Он отбросил одеяло, сложил его и, передернувшись, сел на корточки, внимательно глядя в лицо Шай.

— Ты можешь остановиться в любой миг, когда захочешь. Ты и так зашла очень далеко по этому трудному пути — он долгий и тяжелый, а со временем станет еще длиннее и тяжелее. Я дал клятву твоей матери, и я сдержу ее. Потрачу столько времени, сколько потребуется. И пусть в мою дверь стучатся предложения получше… Но ты молода. Вся жизнь у тебя впереди. Никто не посмеет обвинить тебя, если ты остановишься.

— Я справлюсь, — Шай улыбнулась и смахнула слезы. — И ведь у меня нет другой жизни пока, верно?

— Ты — моя опора, — сказал Лэмб, отбрасывая одеяло с ее постели. — Дочь или нет, не важно.

— Наверное, я просто очень устала.

— А кто бы не устал?

— Все, чего я хочу, это вернуть их назад, — прошептала она, скользнув под одеяло.

— И мы вернем их, — северянин заботливо укрыл ее и опустил на плечо тяжелую ладонь. Шай в этот миг почти верила ему. — А теперь поспи немного…

В комнате царила темнота, за исключением робкого рассвета, проглянувшего между занавесками и окрасившего в серый цвет одеяло Лэмба.

— Ты в самом деле намерен драться с этим Гламой Золотым? — спросила она после недолгого молчания. — Он кажется неплохим человеком.

Лэмб не отвечал очень долго. Шай даже подумала, что он уснул.

— К своему стыду, должен признаться, — проговорил он наконец. — Я убивал лучших, чем он, людей по более мелочным причинам.

Вообще-то, Темпл не мог не признать, он был человеком, который не соответствовал его же собственным высоким требованиям. Да и низким тоже. Он принимал участие в мириадах начинаний, большинства из которых приличный человек постыдился бы. В итоге из-за смеси разочарования, нетерпения и увлечения новыми идеями он не мог припомнить хоть какое-то дело, доведенное до конца, не брошенное на полпути или потерпевшее полный крах.

Вот поэтому лавка Маджуда, приближающаяся к завершению, стала для него приятной неожиданностью.

Один из сулджиков, что путешествовал с Братством через равнины, оказался мастером-кровельщиком. Лэмб приложил свои девять пальцев к каменной кладке и показал отличное умение. Позже появились Бакхормы всей семьей, распилили бревна на доски и обшили стены. Даже лорд Ингелстед на время перестал просаживать деньги в карты и дал совет, что касается покраски. Плохой совет, но ведь это не главное.

Темпл вышел на улицу, придирчиво оглядывая фасад почти законченного здания — не хватало лишь перил и стекол в окнах, — и не сумел сдержать улыбку до ушей, самую радостную и довольную за последнее время. И чуть не свалился от приятельского хлопка по плечу.

Обернувшись, он ожидал увидеть холодное лицо Шай, явившуюся напомнить, что долг давно не погашался, и остолбенел.

За его спиной стоял мужчина. Невысокий, но широкоплечий. Лицо его обрамляли рыжие бакенбарды. Через толстые стекла очков глаза его казались маленькими, а улыбка по сравнению с ними выглядела огромной. На нем отлично сидела пошитая по мерке одежда, но руки покрывали отметины от тяжелой работы.

— А я и не надеялся увидеть столь великолепное творение плотницкого искусства в этой глуши! — Он презрительно кивнул в сторону деревянных сидений, беспорядочно окруживших амфитеатр. — Разве что-то другое можно увидеть в здешней разрухе? — Схватив Темпла за руку, он указал на лавку Маджуда. — Это прекрасный пример воплощения в жизнь плотницкого ремесла! Строгие линии, тщательная работа, смелое смешение различных стилей, которое прекрасно подчеркивает присутствие здесь авантюристов из множества стран и народов, которые осваивают целину. И все это от моего имени! Я поражен, сударь!

— Вас… зовут…

— Точно! — он ткнул пальцем в вывеску над парадным входом. — Я — Хонриг Карнсбик, ценнейшая часть общества «Маджуд и Карнсбик». — Он обхватил Темпла и расцеловал его в обе щеки, потом выудил из жилетного кармана монету. — Это небольшая прибавка к вашей оплате. Щедрость всегда приносит плоды, как я утверждаю!

