«Милости просим в мою шкуру».

— Быть может, я этого даже заслуживаю.

«Возможно, что и да. А вот я — нет».

И тем не менее, когда Горст искоса поглядел на понуро шагающего Челенгорма, волосы прилипли ко лбу, с носа свешивается дождевая капля — картина полного самоуничижения, хоть в зеркало не смотрись, — его отчего-то пробрала волна неизъяснимого сочувствия. Неожиданно для себя он положил руку генералу на плечо.

— Что могли, вы сделали, — сказал он. — Не надо винить себя.

«Как учит опыт, скоро это за тебя будут делать легионы самодовольных лицемеров».

— Тогда кого же мне винить? — куда-то в дождь прошептал Челенгорм. — Кого?

Если лорд-маршал Крой и был заражен страхом, то этого не показывал ни он сам, ни кто-либо из охваченных его железной аурой. Там, куда падал его взгляд, солдаты принимались печатать шаг, офицеры командовали твердо, но без крика, а раненые подавляли стоны и стоически молчали. В радиусе примерно в полсотни шагов — с Кроем, гордо возвышающимся в седле по центру, — не было ни упадка боевого духа, ни ослабления дисциплины, ни, разумеется, пораженческих настроений. Выправка Челенгорма по приближении к этому символическому кругу заметно улучшилась, и он, подойдя, бойко отсалютовал.

— Лорд-маршал Крой!

— Генерал Челенгорм, — маршал с высоты седла метнул орлиный взгляд, — мне доложили, имело место столкновение с неприятелем?

— Так точно. Северяне напали крайне большим числом. Крайне большим, и крайне быстро. Хорошо скоординированный штурм. Они совершили ложный выпад на Осрунг, и я послал к городу полк для подкрепления. Хотел отправить больше, но к тому времени… было поздно что-то делать, кроме как пытаться удержать их на той стороне реки. Слишком поздно для…

— Состояние вашей дивизии, генерал.

Челенгорм приумолк. Плачевное состояние его дивизии было и так налицо.

— Два из пяти полков пехоты задержались из-за плохих дорог, и им только предстоит вступить в бой. Тринадцатый держал Осрунг и отступил в боевом порядке, когда в ворота ворвались превосходящие силы неприятеля. Есть убитые и раненые…

Челенгорм забубнил печальный список потерь.

— Основная часть Ростодского полка, примерно девять рот, была перехвачена внезапным ударом в открытом поле и разбита. Шестой полк на момент нападения северян удерживал холм и потерпел форменный разгром. Был рассеян и согнан вниз, в поля. Шестой полк, осмелюсь доложить… — у Челенгорма задергались губы, — перестал существовать.

— Полковник Веттерлант?

— Предположительно в числе поверженных на той стороне реки. Убитых там очень много. До раненых мы просто не можем добраться. Слышны их стенания. Они почему-то все время хотят воды, — Челенгорм коротко заблеял несуразным смехом. — Я-то думал, они будут просить, ну… спиртного или там чего еще.

Крой молчал. Горст не находил возможности вставить слово.

Челенгорм продолжал бубнеж, как будто молчать ему было невыносимо.

— Первый полк кавалерии понес потери возле Старого моста и отошел, но удержал южный берег. Так что он расколот надвое. Один батальон переправился через болота и сосредоточился в лесах на левом фланге.

— Это может оказаться полезным. А остальные?

— Отважно сражались рядом с полковником Горстом на отмелях и ценой больших потерь с обеих сторон обратили врага вспять. Наше единственное победное столкновение за сегодня.

Крой обратил свое внимание на Горста:

— Опять геройствуем, полковник?

«Лишь малое участие, чтобы помешать поражению перерасти в разгром».

— Немного участия. Геройства никакого.

— Лорд-маршал, ваше требование я помнил, — вклинился Челенгорм, — то самое, насчет незамедлительности. Вы писали кое-что насчет незамедлительности.

— Писал.

— Я постоянно держал в уме, что король желает быстрых результатов. А потому ухватился за возможность напасть на врага. Ухватился… чересчур рьяно. Я совершил ужасную ошибку. Самую ужасную, и я один несу за нее полную ответственность.

