Может быть, они и жили в эпоху разума, но похоже, что те, кто провозглашал гибель магического искусства, делали это несколько преждевременно.

Сульфур повернулся к Орсо с той же самой улыбкой, что была на его лице до взрыва. Однако то, что тогда воспринималось как безликая любезность торговца, сейчас стало чудовищной ухмылкой монстра, усеянной обрывками плоти. Его рот был окрашен красным, в разноцветных глазах поблескивало отражение пламени от женщины, которую он каким-то образом поджег.

— Итак, могу ли я поговорить с лордом-канцлером? — спросил Сульфур.

Орсо сам не знал, какое слово хотел произнести. Изо рта его вырвалось только хриплое:

— А?

— Относительно финансирования новых железных путей, ваше величество. Под эгидой банкирского дома «Валинт и Балк».

Орсо, казалось, очень долгое время стоял, уставившись на него, держа в одной ослабевшей руке безвольную руку матери, в другой — бесполезно свисающую шпагу. Он бы выронил ее, если бы не застрял пальцами в изысканном плетении гарды. Первый из атаковавших лежал на боку возле их ног, материя сползла с его небритого лица; из носа и рта, пузырясь, вытекала кровь, образуя неуклонно расширяющуюся лужу.

— Д-да… — пробормотал Орсо. — Да… разумеется…

Сульфур опустил взгляд, осматривая себя, и нахмурился, словно только сейчас осознал, что с головы до ног забрызган красным. Он отклеил прилипший между пальцев пучок окровавленных волос и щелчком отбросил в сторону.

— Вероятно, мне лучше сперва переодеться.

Сквозь несмолкающий свист в ушах до Орсо доносились чьи-то крики, всхлипы раненых, мольбы о помощи. Прилетевший ветерок поцеловал его залитое потом лицо. Вполне вероятно, что будущее, в которое они направлялись, будет не совсем таким, какое пытался продать им Карнсбик. Его ноги совсем ослабели, колени подгибались.

— Простите, мама, — пробормотал Орсо, шлепаясь обратно в кресло. — Мне надо посидеть.

— За каким чертом мы вообще сюда прикатились? — пробурчал Нижний.

Он чувствовал себя неловко в парадной одежде — хотя вся ее парадность сводилась к тому, что он прикрыл свою изрубленную кольчугу новым плащом и нехотя вычистил сапоги, впервые за шесть месяцев. И даже это ему удалось не очень-то.

— Чтобы устроить Молодому Льву достойную встречу, — ответил Клевер.

— Разве мы не дрались с этим союзным засранцем еще несколько месяцев назад? Топор в голову — вот это была бы для него достойная встреча!

— Тебя что ни спроси, ответом будет топор в голову, — хмыкнула Шолла.

Для такого случая она позаимствовала где-то кольчугу, которую смогла подогнать под себя, только затянув пять ремней на своем тощем теле.

— Увы, это так, — грустно покивал Клевер. — И, я думаю, будет справедливо добавить, что в вопросах государственной политики такие методы более чем неуместны.

— Государст… чего? Ты о чем вообще? — озадаченно пробурчал Нижний.

— Все это просто для вида. — Клевер кивнул на Стуровых военных вождей и Названных, стоящих в две шеренги по бокам зала. Здесь были только лучшие из лучших, в своем лучшем убранстве: драгоценных камней и позолоты было столько, что каждый раз, как выходило солнце, Клевер чувствовал, что сейчас ослепнет от всего этого сверкания. — Чтобы продемонстрировать свою силу. Выставить свое богатство. Сегодня тепло, так что огонь не нужен, однако они навалили полный очаг бревен, просто чтобы показать, что им это ничего не стоит.

И в самом деле, у тех, кому не посчастливилось стоять близко к пылающему огню, пот катился уже с кольчуг.

— Такой прием не столько говорит о достоинствах гостя, сколько говорит гостю о достоинствах хозяина, — закончил Клевер.

Нижний, казалось, вконец запутался.

— Чего?

— Стур притащил сюда всех этих говнюков, чтобы показать, какой он крутой, — пояснила Шолла.

— А-а! Чего ж ты сразу не сказал?

Клевер вздохнул:

— Потому что у меня есть специальная девочка, чтобы переводить с моего на полудурочный.

