— Ну, мне приходилось в таком участвовать в юности. Раз или два.

— Это я вижу, — Кольцо скользнул взглядом по искореженному лицу Лэмба. — Но даже я, искренний поклонник кулачных боев, предпочитаю, чтобы этот поединок не состоялся.

— Переживаете, что ваш человек может проиграть? — встряла Шай.

Но у нее не получилось стащить улыбку с лица Папаши.

— Не совсем так. Мой боец прославился победами над многими знаменитыми поединщиками. И он победил их круто. Но признаю, я хотел бы, чтобы Мэр убралась отсюда тихо и незаметно. Не поймите меня превратно, мне не претит вид пролитой крови. Сразу будет заметно людей, которые лезут вперед. Но много крови — плохо для заработка. У меня далеко идущие планы на этот город. Добрые планы… Хотя вас это не волнует, как я понимаю.

— Все люди строят планы, — сказала Шай. — И все полагают их добрыми. Но когда один хороший план противоречит другому, все может покатиться под гору к чертовой матери.

— Тогда скажите мне правду, и я оставлю вас в покое — можете наслаждаться самым дерьмовым завтраком в мире. Вы дали Мэру согласие или я еще могу делать вам предложения? — Взгляд Кольца перескакивал с Лэмба на Шай, но они молчали, и он воспринял это как хороший знак. — У меня, возможно, нет обхождения, но я всегда готов договариваться. Скажите, что она вам обещала?

— Грегу Кантлисса. — Лэмб впервые за время беседы поднял глаза.

Шай внимательно следила, как улыбка сползла с лица Папаши Кольца.

— Вы его знаете? — спросила она.

— Он работал на меня. Вернее, работает время от времени.

— Это на вас он работал, когда сжег мою ферму, убил моего друга и украл двух детей? — нахмурился Лэмб.

Толстяк откинулся на спинку стула, нахмурившись и потирая подбородок.

— Серьезное обвинение. Кража детей. Могу заверить, что я в такое не ввязываюсь.

— А получилось, что ввязались, — бросила Шай.

— Пока что это — просто ваши слова. Кем я буду, если начну обвинять своих людей по голословным обвинениям?

— Да мне насрать, кто ты есть, — зарычал Лэмб, сжимая пальцами нож. Люди Кольца напряглись, а Шай заметила, что Савиан готов вскочить, но Лэмб не обратил ни на кого внимания. — Отдай мне Кантлисса, и мы уйдем. Встанешь на моем пути — быть беде. — Он наморщил лоб, обнаружив, что согнул столовый нож.

— Ты очень самоуверен, — Папаша Кольцо приподнял бровь. — Для человека, о котором я ничего не слышал.

— Я раньше через это проходил. Вполне могу представить, чем это обычно заканчивается.

— Мой человек — не столовый нож.

— Так будет им.

— Просто скажи нам, где Кантлисс, — вмешалась Шай. — Мы пойдем своим путем и не будем заступать тебе дорогу.

Впервые Папаша Кольцо посмотрел на нее так, словно его терпение висело на волоске.

— Девочка, а ты не можешь помолчать и позволить мне поговорить с твоим отцом?

— Не думаю. Возможно, это моя духолюдская кровь говорит, но я до чертиков люблю делать все наперекор. Если мне что-то запрещают, у меня все мысли о том, как этого добиться. Ничего не могу с собой поделать.

Кольцо тяжко выдохнул, но сдержался.

— Я все понимаю. Если бы кто-то украл моих детей, то я достал бы ублюдка в любом уголке Земного Круга. Но не надо делать меня вашим врагом, поскольку я очень легко могу стать вашим другом. Я не могу просто взять и отдать вам Грегу Кантлисса. Может, Мэр именно так и поступила бы, но я не могу. Но я обещаю вам, когда он в очередной раз заглянет в город, мы можем сесть, все обсудить, попытаться докопаться до правды и вместе подумать, как найти ваших мальцов. И тогда я помогу вам всем, чем смогу. Даю слово.

— Твое слово? — Шай поджала губы и плюнула на холодный бекон. Если это был бекон.

