Коска ухмыльнулся.

— Помяни ее — и она тут как тут! А мастер Морвир предлагал уже поделить твои денежки на случай, если ты сгорела вместе с Домом Кардотти.

— Извините, что разочаровала, — прохрипела Монца.

Морвир метнул в Коску свирепый взгляд.

— Уверяю вас, я нисколько не разочарован. Ваша жизнь представляет для меня куда больший интерес, измеряющийся не одной тысячей скелов. Просто… подумал о непредвиденном повороте.

— Лучше быть готовым ко всему, — сказала Дэй, опуская арбалет и принимаясь высасывать сок из апельсина.

— Осторожность — на первом месте, всегда.

Монца двинулась вперед, пошатываясь, подволакивая одну босую ногу. Крепко стиснув зубы от боли. Одежда ее, и раньше-то оставлявшая маловато простора для воображения, была изорвана в клочья. Коска разглядел длинный красный шрам на тощей ноге, еще один — на плече, протянувшийся вниз, к локтю. Правую руку — бледную, костлявую, покрытую гусиной кожей, — Монца прижимала к бедру, словно пытаясь укрыть ее от посторонних глаз.

Ему вдруг стало не по себе. Словно он увидел изуродованной каким-то варваром картину, которой всегда восхищался. Которой втайне надеялся обладать… быть может. Неужто и вправду?.. Он скинул с себя плащ, протянул ей, когда она проходила мимо. Но Монца не взяла.

— Должны ли мы считать, что вы не слишком удовлетворены нашей нынешней работой? — спросил Морвир.

— До Арио добрались. Могло быть и хуже. Мне нужно переодеться в сухое. Мы немедленно покидаем Сипани.

Она заковыляла вверх по лестнице, волоча за собой по пыльным ступенькам подол изорванной юбки, протиснулась мимо Морвира.

Трясучка, захлопнув входную дверь, прислонился к ней и запрокинул голову.

— Вот истинная сучка бессердечная, — пробормотала Витари, глядя вслед Монце.

Коска поджал губы.

— Я всегда говорил, что в ней черт сидит. Но у кого точно сердца не было, так это у ее братца.

— Тьфу. — Витари развернулась и шагнула в кухню. — Это был комплимент.

Монца едва успела закрыть за собой дверь и сделать несколько шагов по комнате, как внутренности у нее скрутило, словно в живот лягнули. Ее вырвало прямо на пол, так обильно, что не было возможности перевести дух.

После этого она, содрогаясь от омерзения, принялась стаскивать с себя одеяние шлюхи. Мокрая ткань липла к телу, покрытому мурашками, тошнота подступала снова от одного только запаха гнилой воды. Онемевшие пальцы с трудом справлялись с крючками и петлями, пуговицами и пряжками. Наконец она, рыча, сорвала эти лохмотья и швырнула на пол.

При свете одинокого фонаря увидела себя в зеркале — сгорбленную, как нищая бродяжка, трясущуюся, как пьяница, с красными шрамами на белой коже, с мокрыми, растрепанными волосами. Восставший из воды труп утопленницы.

«Ты — мечта. Видение. Сама богиня войны!»

Ее снова затошнило. Она подковыляла к сундуку, вытащила оттуда дрожащими руками сухую одежду. Надела рубашку, принадлежавшую некогда Бенне. И на миг Монце показалось, что ее обняли его руки. Только эта малость у нее и осталась…

Она села на кровать, обхватила себя руками и начала раскачиваться взад и вперед, желая поскорее согреться. Но снова подкатила тошнота, и вырвало ее на этот раз одной желчью. Едва приступ миновал, она заправила рубашку Бенны за пояс и, скривившись от боли в ногах, натянула сапоги. Потом подошла к тазику для умывания и принялась плескать холодной водой в лицо, смывая краску и пудру, кровь и сажу, забившуюся в уши и в нос, замаравшую волосы.

— Монца! — раздался за дверью голос Коски. — У нас высокая гостья.

Морщась, она натянула на искалеченную руку кожаную перчатку, с трудом протиснула в нее скрюченные пальцы. Судорожно вздохнула всей грудью, затем вытащила из-под матраса Кальвец и пристегнула к поясу. И сразу на душе стало легче.

Монца открыла дверь.

Посреди склада стояла Карлотта дан Эйдер в красном плаще, расшитом сверкающими золотыми узорами, и смотрела, как она, стараясь не хромать, спускается с Коской по лестнице.