— Это что еще за дерьмо? — Гринуэй расхаживал по залу, проверяя, чтобы все соответствовало его стандартам, как если бы они у него были. Сейчас он подошел к Шолле, так растянув губы в презрительной усмешке, что казалось, еще чуть-чуть, и под ними обнажится череп. — За каким хреном тебе понадобилось тащить сюда ее?

Услышав угрожающее ворчание Нижнего, Клевер выбросил руку, останавливая его, пока тот и в самом деле не полез знакомиться с черепом Гринуэя.

— Ты сам мне сказал привести двоих моих лучших бойцов, — сказал Клевер со своей обычной успокаивающей улыбкой. Порой он казался себе смотрителем зверинца, главная забота которого не дать своим животным поубивать друг друга. — Если ты не хотел, чтобы она оказалась здесь, тебе стоило покрепче подумать о значении слова «лучший».

Гринуэй отвернулся, разыграв целый спектакль из демонстративного обсасывания своих зубов. Если бы за достоинство человека считалось то, как он сосет свои зубы, Гринуэю наверняка было бы обеспечено место в песнях.

Шолла спокойно восприняла этот инцидент — примерно так же, как скала воспринимает летний дождичек. Нижний, с другой стороны, всегда был человеком, воспринимающим любые инциденты подчеркнуто плохо.

— Ты что же, позволяешь этому гребаному говнюку потешаться над твоими людьми? — прорычал он в ухо Клеверу.

— Ты и сам довольно часто над ней потешаешься.

— Она знает, что это не всерьез!

Шолла подняла брови:

— Откуда мне это знать?

Нижний не обратил на нее внимания. Он никогда не обращал внимания на то, что могло встать на пути между ним и дракой.

— Да она в три раза больше мужик, чем этот болван! Если он еще хоть раз сюда взглянет, я раскрою ему гребаную башку и не погляжу, что мы в замке Скарлинга!

— Во имя мертвых…

Клевер потер переносицу. Нижний был незаменим в бою, если поставить его лицом в нужную сторону, но вот как раз из-за таких случаев он и заслужил свою репутацию.

— Думаешь, ты найдешь в его голове что-нибудь приличное? Этот парень идиот. Очень скоро он споткнется о свой собственный член, и тогда ты сможешь посмеяться над ним, не марая рук. Если я чему и научился в жизни, так это тому, что редко бывает нужно залезать в океан боли, чтобы найти свою месть. Рано или поздно все само окажется на берегу.

— Я никогда не любил долго ждать, — проворчал Нижний, бросая убийственные взгляды на Гринуэя, который распекал одного из Названных за то, что застежка у того на плаще оказалась ему не по вкусу. — Придет время, вождь, и тебе придется постоять за себя.

— Может быть. Но одно могу тебе сказать наверняка: сейчас, черт подери, не тот момент. — И Клевер с улыбкой обвел взглядом переполненный зал, словно они не плясали здесь на грани убийства. — Запомни, Нижний, нужно уметь выбирать время. Все проблемы не решишь одними кулаками. Иногда мозги и язык оказываются лучшим оружием.

— Не этим ли оружием ты орудовал в последние несколько дней? — спросила Шолла.

— Вообще-то именно этим. Надо было встретиться со старыми друзьями и знакомцами, переговорить кое о чем.

— Какие у тебя еще друзья и знакомцы, кроме тех, что сейчас здесь?

— Верь или нет, но было время, когда я еще не пристроился нянькой при вашем драчливом птичнике. Моя карьера была долгой и разнообразной. За эти годы множество знаменитых вождей…

— Разве ты не убил большинство из них? — прервала Шолла.

Улыбка Клевера несколько поблекла:

— Кое-кого.

Нижний был занят: он хмурился. В этом деле он был таким же профессионалом, как Гринуэй — в презрительных улыбках. Между бровей залегла глубокая складка, маленькие, плотно сжатые губы прятались в кустистой бороде.

— Говори что хочешь, а у меня еще не было проблемы, которую нельзя было решить хорошим клинком.

— В таком случае благодари мертвых, что твои проблемы были такими простыми. На поле боя они, может, и встречаются, но не здесь, в замке Скарлинга.