— Да нет, — Крой тяжко вздохнул, — не вы один. Вы разделяете ее со мной. И с остальными. С дорогами. Характером поля боя. Ненужной поспешностью.

— Тем не менее я проиграл. — Челенгорм протянул маршалу меч. — Покорно прошу отстранить меня от командования.

— Король этого слушать бы не стал. Не буду и я.

Меч генерала повис, кончиком царапнув глину.

— Слушаюсь, лорд-маршал. Мне, конечно же, надо было более тщательно прочесать лес…

— Несомненно. Однако вам было приказано продвигаться на север и искать врага. — В изменчивом свете факелов Крой медленно оглядел обращенное в хаос село. — Вот вы его и нашли. Это война. Ошибки случаются, и когда они происходят… Ставки высоки. Но ничего не закончено. Наоборот, мы еще толком и не приступали. Сегодняшний вечер и завтрашний день вы проведете за отмелью, а именно на той ее стороне, где нынче негеройски проявил себя полковник Горст. Сосредоточьте центр, переоснастите дивизию, присмотрите за ранеными, восстановите боевой дух и…

Он мрачно воззрился на общий раздрай.

— …Должную дисциплину.

— Слушаюсь, лорд-маршал!

— Я со своей ставкой размещусь на склонах Черной пади, там будет хороший обзор поля битвы. Поражение всегда болезненно, но я думаю, у вас будет еще одна возможность принять участие в этой баталии.

Челенгорм подобрался; появление прямой цели частично вернуло ему утраченную хватку.

— Лорд-маршал, к послезавтрашнему дню моя дивизия к бою будет готова, можете на это рассчитывать!

— Хорошо.

Крой поскакал прочь, исчезнув в ночи со своей неукротимой аурой и свитой штабистов.

Пока утихал стук копыт, генерал стоял навытяжку, застыв в прощальном салюте маршалу. На подходе к дороге Горст обернулся: Челенгорм все еще там стоял — один, с поникшими плечами под дождем: косые белые штрихи сквозь шипенье чадящих факелов.

Не быстрее прихрамывания Фладда, то есть совсем уж по-черепашьи, они под секущим дождем пробирались по тракту в сторону Осрунга. Путь освещал факел Рефта — лучина, а не факел: просматривается лишь щербатая глина на пару-тройку шагов, раздавленные колосья по бокам, испуганные физиономии Брейта с Кольвингом да идиотские буркалы Стоддера. Все, как один, смотрели вперед в сторону городка — тускловатое созвездие огоньков посреди темени, под шапкой облаков. Руки сжимали то, что в их мелкой артели оборванцев сходило за оружие. Как будто сейчас в бой, хотя сражение давно миновало, без них.

— Почему нас, черт возьми, держали на самых задах? — негодовал Бек.

— Из-за моего ущербного колена и вашей необученности, дурак, — бросил Фладд через плечо.

— И как же мы обучимся, на задах-то?

— Обучитесь, как не упорхнуть почем зря на тот свет. А это уже большая наука, в которой стоит поупражняться, если хочешь знать.

Но Бек знать ничего не хотел. Его уважение к Фладду таяло с каждой пройденной вместе милей. Старого осла, похоже, интересовало только, как уберечь своих ребятишек от драки, а еще он посылал их со всякими глупейшими заданиями: там копнуть, тут поднести или разжечь костер. Ну, и еще держать в тепле ногу. Его ногу. Делать бабскую работу Бек мог и у себя на хуторе, не на холоде и не на ветру. Он пришел сражаться, заработать себе имя и прославиться деяниями, достойными песен. Он хотел сказать это вслух, как вдруг за рукав его ухватил Брейт, тыча куда-то вперед.

— Там кто-то есть! — тихонько взвизгнул он.

В темноте шевелились тени. Бек насторожился; рука легла на меч. Факел высветил три смутных силуэта, свисающих с дерева на цепях. Людские тела, черные от копоти, медленно поворачивались; тонко поскрипывал сук.

— Дезертиры, — махнул рукой Фладд, даже не останавливаясь. — Повесили да сожгли.

Бек, проходя мимо, не спускал с них глаз. На людей уже и не похожи; так, обугленные головни. У того, что посередине, болталась на шее какая-то доска — наверно, с надписью, — но она обгорела, да и читать Бек не умел.