Словно скульптура, сильно приукрашивающая реальность. Даже его зубы казались мускулистыми.

— Сейчас я выжму тебя как лимон! — прорычал боец.

— Молодой Лимон! — возопил Барнива, к вящей радости наблюдающих.

Юранд наклонился еще ближе.

— Если ты умрешь, можно, я возьму себе твоего коня?

— Немного веры! — прорычал Лео, кидаясь вперед.

Нападай, всегда нападай. Особенно когда шансы против тебя.

Застав Гловарда врасплох, он нырнул под метнувшийся наугад кулак, ощутив его ветерок в волосах, и постарался сам обработать ударами корпус противника, вкладывая в них все, на что был способен. Без сомнения, Гловард нагулял немного жирка, но вся надежда на то, что мышцы под ним тоже мягкие, мгновенно улетучилась. С таким же успехом Лео мог бы дубасить ствол дерева.

— Черт, — прошипел он застывшими в улыбке губами, встряхивая отбитые пальцы.

— Сейчас ты у меня сожрешь эту горку! — проревел Гловард, и растущая толпа зрителей разразилась смехом и подбадривающими криками.

Знают мертвые, Лео стоило бы сейчас следить за Гловардовыми кулаками, но его взгляд постоянно обращался к двум женщинам самого странного вида, стоящим среди публики. У старшей из них было заостренное, бесстрастное лицо, губы перерезал шрам, одна штанина была распорота, и из-под нее виднелась забинтованная нога. Лицо младшей было, наоборот, широким и более чем выразительным. Сквозь ее плоский веснушчатый нос было продето толстое золотое кольцо, а спутанные рыжевато-каштановые волосы торчали во все стороны, так что стоящим сзади приходилось наклоняться вбок, чтобы видеть происходящее.

— Как все это мужественно выглядит! — провозгласила она, ставя на перекладину ограды обляпанный грязью башмак с язычком, вываливающимся из-под небрежно завязанных шнурков. — Они берут деньги за свое представление?

— Насколько я могу сказать, они раздеваются забесплатно, — задумчиво отозвалась та, что постарше.

— Поразительная забота о людях! — воскликнула молодая, вскинув руки и расцветая широкой улыбкой.

Гловард не собирался упускать свой шанс. Он продолжал наступать, выбрасывая огромный кулак убийственными короткими тычками. Лео сумел увернуться от одного удара, потом от другого, но третий скользнул по его скуле, и он еле устоял. Его ноги поехали по мокрой траве, и это было к счастью, поскольку второй кулак Гловарда просвистел в воздухе в том месте, где только что находилась его голова. Лео скользнул противнику за спину, отбив раздраженную дробь по его ребрам, что не вызвало ровно никакого эффекта. Гловард презрительно фыркнул:

— Мы тут деремся или танцуем?

За его могучим плечом Лео снова увидел девушку: она со скошенными глазами смотрела на прядку волос, упавшую ей на лицо. Выпятив нижнюю губу, она подула на нее, но та тут же упала обратно вместе с тремя другими. В ней было что-то знакомое, словно имя, вертящееся на кончике языка.

— Деремся! — рявкнул он, уворачиваясь от серии ударов. С его оскаленных зубов летела слюна.

— Так его! — услышал он крик Юранда. — Задай ему жару!

Однако все его усилия были тщетны; его слабые шлепки отлетали от могучих рук Гловарда, скользили по макушке его головы, отскакивали от его боков. Потом из ниоткуда прилетел тяжелый кулак, врезался Лео в подбородок и сшиб его с ног. С беспомощным вскриком он оказался в воздухе, ухваченный противником за пояс.

Черная земля и светлое небо завертелись вокруг, он беспорядочно замахал руками; потом склон горы жестко ударил его по ребрам, зубы лязгнули, и он покатился, переворачиваясь, пока не оказался лежащим лицом вниз.

С тяжелым стоном Лео приподнялся и увидел здоровенный сапог Гловарда, уже летящий в его направлении. Ахнув, он успел откатиться в сторону, так что огромный каблук взрыл почву в нескольких дюймах от его лица. Лео вскарабкался на ноги, но не удержал равновесия и рухнул на перила ограждения.

— А этот блондинчик хорошенький, — заметила та, что постарше.

— У меня тоже есть глаза!

Молодая женщина наблюдала за ним, оперев подбородок на руки. Ее голова ходила вверх-вниз: она что-то жевала. Глаза у нее несомненно имелись. Большие, очень светлые и очень пронзительные.

— Он словно охотничий пес, такой свирепый и резвый.

Лео не чувствовал в себе особой резвости, особенно когда на него вновь обрушился кулак Гловарда. Он прикрывался как мог, но сила ударов была ужасающей. Удар сбоку кинул его к ограде, выбив из него дух, потом костяшки врезались в челюсть, и во рту стало солоно.

— Уходи оттуда! — услышал он крик Юранда сквозь собственное хриплое, булькающее дыхание.