— Спасибо, Горст, — произнес Джезаль. — Можешь идти.

Гигант хлопнул себя по груди кулаком и вышел в дверь. Не первый раз Джезаль тайно встречался с Арди, но сейчас обстоятельства изменились. Он не знал, закончится ли свидание поцелуем и нежными словами, или все просто закончится. Начало было не слишком хорошим.

— Ваше августейшее величество, — иронично произнесла Арди. — Какая небывалая честь. Мне упасть ниц или сделать книксен?

От звука ее голоса у Джезаля, как и прежде, перехватило дыхание.

— Книксен? — выдавил он из себя. — Ты хоть знаешь, как он исполняется?

— Нет, если честно. Меня не готовили для жизни в высшем обществе, и недостаток образования просто убивает. — Нахмурившись, Арди ступила в затененный сад. — Еще девочкой я порой позволяла себе несбыточные мечты, что однажды меня пригласит к себе в гости, во дворец, сам король, и мы с ним станем есть изысканные пирожные, пить дорогие вина и до глубокой ночи вести утонченные разговоры о разных важных вещах. — Прижав к груди руки, Арди часто-часто заморгала. — Спасибо, что позволил хотя бы ненадолго исполниться жалким мечтам бедной нищенки. Остальные попрошайки не поверят, если расскажу!

— Все мы потрясены таким поворотом событий.

— О, безусловно, ваше величество.

Джезаль поморщился.

— Хоть ты не называй меня так.

— И как следует к вам обращаться?

— Меня зовут Джезаль. Просто Джезаль. Пожалуйста…

— Если такова ваша воля… Ты обещал, Джезаль, обещал, что не бросишь меня.

— Помню, что обещал, и слово свое сдержу… вот только… — Король, или не король, но он, как всегда, не мог подобрать красивых слов и потому просто выпалил: — Я не могу жениться на тебе! Женился бы, если… — он беспомощно всплеснул руками, — если бы не случилось то, что случилось. Теперь я уже ничего не могу поделать. Не могу жениться на тебе.

— Ну разумеется. — Она горько усмехнулась. — Обещания — для детей. Я и не думала, что ты сдержишь слово. Даже в самых безумных мечтах не смела такого представить. Вообразить страшно: король и девушка-крестьянка. Абсурд. В самой пошлой романтической книжке такого не встретишь.

— Это не значит, что больше мы не увидимся. — Джезаль нерешительно шагнул ей навстречу. — Жизнь изменилась, но можно ведь улучать мгновения… мгновения, когда мы можем быть вместе. — Он коснулся ее лица и ощутил знакомый трепет, укол совести. — Для нас все останется по-прежнему. Не волнуйся, обо всем позаботятся…

Она заглянула ему в глаза.

— То есть… ты предлагаешь стать твоей шлюхой?

Джезаль отдернул руку.

— Нет! Конечно же, нет! Я имею в виду… ты бы могла быть… — Он лихорадочно искал более удачное слово. — Моей любовницей?

— А, понятно. И что будет, когда ты женишься? Какое слово для меня подберет королева? — Джезаль нервно сглотнул и посмотрел себе под ноги. — Шлюха есть шлюха, как ты ее ни называй. Быстро надоедает, и еще быстрее ее можно заменить на другую. А когда ты устанешь от меня и подберешь других… любовниц. Как они будут меня называть? — Арди печально усмехнулась. — Я отребье, изгой, и помню об этом, но ты, похоже, думаешь обо мне еще хуже.

— Я не виноват. — У него на глазах выступили слезы и было сложно сказать, от боли или облегчения. Скорее всего горький привкус и того, и другого.

— Конечно, нет, я тебя и не виню. Я виню себя. Мне-то казалось, что у меня в жизни всегда черная полоса, но брат был прав: я просто не умею выбирать. — Арди посмотрела на него тем же оценивающим взглядом темных глаз, каким наградила при первой встрече. — Я ведь могла найти мужчину получше, однако выбрала тебя. Ничему меня жизнь не учит.

Она большим пальцем утерла слезу у него со щеки. Как тогда, когда они расстались в парке, под дождем. Правда, в тот раз была надежда, что однажды они встретятся вновь. Теперь и ее не осталось. Вздохнув, Арди опустила руки и мрачно посмотрела на темный сад.