— Вы утверждаете? — Темпл глянул на серебряную монету в пять марок.

— Утверждаю! Не всегда деньгами, не всегда сразу, но очень часто приносит плоды добра и дружбы, которые, в конечном счете, дороже любых денег.

— Дороже денег? Я хочу сказать, вы так считаете?

— Именно так! А где мой партнер, Маджуд? Где этот старый скряга с сердцем, вытесанным из скалы?

— Не думаю, что он ждал вашего приезда…

— Я тоже не ждал! Но как мне было оставаться в Адуе в то время, как… все это… — Он широко раскинул руки, будто желая обхватить суетливый, шумный и вонючий Криз. — Все это живет без меня! Кроме того, у меня появилась увлекательнейшая новая идея, которую я просто обязан обсудить с ним. В наше время пар служит…

— Что?

— Все техническое сообщество взволновано после демонстрации новой поршневой машины Скигбарда, приводимой в действие сжиганием угля.

— Чем? Что?

Карнсбик поднял очки на лоб и окинул взглядом холмы за городской чертой.

— Первые пробы минералов оказались весьма обнадеживающими. Я подозреваю, мальчик мой, что золото в этих горах черное! Черное, как… — Он замер, уставившись на крыльцо дома. — Нет… Не может быть… — Опустил вниз очки и открыл рот. — Знаменитый Иосиф Лестек?

Закутанный в одеяло, с многодневной седой щетиной на щеках актер озадаченно моргал в дверях.

— Ну… да…

— Многоуважаемый сударь! — Карнсбик взбежал по ступеням, напугав одного из сыновей Бакхорма так, что тот уронил молоток, схватил Лестека за руку и затряс напористее, чем справилась бы любая паровая машина. — Для меня честь познакомиться с вами! Великая честь! Я наслаждался вашим Байазом на одном из спектаклей в Адуе! Подлинное восхищение!

— Вы слишком добры ко мне, — бормотал актер, в то время как неистово обходительный партнер Маджуда заталкивал его в лавку. — Хотя я уверен, что мое лучшее представление еще впереди…

Темпл смотрел им вслед. Карнсбик оказался вовсе не таким, как ожидалось. Но ведь так часто бывает в жизни. Он вновь задумался, с чувством удовлетворения рассматривая стройку, и опять чуть не упал от удара по плечу. Серьезно разозлившись, он повернулся к Шай:

— Да получишь ты свои деньги, кровососка!

На это раз позади него оказался уродливый парень с маленьким личиком и огромным лысым черепом.

— Мэр… хочет… тебя… видеть… — протянул он нараспев, будто слова плохо заученной роли.

Темпл мысленно перебрал все причины, по которым кто-то из обладающих здесь властью хотел бы его смерти.

— Ты уверен, что меня? — Посыльный кивнул. Темпл проглотил комок в горле. — А она сказала зачем?

— Не говорила. Не спрашивал.

— А если я не захочу пойти?

Крохотное личико сморщилось от непосильного умственного усилия.

— Отказ… не обсуждался…

Быстро посмотрев по сторонам, Темпл убедился, что ни от кого из людей поблизости помощи он не получит. А кроме всего прочего, Мэр была в числе людей, чьи распоряжения здесь принято выполнять. Если она захотела с ним повидаться, то добьется своего любым способом. Он беспомощно передернул плечами, как лист под порывами ветра, и доверился Богу. Последнее время Он не подводил.

Мэр пристально глядела через разделяющий их стол. Довольно долго тянулась глубокомысленная тишина. Люди с завышенной самооценкой обычно наслаждаются, когда предстают перед другими в подобном образе, мысленно внимая лестным отзывам, которыми должны осыпать их восхищенные зрители. Но Темпл воспринимал молчание, как пытку. В ее оценивающем взгляде он видел собственное разочарование от осознания своей никчемности и вертелся на стуле, страстно желая, чтобы испытание прекратилось.

— Я чрезвычайно польщен любезным приглашением, ваше мэр… ство… — выдавил он, обессилев окончательно. — Но…

— Зачем ты здесь?

Старик под окном, который до сего мгновения ничем не выдавал своего присутствия, издал дребезжащий смешок.