— Может, я не нахватался манер, но я привык держать слово, — Кольцо стукнул по столешнице толстым указательным пальцем. — Это — то, на чем все держится на моей стороне улицы. Люди верят мне, а я верю им. — Он наклонился пониже, будто собирался сделать предложение, от которого нельзя отказаться. — Но забудьте о моем слове и взгляните вот с какой стороны — если хотите получить помощь Мэра, ты будешь вынужден драться на ее стороне и, поверь уж мне, борьба будет просто адской. Вам нужна моя помощь? — Он задрал плечи на предельную высоту, на какую был способен, желая подчеркнуть, что выбор иного ответа — сущее безумие. — Все, что вам нужно — отказаться от боя.

Шай ни капли не нравился этот ублюдок, но и ее чувства к Мэру ничем не отличались. Тем более стоило признать, что в его словах было что-то разумное.

Лэмб кивнул, выровнял нож двумя пальцами и бросил его на тарелку. Поднялся.

— А если я предпочту драться?

Он зашагал к двери и вышел. Ожидающие своей очереди расступились перед ним.

Папаша Кольцо озадаченно моргал. Брови его полезли на лоб.

Шай встрепенулась и, ничего не поясняя, кинулась за отчимом, лавируя между столами.

— Кто предпочтет драться? Просто подумай, я больше ни о чем не прошу! Будь разумным! — Они оказались на улице. — Подожди, Лэмб! Лэмб!!!

Она протолкалась через отару мелких серых овец, отскочила, чтобы не попасть под колеса фургона. Увидела Темпла, сидевшего на высоте, верхом на толстой балке, а очертания будущей лавки Маджуда уже превосходили в высоту большинство зданий вокруг. Зодчий помахал ей рукой.

— Семьдесят! — прокричала Шай.

Она не могла видеть его лицо, но плечи Темпла резко опустились, что доставило ей мгновенное удовлетворение.

— Ты остановишься? — Ей удалось догнать Лэмба и схватить его за рукав уже на пороге Мэрова Игорного Храма. Вокруг толпились головорезы, почти неотличимые от тех, кто приходил с Папашей Кольцом. — Ты подумал, что делаешь?

— Принимаю предложение Мэра.

— Только потому, что этот толстый дурень разозлил тебя?

Лэмб наклонился, нависая над ней с высоты своего роста.

— Поэтому тоже. А еще этот человек украл твоих брата и сестру.

— Ты думаешь, я этому рада? Но мы не знаем всех подробностей. К тому же его рассуждения довольно разумны.

— Некоторые люди понимают только насилие. — Лэмб хмуро посмотрел на гостиницу Камлинга.

— А некоторые только о нем и говорят. Никогда не думала, что ты станешь одним из них. Мы приехали сюда за Питом и Ро или за кровью?

Она не хотела, чтобы вопрос прозвучал так, но Лэмб на миг задумался, будто и вправду выбирал правильный ответ.

— Думаю, можем получить и то и другое.

— Кто ты, мать твою? — замерла она. — Было время, когда любой мог намазать тебе лицо дерьмом, а ты поблагодарил бы и попросил еще.

— Знаешь, что… — Он с усилием отцепил ее пальцы от рукава, сжав запястье до боли. — Я вспомнил — мне это очень не нравилось.

И он поднялся по грязным ступенькам особняка Мэра, оставив Шай на улице.

Темпл срезал еще немного древесины с балки, а потом кивнул Лэмбу. Они вместе посадили часть сруба на место — шип отлично вошел в паз.

— Ха! — Северянин похлопал его по спине. — Нет ничего лучше, чем видеть хорошую работу. У тебя, парень, золотые руки! Ты чертовски умен для человека, выловленного из реки. С твоими руками можно устроиться где угодно. — Он глянул на свою покалеченную четырехпалую ладонь и сжал кулак. — А у моих всегда была предрасположенность лишь к одному делу. — И стучал по балке, пока не поставил ее на место.

Изначально Темпл ожидал, что плотницкая работа покажется такой же скучной и утомительной, как и езда за стадом, но вскоре вынужденно признал — он начал получать удовольствие, и притворяться, что это не так, с каждым днем становилось труднее и труднее. Было что-то эдакое в запахе свежераспиленной древесины — когда горный ветер слетал в долину и уносил зловоние дерьма, то на стройке дышалось легче. Руки довольно быстро вспомнили забытые навыки работы с молотком и стамеской, Темплу удалось приноровиться к местному дереву — светлому, ровному и крепкому. Нанятые Маджудом работники быстро признали его мастерство и беспрекословно подчинялись указаниям, работая на лесах и с талями со своими скромными навыками, но с горячим желанием. Постройка росла вдвое быстрее, чем Темпл надеялся изначально, и казалась вдвое красивее.