Джезаль моргнул. Неужели это все? Он так хотел сказать напоследок нежные слова, попрощаться, превозмогая горькую радость, но разум его оставался пуст. Да и какими словами исправить то, что случилось? Пришло время расставаться, и лишние слова разбередили бы раны. К чему тратить время? Он стиснул зубы и утер остатки слез. Она была права. Король и девушка-крестьянка. Что может быть более нелепым?

— Горст! — позвал он, и могучий стражник вернулся, склонив голову. — Проводи леди домой.

Горст кивнул и отступил, освобождая дорогу. Арди повернулась и пошла к двери, накинув на голову капюшон, а Джезаль смотрел, как она уходит. Он надеялся, что на пороге она остановится и обернется, что их взгляды встретятся, и это будет последний момент их близости. Последний раз у него перехватит дыхание. Последний раз екнет в груди.

Но она не обернулась. Не задержавшись ни на мгновение, она переступила порог и вышла, Горст — следом за ней. И Джезаль остался в залитом лунным светом саду. Совершенно один.

Скрестив ноги, Ферро сидела на крыше портового склада и щурилась на яркое солнце. Она следила за кораблями, их пассажирами и командами. Ждала Юлвея, ради которого приходила сюда каждый день.

Между Союзом и Гуркхулом шла война — война болтунов, без кровопролитий, — и потому в Канту не отплывал ни один корабль. Но Юлвей мог отправиться, куда пожелает, и он же мог взять ее назад на Юг, где она отомстила бы гуркам. А до тех пор торчать ей среди розовых. Ферро стиснула зубы и сжала кулаки от бессилия и скуки. Она впустую тратила время и была уже почти готова молиться, чтобы Юлвей поскорее пришел.

Вот только Бог не слушает.

По совершенно непонятным ей причинам Джезаль дан Луфар, этот дурак, получил корону, и теперь Байяз — который, как Ферро понимала, все и устроил, — ни на шаг от него не отходит. Все пытается сделать из него вождя. Тем же самым он занимался на всем протяжении их долгого пути по равнине и почти безрезультатно.

Джезаль дан Луфар, король Союза… Девятипалый живот бы надорвал со смеху, если бы услышал. Ферро улыбнулась, представив Девятипалого смеющимся. Через секунду она поняла, что улыбается, и тут же одернула себя. Байяз обещал ей месть и не сдержал слова. Теперь она прозябает в бездействии, и смеяться здесь не над чем.

Ферро сидела и высматривала среди приезжих Юлвея.

Она даже не пыталась высматривать Девятипалого, не ждала, что он, сутулясь, войдет в порт. Надеяться на такое было бы глупо, в духе наивной девочки, какой гурки увели ее в рабство. Логен не передумает и не вернется, в этом она была уверена. И было очень странным, что временами ей казалось, что он мерещится ей в толпе.

Со временем докеры стали узнавать ее.

— Слезай, милашка, поцелуй меня! — кричал один из них под смешки приятелей… пока Ферро не запустила ему в башку обломком кирпича. Докер свалился в море и больше ничего не кричал, даже когда его выловили. Молчали и остальные, и Ферро это устраивало.

Она сидела, следя за кораблями.

Сидела до самого заката, когда солнце подсвечивало ярким огнем брюхо облаков и заставляло сверкать волны. Пока толпы в порту не редели, не умолкал скрип тележек, пока не стихали суета и галдеж. Пока ветер не начинал холодить кожу.

Сегодня Юлвей не приплыл.

Ферро слезла с крыши и задними улочками отправилась в сторону Прямого проспекта. Следуя по широкой улице и хмуро поглядывая на прохожих, она поняла, что за ней кто-то идет.

Свое дело преследователь знал: шел, то приближаясь, то отставая, не показывался прямо на глаза, но и не прятался. Она для верности несколько раз сменила направление — неизвестный так и шел за ней по пятам. У него были длинные волосы, одет он был во все черное, а нижнюю половину его лица скрывала маска. Весь в черном — как тень. Как те люди, что гонялись за Ферро и Девятипалым перед отъездом в Старую империю. Ферро следила за неизвестным краешком глаза, чтобы не выдать себя.

Скоро он поймет.

Ферро свернула в тенистый переулок и встала за углом, вжимаясь в грязную стену и затаив дыхание. Может, лук и меч сейчас не при ней, зато неожиданность — на ее стороне. А еще есть руки, ноги и зубы, большего и не надо.