— Что, черт побери, произошло у Кардотти? Дом до сих пор горит! В городе суматоха!

— Что произошло? — рявкнула в ответ Монца. — Может, вы расскажете мне об этом? Вместо Фоскара явилось его чертово августейшее величество!

Эйдер нервно сглотнула, черный струп у нее на горле дрогнул.

— Фоскар не пошел. Сказал, голова болит. Поэтому Арио взял с собой зятя.

— А еще дюжину Рыцарей Тела, — сказал Коска. — Личных телохранителей короля. И гостей гораздо больше, чем ожидалось. Что закончилось не слишком хорошо. Для всех.

— Арио?.. — побледнев, начала Эйдер.

Монца уставилась ей в глаза.

— Сдох.

— Король?.. — Голос гостьи упал до шепота.

— Жив был. Когда я от него уходила. Но потом начался пожар. Не знаю, успели ли его вытащить.

Эйдер, глядя в пол, потерла висок.

— Я надеялась, что у вас ничего не выйдет.

— Вам не повезло.

— Без последствий не обойдется. В подобных случаях никогда не обходится. Некоторые последствия предвидеть можно, некоторые — никак. — Она протянула руку. — Противоядие.

— Его нет.

— Но я выполнила свою часть договора!

— Яда тоже не было. Всего лишь укол чистой иглой. Вы свободны.

Эйдер безрадостно рассмеялась ей в лицо.

— Свободна? Орсо не успокоится, покуда не скормит меня собакам! Может, от него я еще и смогу спастись, но от Калеки… никогда. Я подвела его, подвергла опасности жизнь его драгоценного короля. Этого он так не оставит. Он ничего так не оставляет… Теперь вы счастливы?

— Можно подумать, у меня был выбор. Орсо и его приспешники умрут, или умру я, только и всего. Счастье тут ни при чем. — Монца, отворачиваясь, пожала плечами. — Вы бы лучше позаботились о бегстве.

— Я отправила письмо.

Монца застыла, снова повернулась к ней:

— Письмо?

— Еще утром. Великому герцогу Орсо. Писала его в некоторой горячке, поэтому плохо помню, о чем там говорится. Но имя Шайло Витари упомянуто. Как и Никомо Коски.

Коска отмахнулся.

— У меня всегда была куча высокопоставленных врагов. Предмет гордости. И прекрасная тема для разговора за обеденным столом.

Эйдер одарила презрительной усмешкой сначала его, потом Монцу.

— Кроме этих двух имен, еще и имя Меркатто.

Монца нахмурилась.

— Меркатто…

— Вы же не считаете меня полной дурой? Я знаю, кто вы. Теперь и Орсо узнает. И то, что вы живы, и то, что вы убили его сына. И то, что вам помогали. Мелкая месть, возможно, но… что смогла, то и сделала.

— Месть? — Монца медленно кивнула. — Что ж. Я вас понимаю. Но лучше бы вы этого не делали. — Рука ее легла на рукоять Кальвеца, чуть слышно скрипнула сталь.

— Что, убьете меня теперь? Ха! Я и так уже покойница, считай.

— Зачем же мне тогда напрягаться? Тем более что вас нет в моем списке. Можете идти. — Эйдер мгновение смотрела на нее, открыв рот, словно собираясь что-то сказать, потом передумала и повернулась к двери. — Не хотите пожелать мне удачи?

— Что?

— Как я понимаю, вам остается надеяться лишь на то, что я убью Орсо.

Бывшая любовница Арио остановилась:

— Да уж, надежда велика! — и вышла за дверь.

Тысяча Мечей сражалась за Осприю против Муриса. Сражалась за Муриса против Сипани. Потом за Сипани — против Муриса, и снова за Осприю. В промежутке между походами по найму разграбила для своего удовольствия Оприле. Через месяц, сочтя, что не все оттуда выгребла, навестила его снова и оставила на месте города полыхающие развалины. Наемники сражались за всех против никого и за никого против всех, в то же время почти и не сражаясь.

Только поджигая, грабя, воруя, мародерствуя, насилуя и вымогая.

Никомо Коске нравилось окружать себя диковинками, придававшими ему самому ореол необычности и романтизма. Под такую категорию вполне подпадала девятнадцатилетняя воительница, неразлучная с младшим братом, поэтому он держал обоих при себе. Сначала находя их забавными. Потом — полезными. А потом и необходимыми.